Неточные совпадения
Подложили цепи под колеса вместо тормозов, чтоб они не раскатывались, взяли лошадей под уздцы и начали спускаться; направо был утес, налево пропасть такая, что целая деревушка осетин, живущих на дне ее, казалась гнездом ласточки; я содрогнулся, подумав, что часто здесь, в глухую ночь, по этой
дороге, где две повозки не могут разъехаться, какой-нибудь курьер раз десять в год проезжает, не вылезая из своего
тряского экипажа.
Я возвращался с охоты в
тряской тележке и, подавленный душным зноем летнего облачного дня (известно, что в такие дни жара бывает иногда еще несноснее, чем в ясные, особенно когда нет ветра), дремал и покачивался, с угрюмым терпением предавая всего себя на съедение мелкой белой пыли, беспрестанно поднимавшейся с выбитой
дороги из-под рассохшихся и дребезжавших колес, — как вдруг внимание мое было возбуждено необыкновенным беспокойством и тревожными телодвижениями моего кучера, до этого мгновения еще крепче дремавшего, чем я.
Дорога от М. до Р. идет семьдесят верст проселком.
Дорога тряска и мучительна; лошади сморены, еле живы; тарантас сколочен на живую нитку; на половине
дороги надо часа три кормить. Но на этот раз
дорога была для меня поучительна. Сколько раз проезжал я по ней, и никогда ничто не поражало меня:
дорога как
дорога, и лесом идет, и перелесками, и полями, и болотами. Но вот лет десять, как я не был на родине, не был с тех пор, как помещики взяли в руки гитары и запели...
Там я засыпал тем глубоким и освежительным сном, которым может засыпать только юноша, испытавший сряду несколько дней
тряской и бессонной
дороги.
— То, что я вам сказал вчера, — продолжал он, — может быть до некоторой степени применено ко мне, к теперешнему моему положению. Но опять-таки об этом говорить не стоит. Эта сторона жизни для меня уже исчезла. Мне остается теперь тащиться по знойной и пыльной
дороге, со станции до станции, в
тряской телеге… Когда я доеду, и доеду ли — Бог знает… Поговоримте лучше о вас.
Пыльный и усталый, Пётр медленно пошёл в сад к белой келье брата, уютно спрятанной среди вишен и яблонь; шёл и думал, что напрасно он приехал сюда, лучше бы ехать на ярмарку.
Тряская, лесная
дорога, перепутанная корневищем, взболтала, смешала все горестные думы, заменив их нудной тоской, желанием отдыха, забытья.
Но подъезжая на паре почтовых лошадей к монастырю, разбитый
тряской по просёлочной
дороге, он думал...
— Этак мы всю
дорогу поедем? — спросил землемер, чувствуя сильную
тряску и удивляясь способности русских возниц соединять тихую, черепашью езду с душу выворачивающей
тряской.
Со мною от Томска до Иркутска едут два поручика и военный доктор. Один поручик пехотный, в мохнатой папахе, другой — топограф, с аксельбантом. На каждой станции мы, грязные, мокрые, сонные, замученные медленной ездой и
тряской, валимся на диваны и возмущаемся: «Какая скверная, какая ужасная
дорога!» А станционные писаря и старосты говорят нам...
У Дуни от первой этой поездки в жизни по железной
дороге и от всей этой суматохи, грохота, шума и
тряски в ушах звенело и голова стала тяжелая, как капустный кочан.
Нелли и доктор всю
дорогу молчат. Их трясет ужасно, но они не чувствуют ни холода, ни
тряски.
Помню мучительную
дорогу,
тряску вагона, ночные бреды и поты; помню, как в Москве, на Курском вокзале, в ожидании поезда, я сидел за буфетным столиком в зимней шубе в июньскую жару, и было мне холодно, и очень хотелось съесть кусок кровавого ростбифа с хреном, который я видел на буфетной стойке. В Туле мама по телеграмме встретила меня на вокзале. Мягкая постель, белые простыни, тишина. И на две недели — бред и полусознание.
Всю
дорогу от станции до хутора молчали: говорить мешала
тряская езда.
Екатерина Петровна сидела в тележке ни жива, ни мертва. Окружающий ее мрак, раскаты отдаленного грома, лесная избушка в перспективе — все это положительно отняло у ней способность мыслить и рассуждать, она как бы одеревенела, не ощущая даже
тряски тележки, свернувшей куда-то в сторону с большой
дороги и мчавшейся уже довольно долго по кочкам.
—
Дорога тряская, слова усыпительные. Как не вздремнуть… Вином я, между прочим, не занимаюсь, бабами пока что не интересуюсь, млад еще, — что ж вы меня только зря растравляете…
Проезжая с Кавказа в Петербург, князь однажды почувствовал себя в
дороге нездоровым и позвал доктора. Было это, если я не ошибаюсь, кажется, в Темир-Хан-Шуре. Доктор осмотрел больного и нашел, что опасного в его состоянии ничего нет, а что он просто утомился и ему необходимо отдохнуть один день без дорожной качки и
тряски в экипаже.