Неточные совпадения
Он был среднего роста; стройный,
тонкий стан его и широкие плечи доказывали крепкое сложение, способное переносить все трудности кочевой жизни и перемены климатов, не побежденное ни развратом столичной жизни, ни бурями душевными; пыльный бархатный сюртучок его, застегнутый только на две нижние пуговицы, позволял разглядеть ослепительно чистое белье, изобличавшее привычки порядочного человека; его запачканные
перчатки казались нарочно сшитыми по его маленькой аристократической руке, и когда он снял одну
перчатку, то я был удивлен худобой его бледных пальцев.
Казалось, как будто он хотел взять их приступом; весеннее ли расположение подействовало на него, или толкал его кто сзади, только он протеснялся решительно вперед, несмотря ни на что; откупщик получил от него такой толчок, что пошатнулся и чуть-чуть удержался на одной ноге, не то бы, конечно, повалил за собою целый ряд; почтмейстер тоже отступился и посмотрел на него с изумлением, смешанным с довольно
тонкой иронией, но он на них не поглядел; он видел только вдали блондинку, надевавшую длинную
перчатку и, без сомнения, сгоравшую желанием пуститься летать по паркету.
Осенью, на пятнадцатом году жизни, Артур Грэй тайно покинул дом и проник за золотые ворота моря. Вскорости из порта Дубельт вышла в Марсель шкуна «Ансельм», увозя юнгу с маленькими руками и внешностью переодетой девочки. Этот юнга был Грэй, обладатель изящного саквояжа,
тонких, как
перчатка, лакированных сапожков и батистового белья с вытканными коронами.
Бросив
перчатки на стул, она крепко сжала руку Самгина
тонкими, горячими пальцами.
«Как ни наряди немца, — думала она, — какую
тонкую и белую рубашку он ни наденет, пусть обуется в лакированные сапоги, даже наденет желтые
перчатки, а все он скроен как будто из сапожной кожи; из-под белых манжет все торчат жесткие и красноватые руки, и из-под изящного костюма выглядывает если не булочник, так буфетчик. Эти жесткие руки так и просятся приняться за шило или много-много — что за смычок в оркестре».
Красавец был одет безукоризненно и не снимал с рук
тонких лайковых
перчаток бледно-зеленого цвета.
По шоссе медленно ехал верхом офицер в белых
перчатках и в адъютантском мундире. Под ним была высокая длинная лошадь золотистой масти с коротким, по-английски, хвостом. Она горячилась, нетерпеливо мотала крутой, собранной мундштуком шеей и часто перебирала
тонкими ногами.
Она сверху вниз протянула ему маленькую ручку, туго обтянутую
тонкой лайковой
перчаткой, и сошла на паркет зала со свободной грацией. «Точно принцесса крови», — подумал Александров, только недавно прочитавший «Королеву Марго». Под руку они подошли к строящемуся полонезу и заняли очередь. За ними поспешно устанавливались другие пары.
Он принялся сперва расстегивать, потом стаскивать одну
перчатку, стащил ее до половины и жадно прильнул губами к забелевшей под нею
тонкой и нежной кисти.
Она молчала, в замешательстве теребя веер. Ее выручил подлетевший к ней молодой инженер. Она быстро встала и, даже не обернувшись на Боброва, положила свою
тонкую руку в длинной белой
перчатке на плечо инженера. Андрей Ильич следил за нею глазами… Сделав тур, она села, — конечно, умышленно, подумал Андрей Ильич, — на другом конце площадки. Она почти боялась его или стыдилась перед ним.
Инженер пошел под акациями, сквозь сеть солнечных лучей, шагая медленно длинными, сухими ногами, тщательно натягивая
перчатку на
тонкие пальцы правой руки, — маленький, досиня черный гарсон отошел от двери ресторана, где он слушал эту беседу, и сказал рабочему, который рылся в кошельке, доставая медные монеты...
— Сорвите мне этот цветок, вот этот… какой хорошенький! — Маша полюбовалась им и вдруг, быстро высвободив свою руку, с заботливой улыбкой начала осторожно вдевать гибкий стебелек в петлю Кистерова сюртука. Ее
тонкие пальцы почти касались его губ. Он посмотрел на эти пальцы, потом на нее. Она кивнула головой, как бы говоря: можно… Кистер нагнулся и поцеловал кончики ее
перчаток.
Только что вышли гости, показался в передней Василий Фадеев. Разрядился он в длиннополую сибирку
тонкого синего сукна, с мелкими борами назади, на шею повязал красный шелковый платок с голубыми разводами, вздел зеленые замшевые
перчатки, в одной руке пуховую шляпу держит, в другой «лепортицу». Ровно гусь, вытянул он из двери длинную шею свою, зорко, но робко поглядывая на хозяина, пока Марко Данилыч не сказал ему...
Полонез сменился нежными, замирающими звуками ласкающего вальса. Кавалеры торопливо натягивали
перчатки и спешили пригласить «дам» — из числа старших институток. Минута — и десятки пар грациозно закружились в вальсе. Вон белокурая Ирочка несется,
тонкая и стройная, согнув немного талию, с длинным, угреватым лицеистом, а вон Михайлова кружится как волчок с каким-то розовым белобрысым пажом.
— Милости просим, — весело сказала она и не успела высвободить свою руку, как он поцеловал ее немного выше кисти, где у ней поверх
перчатки извивался длинный, до локтя, и
тонкий браслет, в виде змеи, из платины.
Возле трупа валялись шелковые
перчатки и длинная трость с золотым набалдашником, украшенным драгоценными каменьями. Ни одного пятнышка крови не было на покойной, только белоснежная шея, повыше ожерелья, была насквозь проткнута длинной,
тонкой иглой.
На белой замшевой
перчатке герцога остались капля крови и несколько глянцевитых и
тонких черных волос.
Странное внимание, с каким слушала незнакомка мои речи, частые и глубокие вздохи, нервный трепет
тонких пальцев, обтянутых черною
перчаткой, взволнованные восклицания: — О, Боже! — вдохновили меня.