У самой реки мы встретили знакомого нам француза-гувернера в одной рубашке; он был перепуган и кричал: «Тонет! тонет!» Но прежде, нежели наш приятель успел снять рубашку или надеть панталоны, уральский казак сбежал с Воробьевых гор, бросился в воду, исчез и через минуту явился с
тщедушным человеком, у которого голова и руки болтались, как платье, вывешенное на ветер; он положил его на берег, говоря: «Еще отходится, стоит покачать».
Они, конечно, сказали бы более, если бы знали, как слаба, мягка и податлива натура друга моего графа и как силен и крепок я. Они многое сказали бы, если бы знали, как любил меня этот
тщедушный человек и как я его не любил! Он первый предложил мне свою дружбу, и я первый сказал ему «ты», но с какою разницей в тоне! Он, в припадке хороших чувств, обнял меня и робко попросил моей дружбы — я же, охваченный однажды чувством презрения, брезгливости, сказал ему...
Неточные совпадения
— Нет, не то чтоб повальные, а так, мрут, как мухи; жиденок, знаете, эдакой чахлый,
тщедушный, словно кошка ободранная, не привык часов десять месить грязь да есть сухари — опять чужие
люди, ни отца, ни матери, ни баловства; ну, покашляет, покашляет, да и в Могилев. И скажите, сделайте милость, что это им далось, что можно с ребятишками делать?
Вот сидят на нарах отдельно два друга: один высокий, плотный, мясистый, настоящий мясник; лицо его красно. Он чуть не плачет, потому что очень растроган. Другой —
тщедушный, тоненький, худой, с длинным носом, с которого как будто что-то каплет, и с маленькими свиными глазками, обращенными в землю. Это
человек политичный и образованный; был когда-то писарем и трактует своего друга несколько свысока, что тому втайне очень неприятно. Они весь день вместе пили.
Это был чрезвычайно бледный и худой
человек, еще нестарый, лет тридцати пяти, маленький и
тщедушный.
Атлет все время улыбался застенчиво и снисходительно. Хотя он уже давно привык показываться полуобнаженным перед одетыми
людьми, но в присутствии
тщедушного доктора ему было неловко, почти стыдно, за свое большое, мускулистое, сильное тело.
Приводят
человека такого
тщедушного, дохлого; бледный, плачет, дрожит и руки ломает, а сам все жалостно лепечет.
Да спрашивается, — что они могут делать-то,
тщедушные и кабинетные
люди?
В этот же самый день, часу в восьмом вечера, Василий Свитка слез с извозчичьих дрожек на углу Канонерской улицы в Коломне и спешно поднялся по лестнице большого каменного дома. На одной из дверей, выходивших на эту лестницу, была прибита доска с надписью: «Типография И. Колтышко». Он постучался и спросил управляющего типографией. Рабочий, отворивший дверь, проводил его в типографскую контору. Там сидел и сводил какие-то счеты
человек лет тридцати, довольно
тщедушной, рыжеватой наружности.
Баркас направился к нему. Несколько дружных гребков — и один из матросов, перегнувшись через борт, успел вытащить
человека из воды. Худенький,
тщедушный француз с эспаньолкой был без чувств.
Особенно забавно было положение огромного, толстого штабс-капитана Ш., который, задыхаясь и добродушно улыбаясь, с волочащимися по земле ногами проехал на маленьком и
тщедушном поручике О. Но становилось уже поздно, денщики вынесли нам, на всех шесть
человек, три стакана чая, без блюдечек, и мы, окончив игру, подошли к плетеным лавочкам.
Но прежде чем он успел надумать что-либо, в кабинет уже входил его сын Сережа, мальчик семи лет. Это был
человек, в котором только по одежде и можно было угадать его пол:
тщедушный, белолицый, хрупкий… Он был вял телом, как парниковый овощ, и всё у него казалось необыкновенно нежным и мягким: движения, кудрявые волосы, взгляд, бархатная куртка.
Подле него, сбоку стола, сидел молодой
человек лет двадцати пяти, белокурый,
тщедушный.
И
люди были здоровее, хворых да
тщедушных, кажись, и вовсе не бывало в стары-то годы.