Неточные совпадения
В суровом молчании, как жрецы, двигались повара; их белые колпаки на фоне почерневших стен придавали
работе характер торжественного служения; веселые, толстые судомойки у бочек с водой мыли посуду, звеня фарфором и серебром; мальчики, сгибаясь под
тяжестью, вносили корзины, полные рыб, устриц, раков и фруктов.
Одни требовали расчета или прибавки, другие уходили, забравши задаток; лошади заболевали; сбруя горела как на огне;
работы исполнялись небрежно; выписанная из Москвы молотильная машина оказалась негодною по своей
тяжести; другую с первого разу испортили; половина скотного двора сгорела, оттого что слепая старуха из дворовых в ветреную погоду пошла с головешкой окуривать свою корову… правда, по уверению той же старухи, вся беда произошла оттого, что барину вздумалось заводить какие-то небывалые сыры и молочные скопы.
Первые везли или несли
тяжести, шли на
работу в поденщики или с
работы.
Как произошли осыпи? Кажется, будто здесь были землетрясения и целые утесы распались на обломки. На самом деле это
работа медленная, вековая и незаметная для глаза. Сначала в каменной породе появляются трещины; они увеличиваются в размерах, сила сцепления уступает силе
тяжести, один за другим камни обрываются, падают, и мало-помалу на месте прежней скалы получается осыпь. Обломки скатываются вниз до тех пор, пока какое-либо препятствие их не задержит.
Я не знаю, что труднее — подъем или спуск. Правда, при подъеме в
работе участвует дыхание, зато положение тела устойчивее. При спуске приходится все время бороться с
тяжестью собственного тела. Каждый знает, как легко подыматься по осыпям вверх и как трудно по ним спускаться книзу.
Исключительная
тяжесть рудничных
работ заключается не в том, что приходится работать под землей в темных и сырых коридорах, то ползком, то согнувшись; строительные и дорожные
работы под дождем и на ветре требуют от работника большего напряжения физических сил.
Вот это-то преобладание рабочих возрастов и каторжных дает право заключить, что значительная смертность от чахотки в ссыльной колонии зависит главным образом от неблагоприятных условий жизни в общих тюремных камерах и непосильной
тяжести каторжных
работ, отнимающих у рабочего больше, чем может дать ему тюремная пища.
Он ходит по стогнам города и гремит проклятиями; собственный его организм весь потрясен от переполнения злобой и ненавистью, но он скорее согласится пасть под
тяжестью своей разъедающей
работы, нежели прекратить ее.
Лучше всех рассказывала Наталья Козловская, женщина лет за тридцать, свежая, крепкая, с насмешливыми глазами, с каким-то особенно гибким и острым языком. Она пользовалась вниманием всех подруг, с нею советовались о разных делах и уважали ее за ловкость в
работе, за аккуратную одежду, за то, что она отдала дочь учиться в гимназию. Когда она, сгибаясь под
тяжестью двух корзин с мокрым бельем, спускалась с горы по скользкой тропе, ее встречали весело, заботливо спрашивали...
Это было органическое темное чувство, вызывавшее страшную
тяжесть, апатию и неспособность к какой бы то ни было
работе.
А между тем на каждом плече ее было по коромыслу и на каждом коромысле висела немалая
тяжесть рубах и всякого другого тряпья; немало также предстояло ей забот: требовалось привести все это в порядок, вымыть, развесить, просушить, прикинуть кой-где заплату, кой-где попросту прихватить нитками —
работы больно довольно.
— Мы и те, что шли с другой стороны, встретились в горе через тринадцать недель после смерти отца — это был безумный день, синьор! О, когда мы услыхали там, под землею, во тьме, шум другой
работы, шум идущих встречу нам под землею — вы поймите, синьор, — под огромною
тяжестью земли, которая могла бы раздавить нас, маленьких, всех сразу!
Дельный, добросовестный и опытный барон хорошо понимал всю
тяжесть предстоящей ему
работы.
В большинстве же случаев у него не было никакой
работы, тем более что, перекатывая бревна, он сломал ногу, а от носки
тяжестей протирал свои очень хорошенькие дамские плечи, пленившие англичанку.
Ее дедушка был уральский казак, а мать из купеческого звания; преследуемая мачехой, она сама в годы нежной юности испытала всю
тяжесть принудительной
работы; ее природный ум был ясен и крепок; образование было выше, чем у других.
Везде — и наверху и внизу — кипела
работа. Повсюду раздавался стук топоров и молотков, визг пил и рубанков, лязг и грохот. По временам, при подъеме
тяжестей, затягивалась «дубинушка». Рабочие из порта в своих грязных парусиновых голландках доделывали и исправляли, переделывали, строгали, рубили и пилили. Тут конопатили палубу, заливая пазы горячей смолой, и исправляли плохо пригнанный люк, там, внизу, ломали каютную переборку, красили борты, притачивали что-нибудь к машине.
Это сибаритство не скрывалось от его собратий, и Висленев некоторое время терпел за это опалу, но потом, с быстрым, но повсеместным развитием практичности, это ему было прощено, и он работал, и неустанно работал, крепясь и веруя, что литература для него только прелюдия, но что скоро слова его примут плоть и кровь, и тогда… при этом он подпрыгивал и, почесав затылок, хватался за свою
работу с сугубым рвением, за которым часто не чувствовал жестокой
тяжести в омраченной голове и гнетущей боли в груди.
Я нес
работу бесплатно, Клестову, несшему на себе всю
тяжесть организационной
работы и отдававшему на дело все свое время, мы могли дать только сто рублей в месяц.
Но если она не убьется, ей только два выхода: или она пойдет и повезет, и увидит, что
тяжесть не велика и езда не мука, а радость, или отобьется от рук, и тогда хозяин сведет ее на рушильное колесо, привяжет арканом к стене, колесо завертится под ней, и она будет ходить в темноте на одном месте, страдая, но ее силы не пропадут даром: она сделает свою невольную
работу, и закон исполнится и на ней.
Надо заметить, что этих молодых бабенок очень баловали свекры, налегая всей
тяжестью черных
работ на старых жен своих, которые также имели некогда свое счастливое время.
Самая людская
работа, шедшая в гавани, вносила какую-то бросающуюся в глаза дисгармонию в поэтическую картину. Потные, почерневшие от угольного дыма и загара лица рабочих, их сгорбленные под
тяжестью нош спины, грубые резкие окрики, разносившиеся в прозрачном, как мечта, воздухе — все говорило о хлебе и нужде, о грубости среди этих роскошных красот природы, под этим нежно голубым небом.
Казалось, облегченная от сердечной
тяжести откровенным признанием, Дарья Николаевна бодро принялась за
работу, но нет-нет, да поглядывала на окна, выходившие на улицу, по которой то и дело проезжали санки с обывателями и проезжими.