Неточные совпадения
Невежда также в ослепленье
Бранит науки и
ученье,
И все учёные
труды,
Не чувствуя, что он вкушает их плоды.
— А потом мы догадались, что болтать, все только болтать о наших язвах не стоит
труда, что это ведет только к пошлости и доктринерству; [Доктринерство — узкая, упрямая защита какого-либо
учения (доктрины), даже если наука и жизнь противоречат ему.] мы увидали, что и умники наши, так называемые передовые люди и обличители, никуда не годятся, что мы занимаемся вздором, толкуем о каком-то искусстве, бессознательном творчестве, о парламентаризме, об адвокатуре и черт знает о чем, когда дело идет о насущном хлебе, когда грубейшее суеверие нас душит, когда все наши акционерные общества лопаются единственно оттого, что оказывается недостаток в честных людях, когда самая свобода, о которой хлопочет правительство, едва ли пойдет нам впрок, потому что мужик наш рад самого себя обокрасть, чтобы только напиться дурману в кабаке.
— Недавно я прочитал очень интересный
труд «Философия хозяйства», это — любопытная и фантастическая попытка изложить
учение Маркса теологически.
В лице Христа еврейство является основоположником религии, которую исповедует вся Европа и ‹которая› проповедуется католической церковью во всем мире. В лице Карла Маркса еврейство сеет на земле сокрушительное
учение о непримиримости интересов капитала и
труда, о неизбежном росте классовой ненависти, о неустранимой социально-революционной катастрофе.
Между тем она, по страстной, нервной натуре своей, увлеклась его личностью, влюбилась в него самого, в его смелость, в самое это стремление к новому, лучшему — но не влюбилась в его
учение, в его новые правды и новую жизнь, и осталась верна старым, прочным понятиям о жизни, о счастье. Он звал к новому делу, к новому
труду, но нового дела и
труда, кроме раздачи запрещенных книг, она не видела.
Ученье шло плохо, без соревнования, без поощрений и одобрений; без системы и без надзору, я занимался спустя рукава и думал памятью и живым соображением заменить
труд. Разумеется, что и за учителями не было никакого присмотра; однажды условившись в цене, — лишь бы они приходили в свое время и сидели свой час, — они могли продолжать годы, не отдавая никакого отчета в том, что делали.
— Ты будешь работу работать, — благосклонно сказал он Аннушке, — а сын твой, как выйдет из
ученья, тоже хлеб станет добывать; вот вы и будете вдвоем смирнехонько жить да поживать. В
труде да в согласии — чего лучше!
Это с
трудом может признать
учение о греховности, которое считается наиболее ортодоксальным.
До какой степени мало известно всё то, что относится к вопросу непротивления, видно из того, что Гаррисон-сын, написавший превосходную, в 4-х больших томах, биографию своего отца, этот Гаррисон-сын на вопрос мой о том, существует ли теперь общество непротивления и есть ли последователи его, отвечал мне, что, сколько ему известно, общество это распалось и последователей этого
учения не существует, тогда как в то время, когда он писал мне, жил в Массачусете, в Hopedale, Адин Баллу, участвовавший в
трудах отца Гаррисона и посвятивший 50 лет жизни на проповедь устно и печатно
учения непротивления.
Рабочий нашего времени, если бы даже работа его и была много легче работы древнего раба, если бы он даже добился восьмичасового дня и платы трех долларов за день, не перестанет страдать, потому что, работая вещи, которыми он не будет пользоваться, работая не для себя по своей охоте, а по нужде, для прихоти вообще роскошествующих и праздных людей и, в частности, для наживы одного богача, владетеля фабрики или завода, он знает, что всё это происходит в мире, в котором признается не только научное положение о том, что только работа есть богатство, что пользование чужими
трудами есть несправедливость, незаконность, казнимая законами, но в мире, в котором исповедуется
учение Христа, по которому мы все братья и достоинство и заслуга человека только в служении ближнему, а не в пользовании им.
Третьи, не признающие Христа богом, считают, что спасение людей произойдет через медленный, постепенный прогресс, при котором основы жизни языческой заменятся понемногу основами свободы, равенства, братства, т. е. христианскими основами; четвертые, проповедующие общественное переустройство, считают, что спасение произойдет тогда, когда посредством насильственного переворота люди будут принуждены к общности имущества, отсутствию правительств, коллективному, а не индивидуальному
труду, т. е. к осуществлению одной из сторон христианского
учения.
От этого происходит то, что все эти люди, начиная от Конта, Страуса, Спенсера и Ренана, не понимая смысла речей Христа, не понимая того, к чему и зачем они сказаны, не понимая даже и вопроса, на который они служат ответом, не давая себе даже
труда вникнуть в смысл их, прямо, если они враждебно настроены, отрицают разумность
учения; если же они хотят быть снисходительны к нему, то с высоты своего величия поправляют его, предполагая, что Христос хотел сказать то самое, что они думают, но не сумел этого сделать.
Как хорошо! вот сладкий плод
ученья!
Как с облаков ты можешь обозреть
Все царство вдруг: границы, грады, реки.
Учись, мой сын: наука сокращает
Нам опыты быстротекущей жизни —
Когда-нибудь, и скоро, может быть,
Все области, которые ты ныне
Изобразил так хитро на бумаге,
Все под руку достанутся твою.
Учись, мой сын, и легче и яснее
Державный
труд ты будешь постигать.
Князю Якову
учение давалось с большим
трудом: он был почти постоянно занят и в немногие часы свободы или сидел безмолвно в креслах с важностью, которая в маленьком мальчике была довольно комична, или вместо того, чтобы шалить и бегать, он читал какую-нибудь детскую книгу.
Заработки эти самые легкие, как говорит народ: ни
ученья тут, ни
труда, ничего не надо, и коли раз испытаешь, другой работы не захочется.
Венеровский. Да-с, Любовь Ивановна, моя женка миленькая. Другим знание всего того, что я вам сообщил, дается
трудом и борьбой и глубоким изучением, и то редкие, сильные характеры усвоивают себе это
учение так полно и ясно, как я его понимаю, а вам, моя миленькая счастливица, все это дается легко. Только слушать, воспринимать, и вы сразу станете на ту высоту, на которой должен стоять человек нового времени. Да бросимте словопрения! Мы теперь одни несвободны. (Садится ближе.)Что ж вы не пьете, моя касатынька?
Вывод из этой науки тот, что если в обществе развелось много разбойников и воров, отнимающих у трудящихся людей произведения их
труда, то это происходит не потому, что разбойники и воры дурно поступают, а потому, что таковы неизменные экономические законы, которые могут измениться только медленной, определенной наукой, эволюцией, и потому, по
учению науки, люди, принадлежащие к разбойникам, ворам или укрывателям, пользующиеся грабежом и воровством, могут спокойно продолжать пользоваться наворованным и награбленным.
Св. Григорий Палама развивал в своих сочинениях, опираясь на
труды своих предшественников,
учение о трансцендентной сущности Божией, Его ουσία, и раскрывающейся в мире Его мощи — δύναμις и действенности — ενέργεια.
Вообще с переходом в старшее отделение воспитанницы почти освобождаются от научных предметов и вполне отдаются ремесленному
труду. Курс
ученья заканчивается с поступлением в «старшие». Только раза три в неделю педагогична Антонина Николаевна знакомит девушек с кратким курсом отечественной литературы да повторяет с ними русскую историю.
А время шло… В неустанной работе, в
труде, в
ученье проходили часы, дни, недели, месяцы и годы… Как молодые деревца, росли и поднимались девочки…
Но вопрос о религиозном и нравственном значении и смысле
труда совсем не ставится большею частью экономических и социальных
учений.
Он призывает к элементарным вещам, к
труду, к дисциплине, к ответственности, к знанию и к
учению, к положительному строительству, а не к одному разрушению, он громит революционное фразерство, обличает анархические наклонности, он совершает настоящие заклинания над бездной.
Пользуясь всеми теми орудиями внешнего знания, которые приобрело человечество, ложное
учение это систематически хочет вести назад людей в тот мрак невежества, из которого с таким напряжением и
трудом оно выбивалось столько тысяч лет.
Богатств своих не раздает; как жуликоватый купец, подготавливающий злостное банкротство, переводит имущество на имя жены; продолжает жить в барской усадьбе прежнею роскошною жизнью, а из требований своего
учения приспосабливает для себя то, что выгодно и приятно: занимается физическим
трудом, — очень полезный моцион при умственной работе, носит удобную блузу вместо стеснительных сюртуков и крахмальных воротничков, бросил пить вино и курить, что весьма полезно для здоровья.
Эта игра — наша любимая. И фантазия моя в ней неистощима. Все окружащее сразу перестает существовать для меня — «сиятельная» нянька, плачущая Анюта, маленькая квартирка, злободневные заботы,
труд,
ученье, Пороховые — все, кроме нас.
Далее и далее перебрал он
учение об эмансипации женщин, великое учреждение коммун, уравнение состояний, говорил с жаром о
труде.
Они пришли на работу с своим ложным
учением о том, что они имеют право на свою жизнь и на свой
труд и что поэтому
труд их должен быть вознагражден.
Всем нужно еще и еще отягчать
трудом свою и так уже отягченную жизнь и душу свою без остатка отдать
учению мира.
В условиях физического
труда, по этому
учению, лучше открывается истина и правда, чем в условиях духовного
труда и творчества.
На той части осуществления искупления, вследствие которой после Христа земля для верующих уже стала рождать везде без
труда, болезни прекратились и чада стали родиться у матерей без страданий, —
учение это не очень останавливается, потому что тем, которым тяжело работать и больно страдать, как бы они ни верили, трудно внушить, что не трудно работать и не больно страдать. Но та часть
учения, по которой смерти и греха уже нет, утверждается с особенной силой.
По
учению Христа каждый отдельный человек независимо от того, каков мир, будет иметь наилучшую жизнь, если он поймет свое призвание — не требовать
труда от других, а самому всю жизнь свою полагать на
труд для других, жизнь свою отдавать, как выкуп за многих.
При теперешнем устройстве мира люди, не исполняющие законов Христа, но трудящиеся для ближнего, не имея собственности, не умирают от голода. Как же возражать против
учения Христа, что исполняющие его
учение, т. е. трудящиеся для ближнего, умрут от голода? Человек не может умереть от голода, когда есть хлеб у богатого. В России в каждую данную минуту есть всегда миллионы людей, живущих без всякой собственности, только
трудом своим.
Всё то, чем истинно живет теперь мир: социализм, коммунизм, политико-экономические теории, утилитаризм, свобода и равенство людей и сословий и женщин, все нравственные понятия людей, святость
труда, святость разума, науки, искусства, всё, что ворочает миром и представляется церкви враждебным, всё это — части того же
учения, которое, сама того не зная, пронесла с скрываемым ею
учением Христа та же церковь.
И этот-то простой, ясный смысл, вытекающий из самих слов и из всего
учения, мне надо было открывать с величайшим
трудом.
Стоит человеку только не верить
учению мира, что нужно надеть калоши и цепочку и иметь ненужную ему гостиную, и что не нужно делать все те глупости, которых требует от него
учение мира, и он не будет знать непосильной работы и страданий и вечной заботы и
труда без отдыха и цели; не будет лишен общения с природой, не будет лишен любимого
труда, семьи, здоровья и не погибнет бессмысленно мучительной смертью.
Ведь всякий человек, как бы он ни жил, — по
учению ли Христа, или по
учению мира, — он жив только
трудом других людей.
Разница между
учением Христа и
учением нашего мира о
труде — в том, что по
учению мира работа есть особенная заслуга человека, в которой он считается с другими и предполагает, что имеет право на большее пропитание, чем больше его работа; по
учению же Христа: работа —
труд есть необходимое условие жизни человека, а пропитание есть неизбежное последствие его.
Учение Христа о
труде и плодах его выражено в рассказе о насыщении 5 и 7 тысяч двумя рыбами и пятью хлебами. Человечество будет иметь высшее доступное ему благо на земле, когда люди не будут стараться поглотить и потребить всё каждый для себя, но когда они будут делать, как научил их Христос на берегу моря.