Неточные совпадения
Утром воины беспрекословно исполнили приказание вождя. И когда они, несмотря на адский ружейный огонь, подплыли почти к самому острову, то из воды послышался страшный треск, весь остров покосился набок и стал тонуть. Напрасно европейцы молили о пощаде. Все они погибли под ударами томагавков или нашли смерть в озере. К вечеру же вода выбросила
труп Черной Пантеры. У него под водою не хватило дыхания, и он, перепилив корень, утонул. И с тех пор старые жрецы поют в назидание
юношам, и так далее и так далее.
— Все, конечно, так! — прервал Истома, — не что иное, как безжизненный
труп, добыча хищных вранов и плотоядных зверей!.. Правда, королевич Владислав молоденек, и не ему бы править таким обширным государством, каково царство Русское; но зато наставник-то у него хорош: премудрый король Сигизмунд, верно, не оставит его своими советами. Конечно, лучше бы было, если б мы все вразумились, что честнее повиноваться опытному мужу, как бы он ни назывался: царем ли русским или польским королем, чем незрелому
юноше…
— Пролив обманул меня, — сказал
юноша, — я спасся затем ли, чтобы повелевать
трупами? Но этого быть не может.
Ты отгадал. Знавал ли прежде
Ты дона Алвареца, у него
Воспитывался
юноша Фернандо…
Он еретик! он верит Лютеру,
И чтит его!.. сегодня он убил
Дочь Алвареца в доме у меня.
Я спас ее от хищников, но, боже!
Не мог спасти от острого кинжала!
Его сыскать нам надо и вести
На казнь преступника двойного!
Он
труп несчастной девушки
Понес с собой!.. да! я его найду,
Я по следам его пойду кровавым,
И жизнию заплотит он…
Боярин сделал шаг назад,
На дочь он кинул злобный взгляд,
Глаза их встретились — и вмиг
Мучительный, ужасный крик
Раздался, пролетел — и стих.
И тот, кто крик сей услыхал,
Подумал, верно, иль сказал,
Что дважды из груди одной
Не вылетает звук такой.
И тяжко на цветной ковер,
Как
труп бездушный с давних пор,
Упало что-то. — И на зов
Боярина толпа рабов,
Во всем послушная орда,
Шумя сбежалася тогда,
И без усилий, без борьбы
Схватили
юношу рабы.
Также и напоминанием Ивану Ильичу об «истинно хорошей жизни» является не благочестивый какой-нибудь старец из народного рассказа, не доброжелательный
юноша Памфилий — ходячий
труп, набальзамированный ароматами всех христианских добродетелей.
— Конечно, не вчера… Тогда еще ты был недалеко от него и твое ядовитое дыхание жгло благородного
юношу, но теперь, недавно, не нагоняли ли вы его в окрестностях замка? Смотри, продажная душа, говори прямо. Не сложили ли вы
труп его уже в ближний овраг, или мой меч допросит тебя лучше меня.
Григорий узнал этого старца. Это был фон-Ферзен. Он подбежал к нему и принял последнее проклятие от умирающего. Это было последней каплей, переполнившей чашу нравственных страданий несчастного
юноши. Он, как сноп, повалился без чувств около
трупа своего благодетеля и был вынесен своими на плечах из этого кладбища непогребенных
трупов.
— Конечно, не вчера… Тогда еще ты был недалеко от него и твое ядовитое дыхание жгло благородного
юношу, но теперь, недавно, не нагоняли ли вы его в окрестностях замка? Смотри, продажная душа, говори прямо. Не сложили ли вы
труп его уже в ближайший овраг, или мой меч допросит тебя лучше меня.
Григорий узнал этого старца. Это был фон Ферзен. Он подбежал к нему и принял последнее проклятие от умирающего. Это было последней каплей, переполнившей чашу нравственных страданий несчастного
юноши. Он как сноп повалился без чувств около
трупа своего благодетеля и был вынесен своими на плечах из этого кладбища не погребенных
трупов.