Неточные совпадения
Огни свеч расширили комнату, — она очень велика и, наверное, когда-то служила складом, — окон в ней не было, не было и
мебели, только в углу стояла кадка и на краю ее висел ковш. Там, впереди, возвышался небольшой, в квадратную сажень помост, покрытый
темным ковром, — ковер был так широк, что концы его, спускаясь на пол, простирались еще на сажень. В средине помоста — задрапированный черным стул или кресло. «Ее трон», — сообразил Самгин, продолжая чувствовать, что его обманывают.
Франтоватая горничная провела его в комнату, солидно обставленную
мебелью, обитой кожей, с большим письменным столом у окна; на столе — лампа
темной бронзы, совершенно такая же, как в кабинете Варавки. Два окна занавешены тяжелыми драпировками, зеленоватый сумрак комнаты насыщен запахом сигары.
Повинуясь странному любопытству и точно не веря доктору, Самгин вышел в сад, заглянул в окно флигеля, — маленький пианист лежал на постели у окна, почти упираясь подбородком в грудь; казалось, что он, прищурив глаза, утонувшие в
темных ямах, непонятливо смотрит на ладони свои, сложенные ковшичками.
Мебель из комнаты вынесли, и пустота ее очень убедительно показывала совершенное одиночество музыканта. Мухи ползали по лицу его.
Были они до безобразия низки, но, что глупее всего, окна, двери,
мебель — все, все было обвешано или убрано ситцем, прекрасным французским ситцем, и отделано фестончиками; но от этого комната казалась еще вдвое
темнее и походила на внутренность дорожной кареты.
Мы вошли по деревянной, чистой, лощеной лестнице
темного дерева прямо в бесконечную галерею-залу, убранную очень хорошо, с прекрасными драпри, затейливою новейшею
мебелью.
В одной избе без
мебели, с
темною унылою печью, занимавшею полкомнаты, около бабы-хозяйки плакали дети и пищали цыплята; она на улицу — дети и цыплята за ней.
Опять пошли
темные комнаты, какой-то необыкновенной, холодной чистоты, холодно и сурово меблированные старинною
мебелью в белых, чистых чехлах.
Они прибежали в контору. Через
темный коридор Вася провел свою приятельницу к лестнице наверх, где помещался заводский архив. Нюрочка здесь никогда не бывала и остановилась в нерешительности, но Вася уже тащил ее за руку по лестнице вверх. Дети прошли какой-то
темный коридор, где стояла поломанная
мебель, и очутились, наконец, в большой низкой комнате, уставленной по стенам шкафами с связками бумаг. Все здесь было покрыто толстым слоем пыли, как и следует быть настоящему архиву.
Но вместо богатств, которые посетитель ожидал встретить, он нашел своего «Лембку» в боковой очень маленькой комнатке, имевшей
темный и ветхий вид, разгороженной надвое большою темно-зеленою занавесью, меблированной хоть и мягкою, но очень ветхою темно-зеленою
мебелью, с темно-зелеными сторами на узких и высоких окнах.
Вот уборная, оклеенная дешевенькими обоями по дощатой перегородке с неизбежным трюмо и не менее неизбежным букетом от подпоручика Папкова 2-го; вот сцена с закопченными, захватанными и скользкими от сырости декорациями; вот и она сама вертится на сцене, именно только вертится, воображая, что играет; вот театральный зал, со сцены кажущийся таким нарядным, почти блестящим, а в действительности убогий,
темный, с сборною
мебелью и с ложами, обитыми обшарканным малиновым плисом.
От множества мягкой и красивой
мебели в комнате было тесно, как в птичьем гнезде; окна закрывала густая зелень цветов, в сумраке блестели снежно-белые изразцы печи, рядом с нею лоснился черный рояль, а со стен в тусклом золоте рам смотрели какие-то
темные грамоты, криво усеянные крупными буквами славянской печати, и под каждой грамотой висела на шнуре
темная, большая печать. Все вещи смотрели на эту женщину так же покорно и робко, как я.
Купец дал ей всё, чего она желала. Вскоре Илья сидел в новой квартире Олимпиады, разглядывал толстые ковры на полу,
мебель, обитую
тёмным плюшем, и слушал спокойную речь своей любовницы. Он не замечал в ней особенного удовольствия от перемены обстановки: она была так же спокойна и ровна, как всегда.
Густые ветви частым,
темным кружевом закрывали окна, и солнце сквозь эту завесу с трудом, раздробленными лучами проникало в маленькие комнаты, тесно заставленные разнообразной
мебелью и большими сундуками, отчего в комнатах всегда царил строгий полумрак.
Мебель была гнутая, изогнутая и яркая; обои
темные большими цветами.
Забежав немного вперед, батюшка с предупредительностью отворил мне дверь в небольшую
темную переднюю, а оттуда провел в светлый уютный кабинет, убранный мягкою
мебелью; у окна стоял хорошенький письменный столик, заваленный книгами и бумагами, несколько мягких кресел, мягкий ковер на полу, — все было мило, прилично и совсем не по-поповски, за исключением неизбежных премий из «Нивы», которые висели на стене, да еще нескольких архиереев, сумрачно глядевших из золотых рам.
Часть столовой — скучный угол со старинными часами на стене. Солидный буфет и большой стол, уходящий наполовину за пределы сцены. Широкая арка, занавешенная
тёмной драпировкой, отделяет столовую от гостиной; гостиная глубже столовой, тесно заставлена старой
мебелью. В правом углу горит небольшая электрическая лампа; под нею на кушетке Вера с книгой в руках. Между стульев ходит Пётр, точно ищет чего-то. В глубине у окна Любовь, она встала коленями на стул, держится за спинку и смотрит в окно.
Все поклали в сундуки — и одежу, и посуду, и другие вещи:
мебель только да цветы остались. Уложившись, успокоилась Марья Гавриловна, и не то утомилась она непривычною работою, не то на душу
темное облачко налетело, вдруг опустилась и взгрустнула.
Хвалынцев машинально стал оглядывать залу: узкие потускнелые зеркала с бронзовой инкрустацией; хрустальная люстра под росписным потолком; у
мебели тонкие точеные ножки и ручки, в виде египетских грифов и мумий; давным-давно слинялый и выцвевший штоф на спинках и сиденьях;
темные портреты, а на портретах все Екатерининская пудра да высочайшие Александровские воротники, жабо да хохлы, скученные на лоб.
Мы прошли ряд холодных, неуютных комнат, в которых не было почти никакой
мебели, и вступили, наконец, в
темный маленький коридорчик, заставленный всякого рода ящиками и сундуками. Моя спутница толкнула какую-то дверь, и я очутилась в маленькой комнатке с большим окном, выходящим в сторону гор.
Ax, как изменился сегодня приютский зал! Добрая треть его была отгорожена
темною занавеской с расшитыми по ней диковинными фигурами драконов и каких-то невиданных зверей, державших огромную лиру в не менее огромных лапах. Эту занавесь расшили самые искусные мастерицы из старшеотделенок: Дорушка, Васса и маленькая Чуркова. Вся
мебель, все вещи из квартиры начальницы были перенесены сюда за эту расписную завесу.
Его поместили хоть и не в
темную, но в нумер без
мебели, с одним тюфяком на полу, в каких содержатся «буйные», и начали наблюдать над ним через дырочку в двери.
В каюте Серафимы
стемнело. Она ждала Теркина к чаю и немного вздремнула, прислонившись к двум подушкам. Одну из них предложил ей Теркин. У нее взята была с собою всего одна подушка. Когда она собралась на пароход, пришлось оставить остальные дома, вместе со множеством другого добра:
мебели, белья столового и спального, зимнего платья, даже серебра, всяких ящичков и туалетных вещиц, принадлежавших ей, а не Рудичу, купленных на ее деньги.
Кабинет он оклеил
темными обоями под турецкую ткань и уставил мягкой
мебелью такого же почти рисунка и цвета.
Тут Тася оглянулась. Она припомнила эту комнату — род площадки — с ее голубой
мебелью, множеством афиш направо,
темной дверью с надписью «Контора»и аркой. Левее ряд комнат. Она помнила, что совсем налево — опять белые перила и ход в театральную залу с двумя круглыми лесенками на галерею.
Темная репсовая
мебель наполняла комнату с излишком.
В большой столовой, куда вошли офицеры, на одном краю длинного стола сидело за чаем с десяток мужчин и дам, пожилых и молодых. За их стульями, окутанная легким сигарным дымом,
темнела группа мужчин; среди нее стоял какой-то худощавый молодой человек с рыжими бачками и, картавя, о чем-то громко говорил по-английски. Из-за группы, сквозь дверь, видна была светлая комната с голубою
мебелью.
Спальня эта была довольно большой комнатой, помещавшейся в глубине дома, невдалеке от спальни отца и матери, с двумя окнами, выходившими в сад, завешанными белыми шторами. Сальная свеча, стоявшая на комоде, полуосвещала ее, оставляя
темными углы. Обставлена она была массивною
мебелью в белоснежных чехлах, такая же белоснежная кровать стояла у одной из стен, небольшой письменный стол и этажерка с книгами и разными безделушками — подарками баловника-отца, довершали ее убранство.
Штофная темно-синяя мягкая
мебель и такие же занавески на окнах,
темные обои придавали ей мрачный вид, и единственным светлым пятном на этом
темном фоне выделялась постель княжны, покрытая белоснежным тканьевым одеялом с целою горою подушек.
Только спустя некоторое, довольно долгое время, когда глаза мои освоились с полумраком комнаты, я увидел
темное, высокое неподвижное пятно у стены; если бы я не знал, что в этом месте стена пуста, я мог бы принять это пятно за какую-то
мебель или груду висящего платья.