Неточные совпадения
А бабам на Руси
Три петли: шелку белого,
Вторая — шелку красного,
А третья — шелку черного,
Любую выбирай!..
Одна из них описана выше; из остальных
трех первая имела целью разъяснить глуповцам пользу от устройства под домами каменных фундаментов;
вторая возникла вследствие отказа обывателей разводить персидскую ромашку и третья, наконец, имела поводом разнесшийся слух об учреждении в Глупове академии.
Через
три дня Евсеич явился к бригадиру во
второй раз, «но уже прежний твердый вид утерял».
О личности Двоекурова «Глуповский летописец» упоминает
три раза: в первый раз в «краткой описи градоначальникам», во
второй — в конце отчета о смутном времени и в третий — при изложении истории глуповского либерализма (см. описание градоначальствования Угрюм-Бурчеева).
Потом вдруг, на
второй день Святой, понесло теплым ветром, надвинулись тучи, и
три дня и
три ночи лил бурный и теплый дождь.
Быть можно дельным человеком
И думать о красе ногтей:
К чему бесплодно спорить с веком?
Обычай деспот меж людей.
Второй Чадаев, мой Евгений,
Боясь ревнивых осуждений,
В своей одежде был педант
И то, что мы назвали франт.
Он
три часа по крайней мере
Пред зеркалами проводил
И из уборной выходил
Подобный ветреной Венере,
Когда, надев мужской наряд,
Богиня едет в маскарад.
— Да уж
три раза приходила. Впервой я ее увидал в самый день похорон, час спустя после кладбища. Это было накануне моего отъезда сюда.
Второй раз третьего дня, в дороге, на рассвете, на станции Малой Вишере; а в третий раз, два часа тому назад, на квартире, где я стою, в комнате; я был один.
Коли хочешь, так бери сейчас текст, перьев бери, бумаги — все это казенное — и бери
три рубля: так как я за весь перевод вперед взял, за первый и за
второй лист, то, стало быть,
три рубля прямо на твой пай и придутся.
Илья. Сейчас, барышня! (Берет гитару и подстраивает.) Хороша песня; она в
три голоса хороша, тенор надо:
второе колено делает… Больно хорошо. А у нас беда, ах, беда!
Первый (как узнал я после) был беглый капрал Белобородов;
второй — Афанасий Соколов (прозванный Хлопушей), ссыльный преступник,
три раза бежавший из сибирских рудников.
Этот парень все более не нравился Самгину, весь не нравился. Можно было думать, что он рисуется своей грубостью и желает быть неприятным. Каждый раз, когда он начинал рассказывать о своей анекдотической жизни, Клим, послушав его две-три минуты, демонстративно уходил. Лидия написала отцу, что она из Крыма проедет в Москву и что снова решила поступить в театральную школу. А во
втором, коротеньком письме Климу она сообщила, что Алина, порвав с Лютовым, выходит замуж за Туробоева.
При
второй встрече с Климом он сообщил ему, что за фельетоны Робинзона одна газета была закрыта, другая приостановлена на
три месяца, несколько газет получили «предостережение», и во всех городах, где он работал, его врагами всегда являлись губернаторы.
Он зорко присматривался к лицам людей, — лица такие же, как у тех, что
три года тому назад шагали не торопясь в Кремль к памятнику Александра
Второго, да, лица те же, но люди — другие.
Университет учится, сходки совершенно непопулярны: на первой было около 2500 (из 9 тысяч), на
второй — 700, третьего дня — 150, а вчера, на
трех назначенных, — около 100 человек».
— «Слав-ва святому труду», — уже
второй раз высоко взбрасывал он
три слова.
Квартиру нашли сразу,
три маленьких комнаты во
втором этаже трехэтажного дома, рыжего, в серых пятнах...
Только на
втором курсе, с двух или
трех кафедр, заговорили о них, и у «первых учеников» явились в руках оригиналы. Тогда Райский сблизился с одним забитым бедностью и робостью товарищем Козловым.
Затем умер вскорости и отец девицы, говорят, от горести, которая и вызвала
второй удар, однако не раньше как через
три месяца.
— Как же, Аркашенька, как же! да, я там у Варвары Степановны
три раза гостила; в первый раз приезжала, когда тебе всего годочек от роду был, во
второй — когда тебе четвертый годок пошел, а потом — когда тебе шесть годков минуло.
Вошли две дамы, обе девицы, одна — падчерица одного двоюродного брата покойной жены князя, или что-то в этом роде, воспитанница его, которой он уже выделил приданое и которая (замечу для будущего) и сама была с деньгами;
вторая — Анна Андреевна Версилова, дочь Версилова, старше меня
тремя годами, жившая с своим братом у Фанариотовой и которую я видел до этого времени всего только раз в моей жизни, мельком на улице, хотя с братом ее, тоже мельком, уже имел в Москве стычку (очень может быть, и упомяну об этой стычке впоследствии, если место будет, потому что в сущности не стоит).
Оченно боятся они Дмитрия Федоровича, так что если бы даже Аграфена Александровна уже пришла, и они бы с ней заперлись, а Дмитрий Федорович тем временем где появится близко, так и тут беспременно обязан я им тотчас о том доложить, постучамши
три раза, так что первый-то знак в пять стуков означает: «Аграфена Александровна пришли», а
второй знак в
три стука — «оченно, дескать, надоть»; так сами по нескольку раз на примере меня учили и разъясняли.
Отметим лишь одно, что главнейший пункт, на который обращалось все внимание допрашивавших, преимущественно был все тот же самый вопрос о
трех тысячах, то есть было ли их
три или полторы в первый раз, то есть в первый кутеж Дмитрия Федоровича здесь в Мокром, месяц назад, и было ли их
три или полторы тысячи вчера, во
второй кутеж Дмитрия Федоровича.
Он был женат два раза, и у него было
три сына: старший, Дмитрий Федорович, от первой супруги, а остальные два, Иван и Алексей, от
второй.
Года три-четыре по смерти
второй жены он отправился на юг России и под конец очутился в Одессе, где и прожил сряду несколько лет.
Родила она, однако же, Федору Павловичу двух сыновей, Ивана и Алексея, первого в первый год брака, а
второго три года спустя.
Теперь
второй, еще выгоднейший случай, следите за мной, а то я, пожалуй, опять собьюсь — как-то голова кружится, — итак,
второй случай: прокучиваю я здесь только полторы тысячи из
трех, то есть половину.
Оказалось совсем иное: удэгеец обиделся на то, что я дал ему одну бумажку, а товарищу две. Я забыл, что они не разбираются в деньгах. Желая доставить удовольствие
второму, я дал ему взамен десятирублевой бумажки
три трехрублевые и одну рублевую. Тогда обиделся тот, у которого были две пятирублевые бумажки.
Теперь у нас были
три заботы: первая — найти воду,
вторая — найти топливо и третья — найти защиту от ветра.
— Нет, выпозвольте. Во-первых, я говорю по-французски не хуже вас, а по-немецки даже лучше; во-вторых, я
три года провел за границей: в одном Берлине прожил восемь месяцев. Я Гегеля изучил, милостивый государь, знаю Гете наизусть; сверх того, я долго был влюблен в дочь германского профессора и женился дома на чахоточной барышне, лысой, но весьма замечательной личности. Стало быть, я вашего поля ягода; я не степняк, как вы полагаете… Я тоже заеден рефлексией, и непосредственного нет во мне ничего.
Их
три: первая — длиной в 2 км,
вторая — в 500 м и третья — самая большая, занимающая площадь в 6 км2.
Прежде положим, что существуют
три человека, — предположение, не заключающее в себе ничего невозможного, — предположим, что у одного из них есть тайна, которую он желал бы скрыть и от
второго, и в особенности от третьего; предположим, что
второй угадывает эту тайну первого, и говорит ему: делай то, о чем я прошу тебя, или я открою твою тайну третьему.
А. И. Герцена.)] а между тем это сущая правда, что я, как советник губернского правления, управляющий
вторым отделением, свидетельствовал каждые
три месяца рапорт полицмейстера о самом себе как о человеке, находившемся под полицейским надзором.
Двери растворились. Офицеры разделили нас на
три отдела; в первом были: Соколовский, живописец Уткин и офицер Ибаев; во
втором были мы; в третьем tutti frutti. [все прочие (ит.).]
Я пожал руку жене — на лице у нее были пятны, рука горела. Что за спех, в десять часов вечера, заговор открыт, побег, драгоценная жизнь Николая Павловича в опасности? «Действительно, — подумал я, — я виноват перед будочником, чему было дивиться, что при этом правительстве какой-нибудь из его агентов прирезал двух-трех прохожих; будочники
второй и третьей степени разве лучше своего товарища на Синем мосту? А сам-то будочник будочников?»
Но это еще мало, надобно было самую гору превратить в нижнюю часть храма, поле до реки обнять колоннадой и на этой базе, построенной с
трех сторон самой природой, поставить
второй и третий храмы, представлявшие удивительное единство.
Вторую группу составляли два брата и
три сестры-погодки, и хотя старшему брату, Степану, было уже четырнадцать лет в то время, когда сестре Софье минуло только девять, но и первый и последняя учились у одних и тех же гувернанток.
Наконец репертуар истощился. Федор Васильич начинает потирать живот и посматривает на часы. Половина
второго, а обедать подают в
три.
— Видишь, и Корнеич говорит, что можно. Я, брат, человек справедливый: коли делать дела, так чтоб было по чести. А
второе — вот что. Продаю я тебе лес за пять тысяч, а жене скажем, что за четыре.
Три тысячи ты долгу скостишь, тысячу жене отдашь, а тысячу — мне. До зарезу мне деньги нужны.
Обеды в ресторане были непопулярными, ужины — тоже. Зато завтраки, от двенадцати до
трех часов, были модными, как и в «Эрмитаже». Купеческие компании после «трудов праведных» на бирже являлись сюда во
втором часу и, завершив за столом миллионные сделки, к
трем часам уходили. Оставшиеся после
трех кончали «журавлями».
Обед из двух блюд с куском говядины в супе стоил семнадцать копеек, а без говядины одиннадцать копеек. На
второе — то котлеты, то каша, то что-нибудь из картошки, а иногда полная тарелка клюквенного киселя и стакан молока. Клюква тогда стоила
три копейки фунт, а молоко две копейки стакан.
Столовка была открыта ежедневно, кроме воскресений, от часу до
трех и всегда была полна. Раздетый, прямо из классов, наскоро прибегает сюда ученик, берет тарелку и металлическую ложку и прямо к горящей плите, где подслеповатая старушка Моисеевна и ее дочь отпускают кушанья. Садится ученик с горячим за стол, потом приходит за
вторым, а потом уж платит деньги старушке и уходит. Иногда, если денег нет, просит подождать, и Моисеевна верила всем.
—
Вторую мельницу строить не буду, — твердо ответил Галактион. — Будет с вас и одной. Да и дело не стоящее. Вон запольские купцы
три мельницы-крупчатки строят, потом Шахма затевает, — будете не зерно молоть, а друг друга есть. Верно говорю… Лет пять еще поработаешь, а потом хоть замок весь на свою крупчатку. Вот сам увидишь.
Если поставить завод ближе к хлебу, так у каждого пуда можно натянуть две-три копейки — вот тебе раз, а
второе, везти сырой хлеб или спирт — тоже три-четыре копейки барыша… да…
Результатом этой сцены был
второй, уже настоящий удар, уложивший Стабровского на
три месяца в постель.
Первую половину пути к Красному Яру, версты
три, мне пришлось ехать по новой, гладкой и прямой, как линейка, дороге, а
вторую по живописной тайговой просеке, на которой пни уже выкорчеваны и езда легка и приятна, как по хорошей проселочной дороге.
Первых меньше почти в
три раза; в большинстве они прибыли на остров уже в тех возрастах, когда дети сознают: они помнят и любят родину;
вторые же, сахалинские уроженцы, никогда не видели ничего лучше Сахалина и должны тяготеть к нему, как к своей настоящей родине.
Он рассказывал мне потом, что в ту пору ему пришлось пережить нравственно
три долгих фазиса: первый, самый долгий и мучительный, — уверенность в неминуемой гибели; каторжниками овладела паника, и они выли; детей и женщин пришлось отправить в шлюпке под командой офицера по тому направлению, где предполагался берег, и шлюпка скоро исчезла в тумане;
второй фазис — некоторая надежда на спасение: с Крильонского маяка донесся пушечный выстрел, извещавший, что женщины и дети достигли берега благополучно; третий — полная уверенность в спасении, когда в туманном воздухе вдруг раздались звуки корнет-а-пистона, на котором играл возвращавшийся офицер.
У самого устья Аркая при повороте на долину стоит гиляцкая деревушка Аркай-во, давшая название арковскому кордону и
трем селениям: Первому,
Второму и Третьему Арково.
Во
второй раз куропатки вылетают гораздо ближе, часто не все вдруг, а по две, по
три разом: тогда если удастся разбить стаю, они лежат смирно и вылетают из-под ног собаки.
У куропаток есть
три рода крика, или голоса: первый, когда они целою станицей найдут корм и начнут его клевать, разгребая снег или землю своими лапками: тут они кудахчут, как куры, только гораздо тише и приятнее для уха;
второй, когда, увидя или услыша какую-нибудь опасность, собираются улететь или окликаются между собою, этот крик тоже похож несколько на куриный, когда куры завидят ястреба или коршуна; и, наконец, третий, собственно им принадлежащий, когда вспуганная стая летит со всею силою своего быстрого полета.