Неточные совпадения
— Наши сведения — полнейшее ничтожество, шарлатан! Но — ведь это еще хуже, если ничтожество, ху-же! Ничтожество — и водит за нос департамент полиции, градоначальника, десятки
тысяч рабочих и — вас, и вас тоже! — горячо прошипел он, ткнув
пальцем в сторону Самгина, и снова бросил руки на стол, как бы чувствуя необходимость держаться за что-нибудь. — Невероятно! Не верю-с! Не могу допустить! — шептал он, и его подбрасывало на стуле.
— Вот-с, в контракте сказано, что на ваш счет, — сказал Иван Матвеевич, издали показывая
пальцем в бумаге, где это сказано. —
Тысячу триста пятьдесят четыре рубля двадцать восемь копеек ассигнациями всего-с! — кротко заключил он, спрятав обе руки с контрактом назади.
Он именно, чуть не по
пальцам, высчитал, что Митя, в первый приезд свой в Мокрое, за месяц почти пред катастрофой, не мог истратить менее трех
тысяч или «разве без самого только малого.
— Нет, не то, врешь, не то!.. — возразил полковник, грозя Павлу
пальцем, и не хотел, кажется, далее продолжать своей мысли. — Я жизни, а не то что денег, не пожалею тебе; возьми вон мою голову, руби ее, коли надо она тебе! — прибавил он почти с всхлипыванием в голосе. Ему очень уж было обидно, что сын как будто бы совсем не понимает его горячей любви. — Не пятьсот рублей я тебе дам, а
тысячу и полторы в год, только не одолжайся ничем дяденьке и изволь возвратить ему его деньги.
— И земля не бессудная, и резону не платить нет, а только ведь и деньга защитника любит. Нет у нее радетеля — она промеж
пальцев прошла! есть радетель — она и сама собой в кармане запутается. Ну, положим, рассрочил ты крестьянам уплату на десять лет… примерно, хоть по полторы
тысячи в год…
Забиякин. Оно, коли хотите, меньше и нельзя. Положим, хоть и Шифель: человек он достойный, угнетенный семейством — ну, ему хоть три
тысячи; ну, две
тысячи… (Продолжает шептаться, причем считает на
пальцах; по временам раздаются слова:
тысяча…
тысяча…
тысяча.)
Когда судебная реформа была объявлена, он был еще молод, но уже воинствовал в рядах дореформенной магистратуры. Ему предложили место товарища прокурора, с перспективой на скорое возвышение. Он прикинулся обиженным, но, в сущности, рассчитал по
пальцам, какое положение для него выгоднее. Преимущество оказалось за адвокатурой. Тут
тысяча… там
тысяча…
тысяча,
тысяча,
тысяча… А кроме того,"обратим взоры на Запад"… Кто может угадать, что случится… га!
Сверх того, он условился платить своему официальному адвокату по десяти
тысяч рублей за каждую поездку (он совершенно свободно мог ограничить этот размер
тысячью рублями) и должен был смотреть сквозь
пальцы, как"православный жид", не довольствуясь присвоенным ему содержанием, совершенно открыто запускал руку в его, Прокопа, шкатулку.
Но ни он, ни гул весенней Москвы нисколько не занимали профессора Персикова. Он сидел на винтящемся трехногом табурете и побуревшими от табаку
пальцами вертел кремальеру великолепного цейсовского микроскопа, в который был заложен обыкновенный неокрашенный препарат свежих амеб. В тот момент, когда Персиков менял увеличение с пяти на десять
тысяч, дверь приоткрылась, показалась остренькая бородка, кожаный нагрудник, и ассистент позвал...
— Да, — продолжал городничий, — в
тысяча восемьсот первом году я находился в сорок втором егерском полку в четвертой роте поручиком. Ротный командир у нас был, если изволите знать, капитан Еремеев. — При этом городничий запустил свои
пальцы в табакерку, которую Иван Иванович держал открытою и переминал табак.
Любим Карпыч. Гур, гур, гур… буль, буль, буль!.. С
пальцем девять, с огурцом пятнадцать!.. Приятелю! (Протягивает руку Коршунову.) Наше вам-с!..
Тысячу лет со днем не видались! Как поживаете?
— У меня не
тысяча рук, а две, — бурчал он глухим басом, тряся волосами и выбрасывая вперед руку с растопыренными
пальцами. — А если вам моя физиономия не нравится, так так и заявите в управе. Я не илот вам дался.
Маргаритов. Его? Его? За что? Он все взял у меня: взял деньги, чужие деньги, которых мне не выплатить, не заработать во всю жизнь, он взял у меня честь. Вчера еще считали меня честным человеком и доверяли мне сотни
тысяч; а завтра уж, завтра на меня будут показывать
пальцами, называть меня вором, из одной шайки с ним. Он взял у меня последнее — взял дочь…
Сказамши посланной, что к вечеру доставлю, пошел по всем своим прежним приятелям занимать; заверяю их, что будто бы на дело хорошее беру и что завтра же по долгам должен получить две
тысячи, но всеми этими словами тешил только сам себя; все мы, подрядчики, друг друга знаем по
пальцам.
Все было куплено сразу, куплено не потому, что было нужно, а потому, что в кармане зашевелились деньги, нашедшие себе выход для покупки рояля, на котором, насколько знал Василий Петрович, Кудряшов мог играть только одним
пальцем; скверной старой картины, одной из десятков
тысяч, приписываемых второстепенному фламандскому мастеру, на которую, наверно, никто не обращал внимания; шахматов китайской работы, в которые нельзя было играть, так они были тонки и воздушны, но в головках у которых было выточено по три шарика, заключенных один в другой, и множества других ненужных вещей.
Он повествовал (преимущественно нежному полу) о том, как один и ничем не вооруженный смело входил в разъяренную и жаждущую огня и крови толпу мятежников, как один своей бесстрашною грудью боролся противу нескольких
тысяч зверей, которые не испугались даже и других боевых залпов батальона, а он одним своим взглядом и словом, одним присутствием духа сделал то, что толпа не осмелилась его и
пальцем тронуть.
Я припал ухом к земле, потом поднялся, приложил
палец к губам и, как ящерица, бесшумно скользнул в кусты. Раздвинул ветки жасмина — и остановился, как вкопанный. Взгляд мой окаменел от ужаса: по равнине, вдогонку за нами, мчалось тридцать
тысяч краснокожих всадников.
К архимандриту обедать! А на поле возле ярмонки столы накроют, бочки с вином ради холопей и для черного народу выкатят. И тут не одна
тысяча людей на княжой кошт ест, пьет, проклажается до поздней ночи. Всем один приказ: «пей из ковша, а мера душа». Редкий год человек двадцать, бывало, не обопьется. А пьяных подбирать было не велено, а коли кто на пьяного наткнулся, перешагни через него, а тронуть
пальцем не смей.
Пьер хотел присоединиться к первому, но Анна Павловна, находившаяся в раздраженном состоянии полководца на поле битвы, когда приходят
тысячи новых блестящих мыслей, которые едва успеваешь приводить в исполнение, Анна Павловна, увидев Пьера, тронула его
пальцем за рукав.
Три
тысячи рублей в год, которые он с таким трудом выколачивает, плывут между
пальцами.