Неточные совпадения
Долго при свете месяца мелькал белый парус между
темных волн; слепой все сидел на
берегу, и вот мне послышалось что-то похожее на рыдание: слепой мальчик точно плакал, и долго, долго…
В глазах у меня
потемнело, голова закружилась, я сжал ее в моих объятиях со всею силою юношеской страсти, но она, как змея, скользнула между моими руками, шепнув мне на ухо: «Нынче ночью, как все уснут, выходи на
берег», — и стрелою выскочила из комнаты.
Рыбачьи лодки, повытащенные на
берег, образовали на белом песке длинный ряд
темных килей, напоминающих хребты громадных рыб. Никто не отваживался заняться промыслом в такую погоду. На единственной улице деревушки редко можно было увидеть человека, покинувшего дом; холодный вихрь, несшийся с береговых холмов в пустоту горизонта, делал открытый воздух суровой пыткой. Все трубы Каперны дымились с утра до вечера, трепля дым по крутым крышам.
Попадались и речки с обрытыми
берегами, и крошечные пруды с худыми плотинами, и деревеньки с низкими избенками под
темными, часто до половины разметанными крышами, и покривившиеся молотильные сарайчики с плетенными из хвороста стенами и зевающими воротищами [Воротище — остатки ворот без створок.] возле опустелых гумен, и церкви, то кирпичные с отвалившеюся кое-где штукатуркой, то деревянные с наклонившимися крестами и разоренными кладбищами.
С полчаса Клим греб против течения, девушки молчали, прислушиваясь, как хрупко плещет под ударами весел
темная вода. Небо все богаче украшалось звездами.
Берега дышали пьяненьким теплом весны. Алина, вздохнув, сказала...
«Вероятно, шут своего квартала», — решил Самгин и, ускорив шаг, вышел на
берег Сены. Над нею шум города стал гуще, а река текла так медленно, как будто ей тяжело было уносить этот шум в
темную щель, прорванную ею в нагромождении каменных домов. На черной воде дрожали, как бы стремясь растаять, отражения тусклых огней в окнах. Черная баржа прилепилась к
берегу, на борту ее стоял человек, щупая воду длинным шестом, с реки кто-то невидимый глухо говорил ему...
Клим не хотел, но не решился отказаться. С полчаса медленно кружились по дорожкам сада, говоря о незначительном, о пустяках. Клим чувствовал странное напряжение, как будто он, шагая по
берегу глубокого ручья, искал, где удобнее перескочить через него. Из окна флигеля доносились аккорды рояля, вой виолончели, остренькие выкрики маленького музыканта. Вздыхал ветер, сгущая сумрак, казалось, что с деревьев сыплется теплая, синеватая пыль, окрашивая воздух все
темнее.
Но он тоже невольно поддавался очарованию летней ночи и плавного движения сквозь теплую тьму к покою. Им овладевала приятная, безмысленная задумчивость. Он смотрел, как во тьме, сотрясаемой голубой дрожью, медленно уходят куда-то назад
темные массы
берегов, и было приятно знать, что прожитые дни не воротятся.
На дачах Варавки поселились незнакомые люди со множеством крикливых детей; по утрам река звучно плескалась о
берег и стены купальни; в синеватой воде подпрыгивали, как пробки, головы людей, взмахивались в воздух масляно блестевшие руки; вечерами в лесу пели песни гимназисты и гимназистки, ежедневно, в три часа, безгрудая, тощая барышня в розовом платье и круглых,
темных очках играла на пианино «Молитву девы», а в четыре шла
берегом на мельницу пить молоко, и по воде косо влачилась за нею розовая тень.
Быстро
темнело. В синеве, над рекою, повисли на тонких ниточках лучей три звезды и отразились в
темной воде масляными каплями. На даче Алины зажгли огни в двух окнах, из реки всплыло уродливо большое, квадратное лицо с желтыми, расплывшимися глазами, накрытое островерхим колпаком. Через несколько минут с крыльца дачи сошли на
берег девушки, и Алина жалобно вскрикнула...
Красавина. Ехала селами, городами,
темными лесами, частыми кустами, быстрыми реками, крутыми
берегами; горлышко пересохло, язык призамялся.
Глядя с напряженным любопытством вдаль, на
берег Волги, боком к нему, стояла девушка лет двадцати двух, может быть трех, опершись рукой на окно. Белое, даже бледное лицо,
темные волосы, бархатный черный взгляд и длинные ресницы — вот все, что бросилось ему в глаза и ослепило его.
Бабушка припрятала все ваши рисунки, портреты, тетради, все вещи — и
берегла там, вот в этой
темной комнате, где у ней хранится серебро, брильянты, кружева…
Что за заливцы, уголки, приюты прохлады и лени, образуют узор
берегов в проливе! Вон там идет глубоко в холм ущелье,
темное, как коридор, лесистое и такое узкое, что, кажется, ежеминутно грозит раздавить далеко запрятавшуюся туда деревеньку. Тут маленькая, обстановленная деревьями бухта, сонное затишье, где всегда темно и прохладно, где самый сильный ветер чуть-чуть рябит волны; там беспечно отдыхает вытащенная на
берег лодка, уткнувшись одним концом в воду, другим в песок.
Бледная зелень ярко блеснула на минуту, лучи покинули ее и осветили гору, потом пали на город, а гора уже
потемнела; лучи заглядывали в каждую впадину, ласкали крутизны, которые, вслед за тем,
темнели, потом облили блеском разом три небольшие холма, налево от Нагасаки, и, наконец, по всему
берегу хлынул свет, как золото.
Потолок в комнатах был из
темного дерева, привозимого с восточного
берега, из порта Наталь.
За городом дорога пошла
берегом. Я смотрел на необозримый залив, на наши суда, на озаряемые солнцем горы, одни, поближе, пурпуровые, подальше — лиловые; самые дальние синели в тумане небосклона. Картина впереди — еще лучше: мы мчались по большому зеленому лугу с декорацией индийских деревень, прячущихся в тени бананов и пальм. Это одна бесконечная шпалера зелени — на бананах нежной, яркой до желтизны, на пальмах
темной и жесткой.
Вместе с нею попали еще две небольшие рыбки: огуречник — род корюшки с
темными пятнами по бокам и на спине (это было очень странно, потому что идет она вдоль
берега моря и никогда не заходит в реки) и колюшка — обитательница заводей и слепых рукавов, вероятно снесенная к устью быстрым течением реки.
Темная вода, громады утесов на
берегу и молчаливый лес в горах так гармонировали друг с другом и создавали картину, полную величественной красоты.
20 декабря мы употребили на переход от Бикина. Правый
берег Бягаму — нагорный, левый — низменный и лесистый. Горы носят китайское название Бэй-си-лаза и Данцанза. Голые вершины их теперь были покрыты снегом и своей белизной резко выделялись из
темной зелени хвои.
Перед сумерками я еще раз сходил посмотреть на воду. Она прибывала медленно, и, по-видимому, до утра не было опасения, что река выйдет из
берегов. Тем не менее я приказал уложить все имущество и заседлать мулов. Дерсу одобрил эту меру предосторожности. Вечером, когда
стемнело, с сильным шумом хлынул страшный ливень. Стало жутко.
Следующий день был 15 августа. Все поднялись рано, с зарей. На восточном горизонте
темной полосой все еще лежали тучи. По моим расчетам, А.И. Мерзляков с другой частью отряда не мог уйти далеко. Наводнение должно было задержать его где-нибудь около реки Билимбе. Для того чтобы соединиться с ним, следовало переправиться на правый
берег реки. Сделать это надо было как можно скорее, потому что ниже в реке воды будет больше и переправа труднее.
По мере того как становилось
темнее, он сгущался все больше и больше; скоро в нем утонули противоположный
берег реки и фанзы китайцев.
Через 2 часа
темное небо начало синеть. Можно было уже рассмотреть противоположный
берег и бурелом на реке, нанесенный водою. Мы пошли на то место, где видели зверя. На песке около воды были ясно видны отпечатки большой кошачьей лапы. Очевидно, тигр долго бродил около бивака с намерением чем-нибудь поживиться, но собаки почуяли его и забились в палатку.
Нечего делать, пришлось остановиться здесь, благо в дровах не было недостатка. Море выбросило на
берег много плавника, а солнце и ветер позаботились его просушить. Одно только было нехорошо: в лагуне вода имела солоноватый вкус и неприятный запах. По пути я заметил на
берегу моря каких-то куликов. Вместе с ними все время летал большой улит. Он имел белое брюшко, серовато-бурую с крапинками спину и
темный клюв.
В 11 часов утра мы сделали большой привал около реки Люганки. После обеда люди легли отдыхать, а я пошел побродить по
берегу. Куда я ни обращал свой взор, я всюду видел только траву и болото. Далеко на западе чуть-чуть виднелись туманные горы. По безлесным равнинам кое-где, как оазисы,
темнели пятна мелкой кустарниковой поросли.
В тот же день вернулся я с уложенным чемоданом в город Л. и поплыл в Кёльн. Помню, пароход уже отчаливал, и я мысленно прощался с этими улицами, со всеми этими местами, которые я уже никогда не должен был позабыть, — я увидел Ганхен. Она сидела возле
берега на скамье. Лицо ее было бледно, но не грустно; молодой красивый парень стоял с ней рядом и, смеясь, рассказывал ей что-то; а на другой стороне Рейна маленькая моя мадонна все так же печально выглядывала из
темной зелени старого ясеня.
Часто она, заглядевшись на
берег, забывала обо мне: стоит у борта, сложив руки на груди, улыбается и молчит, а на глазах слезы. Я дергаю ее за
темную, с набойкой цветами, юбку.
Вправо
темною тяжелою массой выдается в море мыс Жонкьер, похожий на крымский Аю-Даг; на вершине его ярко светится маяк, а внизу, в воде, между нами и
берегом стоят три остроконечных рифа — «Три брата».
— Тут в Александровске еще ничего, — сказал мне механик, заметив, какое тяжелое впечатление произвел на меня
берег, — а вот вы увидите Дуэ! Там
берег совсем отвесный, с
темными ущельями и с угольными пластами… мрачный
берег! Бывало, мы возили на «Байкале» в Дуэ по 200–300 каторжных, так я видел, как многие из них при взгляде на
берег плакали.
Начиная с зоба и до хвостика брюшко у него ярко-белое, шейка серо-пестрая, спина до хвоста
темного цвета с мелкими беленькими крапинками, крылья еще
темнее, и крайние их половинки уже без крапинок, которые, впрочем, не заметны издали, и куличок кажется почти черным, когда летит мимо или бежит по
берегу.
Почти до
темной ночи изволят они продолжать свой долгий ужин; но вот раздается громкое призывное гоготанье стариков; молодые, которые, жадно глотая сытный корм, разбрелись во все стороны по хлебам, торопливо собираются в кучу, переваливаясь передами от тяжести набитых не в меру зобов, перекликаются между собой, и вся стая с зычным криком тяжело поднимается, летит тихо и низко, всегда по одному направлению, к тому озеру, или
берегу реки, или верховью уединенного пруда, на котором она обыкновенно ночует.
3) Озера лесные, имеющие вид мрачный и цвет
темный, если
берега их не болотисты, а. сухи, если крупный лес со всех сторон плотною стеною обступает воду; окруженные же иногда на далекое пространство топкими, даже зыбкими болотами, на которых растет только редкий и мелкий лес, они имеют воду почти обыкновенного цвета.
В усадьбе пруд тоже замерз, но речка у мельницы, отяжелевшая и
темная, все еще сочилась в своих пушистых
берегах и шумела на шлюзах.
А Петр все молчал, приподняв кверху слепые глаза, и все будто прислушивался к чему-то. В его душе подымались, как расколыхавшиеся волны, самые разнообразные ощущения. Прилив неведомой жизни подхватывал его, как подхватывает волна на морском
берегу долго и мирно стоявшую на песке лодку… На лице виднелось удивление, вопрос, и еще какое-то особенное возбуждение проходило по нем быстрыми тенями. Слепые глаза казались глубокими и
темными.
Орочи стали совещаться и решили плыть обратно, придерживаясь ближе к
берегу, но в это время
темная полоса придвинулась к нам вплотную.
Темный предмет оказался возвышенным
берегом реки, но, к сожалению, совершенно голым.
Выйдя на намывную полосу прибоя, я повернул к биваку. Слева от меня было море, окрашенное в нежнофиолетовые тона, а справа —
темный лес. Остроконечные вершины елей зубчатым гребнем резко вырисовывались на фоне зари, затканной в золото и пурпур. Волны с рокотом набегали на
берег, разбрасывая пену по камням. Картина была удивительно красивая. Несмотря на то, что я весь вымок и чрезвычайно устал, я все же сел на плавник и стал любоваться природой. Хотелось виденное запечатлеть в своем мозгу на всю жизнь.
Нелегкая меня к вам не понесет, а все надеюсь вас видеть в доме Бронникова, известном всей Европе. Михеевне плохо — глаза
потемнели.
Берегу ее, как умею, — за долговременную службу. Аминь.
Торопливо заглянул Евсеич в мою детскую и тревожно-радостным голосом сказал: «Белая тронулась!» Мать позволила, и в одну минуту, тепло одетый, я уже стоял на крыльце и жадно следил глазами, как шла между неподвижных
берегов огромная полоса синего,
темного, а иногда и желтого льда.
В почти совершенно еще
темном храме Вихров застал казначея, служившего заутреню, несколько стариков-монахов и старика Захаревского. Вскоре после того пришла и Юлия. Она стала рядом с отцом и заметно была как бы чем-то недовольна Вихровым. Живин проспал и пришел уж к концу заутрени. Когда наши путники, отслушав службу, отправились домой, солнце уже взошло, и мельница со своими амбарами, гатью и
берегами реки, на которых гуляли монастырские коровы и лошади, как бы тонула в тумане росы.
Вправо от дома, по
берегу пруда, раскинулся обширный парк, разбитый по-старинному на квадраты, засаженные внутри березами, елями и соснами, а по бокам вековыми липами, которые образовали, таким образом, длинные и
темные аллеи.
— Вдруг — шум, хохот, факелы, бубны на
берегу… Это толпа вакханок бежит с песнями, с криком. Уж тут ваше дело нарисовать картину, господин поэт… только я бы хотела, чтобы факелы были красны и очень бы дымились и чтобы глаза у вакханок блестели под венками, а венки должны быть
темные. Не забудьте также тигровых кож и чаш — и золота, много золота.
Сонная вода густо и лениво колыхалась под его ногами, мелодично хлюпая о землю, а месяц отражался в ее зыбкой поверхности дрожащим столбом, и казалось, что это миллионы серебряных рыбок плещутся на воде, уходя узкой дорожкой к дальнему
берегу,
темному, молчаливому и пустынному.
Река, задержанная плотиной, была широка и неподвижна, как большой пруд. По обеим ее сторонам
берега уходили плоско и ровно вверх. На них трава была так ровна, ярка и сочна, что издали хотелось ее потрогать рукой. Под
берегами в воде зеленел камыш и среди густой,
темной, круглой листвы белели большие головки кувшинок.
С балкона в комнату пахнуло свежестью. От дома на далекое пространство раскидывался сад из старых лип, густого шиповника, черемухи и кустов сирени. Между деревьями пестрели цветы, бежали в разные стороны дорожки, далее тихо плескалось в
берега озеро, облитое к одной стороне золотыми лучами утреннего солнца и гладкое, как зеркало; с другой — темно-синее, как небо, которое отражалось в нем, и едва подернутое зыбью. А там нивы с волнующимися, разноцветными хлебами шли амфитеатром и примыкали к
темному лесу.
Низкий желтый песчаный
берег постепенно начал возвышаться, и на нем запестрели редкие
темные кусты зелени.
Тогда близ нашего селенья,
Как милый цвет уединенья,
Жила Наина. Меж подруг
Она гремела красотою.
Однажды утренней порою
Свои стада на
темный луг
Я гнал, волынку надувая;
Передо мной шумел поток.
Одна, красавица младая
На
берегу плела венок.
Меня влекла моя судьбина…
Ах, витязь, то была Наина!
Я к ней — и пламень роковой
За дерзкий взор мне был наградой,
И я любовь узнал душой
С ее небесною отрадой,
С ее мучительной тоской.
И слышно было, что Рогдая
Тех вод русалка молодая
На хладны перси приняла
И, жадно витязя лобзая,
На дно со смехом увлекла,
И долго после, ночью
темнойБродя близ тихих
берегов,
Богатыря призрак огромный
Пугал пустынных рыбаков.
Однажды,
темною порою,
По камням
берегом крутым
Наш витязь ехал над рекою.