Неточные совпадения
Выгибая грудь, он прижимал к ней кулак, выпрямлялся, возводя глаза в сизый
дым над его головою, и молчал, точно вслушиваясь в шорох приглушенных голосов, в
тяжелые вздохи и кашель.
Особенно укрепила его в этом странная сцена в городском саду. Он сидел с Лидией на скамье в аллее старых лип; косматое солнце спускалось в хаос синеватых туч, разжигая их
тяжелую пышность багровым огнем. На реке колебались красновато-медные отсветы, краснел
дым фабрики за рекой, ярко разгорались алым золотом стекла киоска, в котором продавали мороженое. Осенний, грустный холодок ласкал щеки Самгина.
Следствие вел провинциальный чиновник, мудрец весьма оригинальной внешности, высокий, сутулый, с большой
тяжелой головой, в клочьях седых волос, встрепанных, точно после драки, его высокий лоб, разлинованный морщинами, мрачно украшали густейшие серебряные брови, прикрывая глаза цвета ржавого железа, горбатый, ястребиный нос прятался в плотные и толстые, точно литые, усы, седой волос усов очень заметно пожелтел от
дыма табака. Он похож был на военного в чине не ниже полковника.
Прошел в кабинет к себе, там тоже долго стоял у окна, бездумно глядя, как горит костер, а вокруг него и над ним сгущается вечерний сумрак, сливаясь с
тяжелым, серым
дымом, как из-под огня по мостовой плывут черные, точно деготь, ручьи.
Из окна, точно
дым, выплывало умоляющее бормотанье Дуняши, Иноков тоже рассказывал что-то вполголоса, снизу, из города, доносился
тяжелый, но мягкий, странно чавкающий звук, как будто огромные подошвы шлепали по камню мостовой. Самгин вынул часы, посмотрел на циферблат — время шло медленно.
Бахарев сегодня был в самом хорошем расположении духа и встретил Привалова с веселым лицом. Даже болезнь, которая привязала его на целый месяц в кабинете, казалась ему забавной, и он называл ее собачьей старостью. Привалов вздохнул свободнее, и у него тоже гора свалилась с плеч. Недавнее
тяжелое чувство разлетелось
дымом, и он весело смеялся вместе с Василием Назарычем, который рассказал несколько смешных историй из своей тревожной, полной приключений жизни.
Большие восковые свечи горели тусклым красным пламенем; волны густого
дыма от ладана застилали глаза; монотонное чтение раскольничьего кануна нагоняло
тяжелую дремоту.
И почти с неба донизу — черные,
тяжелые складки, и складки колышутся: над лесами, над деревнями медленные столбы,
дым. Глухой вой: гонят в город черные бесконечные вереницы, чтобы силою спасти их и научить счастью.
Пришлось на мой пай уголье обжигать; работа эта самая
тяжелая; глаза
дымом так и изъедает, а на лице не то чтоб божьего, а и человечьего образа не увидишь.
Она имеет свой запах —
тяжелый и тупой запах пота, жира, конопляного масла, подовых пирогов и
дыма; этот запах жмет голову, как теплая, тесная шапка, и, просачиваясь в грудь, вызывает странное опьянение, темное желание закрыть глаза, отчаянно заорать, и бежать куда-то, и удариться головой с разбега о первую стену.
Мимо нас не спеша проходили люди, влача за собою длинные тени,
дымом вставала пыль из-под ног, хороня эти тени. Вечерняя грусть становилась все
тяжелей, из окон изливался ворчливый голос деда...
Несколько фигур возилось у корзины с пивом и провизией; высокий человек с полуседою бородой подбрасывал в костер сучья, окутанный
тяжелым, беловатым
дымом.
Черный
дым тяжелыми порывами лез из труб пароходов и медленно таял в свежем воздухе.
День был серый; сплошь покрытое осенними тучами небо отразилось в воде реки, придав ей холодный свинцовый отблеск. Блистая свежестью окраски, пароход плыл по одноцветному фону реки огромным, ярким пятном, и черный
дым его дыхания
тяжелой тучей стоял в воздухе. Белый, с розоватыми кожухами, ярко-красными колесами, он легко резал носом холодную воду и разгонял ее к берегам, а стекла в круглых окнах бортов и в окнах рубки ярко блестели, точно улыбаясь самодовольной, торжествующей улыбкой.
Встречу им подвигались отдельные дома, чумазые, окутанные
тяжёлыми запахами, вовлекая лошадь и телегу с седоками всё глубже в свои спутанные сети. На красных и зелёных крышах торчали бородавками трубы, из них подымался голубой и серый
дым. Иные трубы высовывались прямо из земли; уродливо высокие, грязные, они дымили густо и черно. Земля, плотно утоптанная, казалась пропитанной жирным
дымом, отовсюду, тиская воздух, лезли
тяжёлые, пугающие звуки, — ухало, гудело, свистело, бранчливо грохало железо…
И с удовольствием отмечает, что руки у него особенно тверды, не дрожат нимало, и что вкус табачного
дыма четок и ясен, и что при каждом движении ощущается
тяжелая сила. Тупая и покорная
тяжелая сила, при которой словно совсем не нужны мысли. И то, что вчера он ощутил такой свирепый и беспощадный гнев, тоже есть страшная сила, и нужно двигаться с осторожностью: как бы не раздавить кого. Он — Сашка Жегулев.
Много дней шёл я, как больной, полон скуки
тяжёлой. В душе моей — тихий позёмок-пожар, выгорает душа, как лесная поляна, и думы вместе с тенью моей то впереди меня ползут, то сзади тащатся едким
дымом. Стыдно ли было мне или что другое — не помню и не могу сказать. Родилась одна чёрная мысль и где-то, снаружи, вьётся вокруг меня, как летучая мышь...
Воздух весь пропитан
тяжелыми человеческими испарениями, едким
дымом махорки, кислой затхлостью шинельного сукна и густым запахом невыпеченного хлеба.
Тяжелые шаги скрипят по двору у наружной стены, но Цербер остается спокоен, а только снисходительно взвизгивает; он знает, что это наши лошади, стоявшие до сих пор где-нибудь под плетнем, прижав уши и пожимаясь от мороза, вышли на огонь, чтобы стать у стены и смотреть на весело прыгающие искры, на широкую ленту теплого белого
дыма.
Томно шло время и однообразно до крайней степени, сутки потеряли свое измерение, все 24 часа превратились в одну
тяжелую серую массу, в один осенний вечер; из моего окна видны были казармы, длинные, бесконечные казармы, и над ними голубая полоса неба, изрезанная трубами и обесцвеченная
дымом.
Все равно — все сгорит.
Тяжелое и легкое, сухое и сырое. От сырого больше
дыму.
А еще выдавались фракийцы своим пьянством. Даже женщины пили у них неразбавленное вино. Формы дикого и
тяжелого разгула еще Гораций называет «свойственными фракийцам». Опьянялись фракийцы также
дымом бросаемых в огонь зерен — очевидно, конопли (гашиш).
По небу ползли
тяжелые черные тучи: в горах шел снег. От фанзы Кивета поднималась кверху беловатая струйка
дыма. Там кто-то рубил дрова, и звук топора звонко доносился на эту сторону реки. Когда мы подошли к дому, стрелки обступили Глеголу. Он начал им рассказывать, как все случилось, а я пошел прямо к себе, разделся и сел за работу.
Андрей Иванович, в ожидании Александры Михайловны, угрюмо лежал на кровати. Он уж и сам теперь не надеялся на успех. Был хмурый мартовский день, в комнате стоял полумрак; по низкому небу непрерывно двигались мутные тени, и трудно было определить, тучи ли это или
дым. Сырой,
тяжелый туман, казалось, полз в комнату сквозь запертое наглухо окно, сквозь стены, отовсюду. Он давил грудь и мешал дышать. Было тоскливо.
Народ, в
тяжелые исторические годины, как известно, дает более широкий простор своей фантазии и создает целые утешающие его легенды, но нет основания полагать, что то или другое народное предание должно быть с корнем отнесено к одной этой фантазии, уже придерживаясь народной же пословицы, что
дыму не бывает без огня.
Вспомнила про Константина Пизонского его знакомая старушка Горе и послала свою дружку Беду, чтобы та его понаведала, и беда пала на Пизонского, как снег на голову; пала
тяжелой напраслиной, нежданной-негаданной и угрожающей обратить в прах, в тень, в
дым все то, что должно было сделаться закваскою жизни и закваской этого романа.