Неточные совпадения
Алексей Петрович вскочил на ноги и выпрямился во весь рост. Этот
довод привел его в восторг. Такого восторга он никогда еще не испытывал ни от жизненного успеха, ни от женской любви. Восторг этот родился в сердце, вырвался из него, хлынул горячей, широкой волной, разлился по всем членам, на мгновенье согрел и оживил закоченевшее несчастное существо.
Тысячи колоколов торжественно зазвонили. Солнце ослепительно вспыхнуло, осветило весь мир и исчезло…
Но убежденный наконец красноречивыми
доводами Фрумкина, он рассчел, что устройство фаланстера и прочих благ потребует немного — что-нибудь вроде пяти-шести
тысяч, и потому, как ни больно это было в сущности, дал друзьям свое согласие и обещал действовать на Сусанну заодно с ними.
Когда друзья посвятили Малгоржана в свой проект, то Малгоржан сильно поморщился, однако же после довольно долгих и энергических убеждений, боясь потерять репутацию «нового человека» и уважение Луки и Моисея, склонился на их
доводы, склонился с затаенным сокрушением сердца, ибо втайне ласкал себя приятною мыслию, что эти шестьдесят
тысяч в силу, так сказать, нравственного сродства с Сусанной принадлежат и ему в некотором смысле.
— Все представлял-с, все представлял, но она на все
доводы одно отвечает: что для нее пятьдесят
тысяч более принесут выгоды, чем сколько невыгоды принесет скандал. Мне наконец начинает сдаваться, что она даже совсем и не на суд надеется, а на несколько особенные власти.
Когда я с ней познакомился, я пришел в ужас от тех
доводов, которыми составитель ее хотел убедить правительство."Мы, — стояло там, — когда у нас власти хотели вводить оспопрививание — наотрез отказались. У нас перемерло больше
тысячи человек, а мы все-таки оспопрививания не приняли!"Нетрудно было представить себе — какой эффект произвел бы этот аргумент на рейхстаг.
Агнесса Михайловна, полуубежденная
доводами Владимира, соблазненная возможностью получать деньги с двух мест и таким образом быть сравнительно обеспеченной, все-таки совершала свои визиты к судебному следователю и давала показания, продиктованные ей бароном, со страхом и трепетом. Ее в особенности пугало то обстоятельство, что Николай Леопольдович рано или поздно узнает их двойную игру и тогда прощай обещанные ей десять
тысяч, на которые у нее даже была бумага — нечто в роде промесса.