Неточные совпадения
Задребезжал звонок
телефона, следователь приложил
трубку к серому хрящу уха.
«Дура, — мысленно обругал ее Самгин, тотчас повесив
трубку. — Ведь знает, что разговоры по
телефону слушает полиция». Но все-таки сообщил новость толстенькому румянощекому человеку во фраке, а тот, прищурив глаз, посмотрел в потолок, сказал...
Но Самгин уже знал: начинается пожар, — ленты огней с фокусной быстротою охватили полку и побежали по коньку крыши, увеличиваясь числом, вырастая; желтые, алые, остроголовые, они, пронзая крышу, убегали все дальше по хребту ее и весело кланялись в обе стороны. Самгин видел, что лицо в зеркале нахмурилось, рука поднялась к
телефону над головой, но, не поймав
трубку, опустилась на грудь.
— Без-зумие, — сквозь зубы сказал он, отходя к
телефону, снял
трубку и приставил ее к щеке, ниже уха.
У себя в комнате — наконец один. Но тут другое:
телефон. Опять беру
трубку: «Да, I-330, пожалуйста». И снова в
трубке — легкий шум, чьи-то шаги в коридоре — мимо дверей ее комнаты, и молчание… Бросаю
трубку — и не могу, не могу больше. Туда — к ней.
Серые, без лучей, лица. Напруженные синие жилы внизу, на воде. Тяжкие, чугунные пласты неба. И так чугунно мне поднять руку, взять
трубку командного
телефона.
Прежде всего он по
телефону сговорился с народным комиссаром просвещения, и
трубка наквакала ему самое любезное и всяческое содействие, а затем Персиков по
телефону же вызвал товарища Птаху-Поросюка, заведующего отделом животноводства при верховной комиссии.
По всем двенадцати
телефонам типографии звонили непрерывно, и станция почти механически подавала в ответ в загадочные
трубки «занято», «занято», и на станции, перед бессонными барышнями, пели и пели сигнальные рожки…
Отойдя от
телефона, Персиков вытер лоб и
трубку снял.
Персиков жетон истоптал ногами, а расписку спрятал под пресс. Затем какая-то мысль омрачила его крутой лоб. Он бросился к
телефону, вытрезвонил Панкрата в институте и спросил у него: «Все ли благополучно?» Панкрат нарычал что-то такое в
трубку, из чего можно было понять, что, по его мнению, все благополучно. Но Персиков успокоился только на одну минуту. Хмурясь, он уцепился за
телефон и наговорил в
трубку такое...
На другой день после того, как он развязался с Альфредом Бронским, ему пришлось выключить у себя в кабинете в институте
телефон, снявши
трубку, а вечером, проезжая в трамвае по Охотному ряду, профессор увидал самого себя на крыше огромного дома с черною надписью «Рабочая газета».
Персиков вернулся в кабинет, к диаграммам, но заниматься ему все-таки не пришлось.
Телефон выбросил огненный кружочек, и женский голос предложил профессору, если он желает жениться на вдове интересной и пылкой, квартиру в семь комнат. Персиков завыл в
трубку...
— Пять?… — Он покраснел, отойдя к стене у стола, где висел шнур с ручкой, как у звонка. — Смотрите, Санди, как вам будет удобно есть и пить: если вы потянете шнур один раз, — по лифту, устроенному в стене, поднимется завтрак. Два раза — обед, три раза — ужин; чай, вино, кофе, папиросы вы можете получить когда угодно, пользуясь этим
телефоном. — Он растолковал мне, как звонить в
телефон, затем сказал в блестящую
трубку: — Алло! Что? Ого, да, здесь новый жилец. — Поп обернулся ко мне: — Что вы желаете?
Втиснутый в металлический футляр, имея свободными только руки, Трама был лишен возможности передвигаться по дну собственными средствами. Он только приказывал по
телефону, чтобы его перемещали вместе с паромом вперед, передвигали лебедкой в стороны, поднимали вверх и опускали. Не отрываясь от телефонной
трубки, Рестуччи повторял его приказания спокойно и повелительно, и казалось, что паром, лебедка и все машины приводились в движение волей невидимого, таинственного подводного человека.
Кальсонер с треском расчеркнулся на бумаге, хлопнул по ней печатью и ткнул ему. В это мгновенье яростно зазвонил
телефон. Кальсонер ухватился за
трубку и заорал в нее...
Сегодня на всякий случай я позвонила в ваш
телефон, и мне, конечно, ответили, что
трубка снята, не отвечают.
Камышов в бюро комсомольского комитета разговаривал по
телефону, а технический секретарь Шурка Щуров переписывал за столом протоколы и забавлялся тем, что будто бы отвечал на то, что Камышов говорил в
трубку.