Неточные совпадения
—
Так как моя бричка, — сказал Чичиков, — не пришла еще в надлежащее состояние,
то позвольте мне взять у вас коляску. Я бы завтра же,
эдак около десяти часов, к нему съездил.
— Иной раз, право, мне кажется, что будто русский человек — какой-то пропащий человек. Нет силы воли, нет отваги на постоянство. Хочешь все сделать — и ничего не можешь. Все думаешь — с завтрашнего дни начнешь новую жизнь, с завтрашнего дни примешься за все как следует, с завтрашнего дни сядешь на диету, — ничуть не бывало: к вечеру
того же дни
так объешься, что только хлопаешь глазами и язык не ворочается, как сова, сидишь, глядя на всех, — право и
эдак все.
— Это
так, вертопрахи, — говорил он, — конечно, они берут, без этого жить нельзя, но,
то есть,
эдак ловкости или знания закона и не спрашивайте. Я расскажу вам, для примера, об одном приятеле. Судьей был лет двадцать, в прошедшем году помре, — вот был голова! И мужики его лихом не поминают, и своим хлеба кусок оставил. Совсем особенную манеру имел. Придет, бывало, мужик с просьбицей, судья сейчас пускает к себе,
такой ласковый, веселый.
Да что ж
эдак рассказывать? Один выгребает из печки целый час уголь для своей трубки, другой зачем-то побежал за комору. Что, в самом деле!.. Добро бы поневоле, а
то ведь сами же напросились. Слушать
так слушать!
И сидят в санях тоже всё черти, свистят, кричат, колпаками машут, — да эдак-то семь троек проскакало, как пожарные, и все кони вороной масти, и все они — люди, проклятые отцами-матерьми;
такие люди чертям на потеху идут, а
те на них ездят, гоняют их по ночам в свои праздники разные.
А только все-таки, Ваня, у тебя какое-то
эдак лицо…
то есть совсем как будто не поэтическое…
— Ничего; это у них хорошо приноровлено: они
эдак кого волосом подщетинят,
тому хорошо ходить нельзя, а на коне
такой подщетиненный человек еще лучше обыкновенного сидит, потому что он, раскорякой ходючи, всегда ноги колесом привыкает держать и коня, как обручем, ими обтянет
так, что ни за что его долой и не сбить.
— Ты у нас, Фома, ты в кругу своих! — вскричал дядя. — Ободрись, успокойся! И, право, переменил бы ты теперь костюм, Фома, а
то заболеешь… Да не хочешь ли подкрепиться — а?
так,
эдак… рюмочку маленькую чего-нибудь, чтоб согреться.
Басов. Н-да… это любопытно! Только, я думаю — нервы это, а? Вот поживешь здесь, отдохнешь, успокоишься, и читатель найдется… Главное в жизни спокойное, внимательное отношение ко всему… вот как я думаю… Пойдем в комнаты! И
того, Яша, попрошу тебя! Ты, знаешь,
так как-нибудь…
эдак — павлином!
Подколесин. Благодарю, брат. Именно наконец теперь только я узнал, что
такое жизнь. Теперь предо мною открылся совершенно новый мир, теперь я вот вижу, что все это движется, живет, чувствует,
эдак как-то испаряется, как-то
эдак, не знаешь даже сам, что делается. А прежде я ничего этого не видел, не понимал,
то есть просто был лишенный всякого сведения человек, не рассуждал, не углублялся и жил вот, как и всякий другой человек живет.
…И к
тому ж я… может быть, тоже
такой же несчастный, почем ты знаешь, и нарочно в грязь лезу, тоже с тоски. Ведь пьют же с горя: ну, а я вот здесь — с горя. Ну скажи, ну что тут хорошего: вот мы с тобой… сошлись… давеча, и слова мы во все время друг с дружкой не молвили, и ты меня, как дикая, уж потом рассматривать стала; и я тебя также. Разве
эдак любят? Разве
эдак человек с человеком сходиться должны? Это безобразие одно, вот что!
И я на все средства души моей удовлетворю мое желание вмешаться в самую гущу жизни… месить ее и
так и
эдак…
тому — помешать, этому — помочь… вот в чем радость жизни!
Акулина Ивановна. А заговоришь когда, — одни огорчения от тебя…
То — не
так, это — не
эдак… мать родную, как девчонку, учить начнешь, да укорять, да насмехаться… (Петр, махнув рукой, быстро уходит в сени. Акулина Ивановна вслед ему.) Ишь, вот сколько наговорил!.. (Отирает глаза концом передника и всхлипывает.)
— И вот, сударыни мои, говорит он ему, начальнику-то:
эдак вы меня, ваше благородие, ничему доброму не научите, — а у самого кровь-то из носа в два ручья
так и хлещет,
так и льёт — с
того времени и курнос он, а вовсе не от французской болезни.
— Прозванье уж у нас ему, кормилец,
такое идет: до девок, до баб молодых был очень охоч. Вот тоже
эдак девушку из Дмитрева от матки на увод увел, а опосля, как отпустил, и велел ей на лешего сговорить. Исправник тогда об этом деле спознал — наехал: ну,
так будь же ты, говорит, и сам леший;
так, говорит, братцы-мужички, и зовите его лешим. А мы, дураки,
тому и рады: с правителей-то его
тем времечком сменили — посмелей стало… леший да леший…
так лешим и остался.
— Видите ли-с, — продолжал он, — я хотел обратиться к вам по-дружески… извините за вольность… хотел испросить у вас, чтоб вы ходили — по
той стороне и со стороны переулка, где черный выход,
эдак, покоем, описывая букву П,
то есть. Я тоже, с своей стороны, буду ходить-с у главного подъезда,
так что мы не пропустим; а я все боялся один пропустить; я не хочу пропустить. Вы, как увидите ее,
то остановите и закричите мне…Но я сумасшедший! Только теперь вижу всю глупость и неприличие моего предложения!
«И чего я
так испугался?» — думал Шишкин, подходя уже к своей квартире. «Ведь я сам чуть не похвастался, что как знать чего не знаешь. Может, он оттого-то только и поглядел на меня
эдак… а он ужинать приглашал!.. Дурак, право, дурак я! И с чего он вообразился мне
то вдруг из
тех,
то вдруг шпионом, а он, кажись, просто
так себе, добрый малый и очень не глупый… А я, как дурак, струсил!»
— Да нет, это
так невозможно оставить! в вашу школу необходимо ввести освежающий элемент, а без
того все это ни к черту! Эдак-то вы нам только ребят перепортите!
Он сразу почти принялся «развивать» Сусанну Ивановну, и развитие это касалось более
того, что жить
так, как Сусанна Ивановна живет, для «мыслящей женщины» невозможно, что
эдак можно задохнуться — и Сусанна Ивановна вдруг стала сознавать, что и точно можно задохнугься и что она уже задыхается.
— Как же не он, ваша милось, когда след его точка в точку, пуля к пуле пришлась, как родная сестра, пыжи также, кровь на рубахе… и на одежде… а он одно заладил — не виноват… Заседатель его и
так, и
эдак, уламывал, шпынял; его, сердечного, в пот ударило —
так ничего и не поделал. Нет, уж по моему, коли грех попутал, бух в ноги начальству и на чистую, хотя и не миновать наказания, да душе-то все легче — покаяться. А
то вдруг закоренелость эдакая и откуда? Парень был — душа нараспашку…
— Там вдову не вдову, а в люди вышел, едет он, а впереди меня генерал идет,
так он с генералом-то этим раскланивается, а
тот ему
эдак под козырек, честь честью.