Неточные совпадения
Роясь в легком сопротивлении шелка, он различал цвета: красный, бледный розовый и розовый
темный; густые закипи вишневых, оранжевых и мрачно-рыжих тонов; здесь были оттенки всех сил и значений, различные в своем мнимом родстве, подобно словам: «очаровательно» — «прекрасно» — «великолепно» — «совершенно»; в складках таились намеки, недоступные
языку зрения, но истинный алый цвет долго не представлялся глазам нашего капитана; что приносил лавочник, было хорошо, но не вызывало ясного и твердого «да».
Чувствовать себя необыкновенным, каким он никогда не был, Климу мешал Иноков. В коротких перерывах между сказами Федосовой, когда она, отдыхая, облизывая
темные губы кончиком
языка, поглаживала кривой бок, дергала концы головного платочка, завязанного под ее подбородком, похожим на шляпку гриба, когда она, покачиваясь вбок, улыбалась и кивала головой восторженно кричавшему народу, — в эти минуты Иноков разбивал настроение Клима, неистово хлопая ладонями и крича рыдающим голосом...
На
темном фоне стен четко выступали фарфоровые фигурки. Самгин подумал, что Елизавета Спивак чужая здесь, что эта комната для мечтательной блондинки, очень лирической, влюбленной в мужа и стихи. А эта встала и, поставив пред мужем ноты, спела незнакомую Климу бравурную песенку на французском
языке, закончив ее ликующим криком...
Но когда Вавилов рычал под окном: «Господи Исусе Христе, сыне божий, помилуй нас!» — в дремучей бороде его разверзалась
темная яма, в ней грозно торчали три черных зуба и тяжко шевелился
язык, толстый и круглый, как пест.
«Я — напрасно сказал о моих подозрениях Марины. У меня нередко срывается с
языка… лишнее. Это — от моей чистоплотности. От нежелания носить в себе…
темное, нечестное, дурное, внушаемое людями».
Длинный, тощий, с остатками черных, с проседью, курчавых и, видимо, жестких волос на желтом черепе, в форме дыни, с бородкой клином, горбоносый, он говорил неутомимо, взмахивая густыми бровями, такие же густые усы быстро шевелились над нижней, очень толстой губой, сияли и таяли влажные, точно смазанные маслом,
темные глаза. Заметив, что сын не очень легко владеет
языком Франции, мать заботливо подсказывала сыну слова, переводила фразы и этим еще более стесняла его.
Красавина. Ехала селами, городами,
темными лесами, частыми кустами, быстрыми реками, крутыми берегами; горлышко пересохло,
язык призамялся.
Ей хотелось, чтоб Штольц узнал все не из ее уст, а каким-нибудь чудом. К счастью, стало
темнее, и ее лицо было уже в тени: мог только изменять голос, и слова не сходили у ней с
языка, как будто она затруднялась, с какой ноты начать.
Это в переводе с теоретического
языка на обыкновенный; а теория, которой держался Кирсанов, считает такие пышные слова, как благородство, двусмысленными,
темными, и Кирсанов по своей терминологии выразился бы так: «Всякий человек эгоист, я тоже; теперь спрашивается: что для меня выгоднее, удалиться или оставаться?
Иногда он, вздохнув, высовывал
темный круглый, как пест,
язык и, ловко делая им правильный круг, гладил толстые масленые губы.
— Пожалуйте-ко милостью, покушайте! — ласково просил он, а когда у него брали ломоть, он внимательно осматривал свою
темную ладонь и, заметя на ней капельку варенья, слизывал его
языком.
Он боялся, что
темная голова ребенка не в состоянии будет усвоить картинного
языка народной поэзии.
Лиза вшила одну кость в спину лифа и взглянула в открытое окно. В тени дома, лежавшей
темным силуэтом на ярко освещенных кустах и клумбах палисадника, под самым окном, растянулась Никитушкина Розка. Собака тяжело дышала, высунув свой длинный
язык, и беспрестанно отмахивалась от докучливой мухи.
Между раздвинутыми
темными губами слегка сверкала белизна зубов и еще виднелся кончик прикушенного
языка.
Она покачала головой. Сквозь
темные окна глаз — там, внутри у ней, я видел, пылает печь, искры,
языки огня вверх, навалены горы сухих, смоляных дров. И мне ясно: поздно уже, мои слова уже ничего не могут…
Темною ратью двигается лес навстречу нам. Крылатые ели — как большие птицы; березы — точно девушки. Кислый запах болота течет по полю. Рядом со мною идет собака, высунув розовый
язык, останавливается и, принюхавшись, недоуменно качает лисьей головой.
Может быть, это был тоже человек без
языка, какой-нибудь бедняга-итальянец, один из тех, что идут сюда целыми стадами из своей благословенной страны, бедные,
темные, как и наши, и с такой же тоской о покинутой родине, о родной беде, под родным небом…
Вдруг его тяжко толкнуло в грудь и голову
тёмное воспоминание. Несколько лет назад, вечером, в понедельник, день будний, на колокольнях города вдруг загудели большие колокола. В монастыре колокол кричал торопливо, точно кликуша, и казалось, что бьют набат, а у Николы звонарь бил неровно: то с большою силою, то едва касаясь
языком меди; медь всхлипывала, кричала.
Глаза у него стали красные, большие, из них лились слёзы,
язык высунулся из
тёмного рта и шевелился, точно дразнил убийцу.
Пришли сплавщики с других барок, и я отправился на берег. Везде слышался говор, смех; где-то пиликала разбитая гармоника. Река глухо шумела; в лесу было темно, как в могиле, только время от времени вырывались из темноты красные
языки горевших костров. Иногда такой костер вспыхивал высоким столбом, освещая на мгновение
темные человеческие фигуры, прорезные силуэты нескольких елей, и опять все тонуло в окружающей темноте.
В глазах у меня стало
темнеть, но слова все еще шли с
языка, и мысли летели вперед, вспыхивая и угасая, так что я более не поспевал за ними и остановился.
Начинали дрожать руки — невиданное для Вернера явление. Все яростнее билась мысль. Словно огненные
языки вспыхивали в голове — наружу хотел пробиться огонь и осветить широко еще ночную, еще
темную даль. И вот пробился он наружу, и засияла широко озаренная даль.
— Лезь, Гаврила! — обратился Челкаш к товарищу. В минуту они были на палубе, где три
темных бородатых фигуры, оживленно болтая друг с другом на странном сюсюкающем
языке, смотрели за борт в лодку Челкаша. Четвертый, завернутый в длинную хламиду, подошел к нему и молча пожал ему руку, потом подозрительно оглянул Гаврилу.
Пруд, который еще так недавно представлял ряд отличных картин, теперь совсем почернел и наводил уныние своей безжизненной мутной водой; только одна заводская фабрика сильно выиграла осенью, особенно длинными
темными ночами, когда среди мрака бодро раздавался ее гул, а из труб валили снопы искр, и время от времени вырывались длинные
языки красного пламени, на минуту побеждавшие окружавшую тьму и освещавшие всю фабрику и ближайшие дома кровавым отблеском.
Но люди смотрят доселе на науку с недоверием, и недоверие это прекрасно; верное, но
темное чувство убеждает их, что в ней должно быть разрешение величайших вопросов, а между тем перед их глазами ученые, по большей части, занимаются мелочами, пустыми диспутами, вопросами, лишенными жизни, и отворачиваются от общечеловеческих интересов; предчувствуют, что наука — общее достояние всех, и между тем видят, что к ней приступа нет, что она говорит странным и трудно понятным
языком.
Теология, древние писатели, еврейский
язык, объяснения
темных фраз какой-нибудь рукописи, опыты без связи, наблюдения без общей цели — вот их предмет; когда же им случится иметь дело с действительностию, они хотят подчинить ее своим категориям, и из этого выходят пресмешные уродства.
Потемнеет весь Савёлка, только мышиные зубы его блестят, да сухой
язык шевелится, как у змеи, и пот на лбу выступит крупными каплями.
Был уже весенний месяц март, но по ночам деревья трещали от холода, как в декабре, и едва высунешь
язык, как его начинало сильно щипать. Волчиха была слабого здоровья, мнительная; она вздрагивала от малейшего шума и все думала о том, как бы дома без нее кто не обидел волчат. Запах человеческих и лошадиных следов, пни, сложенные дрова и
темная унавоженная дорога пугали ее; ей казалось, будто за деревьями в потемках стоят люди и где-то за лесом воют собаки.
Раньше она любила своего папашу, который теперь сидел больной, в
темной комнате, в кресле, и тяжело дышал; любила свою тетю, которая иногда, раз в два года, приезжала из Брянска; а еще раньше, когда училась в прогимназии, любила своего учителя французского
языка.
— По живой моей крови, среди всего живого шли и топтали, как по мертвому. Может быть, действительно я мертв? Я — тень? Но ведь я живу, — Тугай вопросительно посмотрел на Александра I, — я все ощущаю, чувствую. Ясно чувствую боль, но больше всего ярость, — Тугаю показалось, что голый мелькнул в
темном зале, холод ненависти прошел у Тугая по суставам, — я жалею, что я не застрелил. Жалею. — Ярость начала накипать в нем, и
язык пересох.
Но нет-нет, а вдруг отколь ни возьмись — налетит хмара
темная, потускнеет ясный взор отца горемычного, замлеет говорливый
язык, и смолкнет Патап Максимыч, вспоминая красотку свою ненаглядную, покойницу Настю-голубушку, и слеза, что хрусталь, засверкает на ресницах его…
Фленушка одна говорит. Тарантит, ровно сойка [Сойка — лесная птица, Corvus glandarius.], бьет
языком, ровно шерстобит струной. Василий Борисыч с Парашей помалкивают. А ночь
темней и
темней надвигается, а в воздухе свежей и свежей.
Как беден наш
язык: хочу и не могу!..
Не передать того ни другу, ни врагу,
Что буйствует в груди прозрачною волною:
Напрасно вечное томление сердец!
И клонит голову маститую мудрец
Пред этой ложью роковою.
Лишь у тебя, поэт, крылатый слова звук
Хватает на лету и закрепляет вдруг
И
темный бред души и трав неясный запах.
Но те, кого миновал этот
темный и печальный жребий, кому ведом
язык богов, они суть избранники Софии, творцы красоты.
Большой колокол был привешен в
темной прихожей пансиона, в углу за верхними платьями пансионерок, и если влезть на вешалку, то можно было рукой достать до его железного
языка.
Синее лицо с прикушенным
языком,
темные пятна на шее.
Они ехали по мягкой дороге рядом с шоссе. Шоссе внизу делало крутой изгиб вокруг оврага. За кучею щебня, как раз на изгибе шоссе, вздымался странный
темный шар. Мужик завистливо поглядел и пощелкал
языком...
Но когда передо мною была масса, когда на меня смотрели сотни глаз, как будто какое-то
темное электричество лилось на меня, парализовало мой мозг и
язык.
И опять мне вспоминалось, как с
темною безнадежностью в душе он валялся с закушенным
языком в жарком угарном чаде. И губы начинали прыгать, и в темноте слезы лились из глаз.
Потом что-то я делал дома вместе с людьми, которых нельзя было различить. В окна залетали пули. Было очень жарко, кажется, кругом все горело. По изразцам печи, в пазухах комода и стола дрожали какие-то светлые, жаркие налеты, и странно было: дунешь — налет слетит, но сейчас же опять начинает светиться и дрожать. Алеша с прикушенным распухшим
языком жался в
темный угол и притворялся, что не видит меня.
Он высунул распухший, толстый
язык. На
языке темнели глубокие отпечатки зубов, как на тесте. Я ответил...
Губы Ивана Осиповича вздрогнули. Горькие слова у него были на
языке. Он хотел возразить, что развод был восстановлением чести, но взглянул на
темные вопросительные глаза сына, и слова замерли на его устах. Он не был в состоянии доказывать сыну виновность матери.
Они прошли в глубь рощи, в такое место, откуда их нельзя было видеть. Незнакомка медленно откинула вуаль. Она была не особенно молода, лет за тридцать, но лицо ее, с
темными, жгучими глазами, обладало своеобразной прелестью. Такое же очарование было в ее голосе. Хотя она и понижала его почти до шепота, но в нем все-таки слышались глубокие, мягкие ноты. Она говорила по-русски совершенно бегло, но с иностранным акцентом, что доказывало, что этот
язык не был ей родным.
— Человек на
язык очень даже развитой. Когда бывают собрания, всегда выступляет и говорит разные слова. Вбивает в голову нам,
темным людям.
На стенах им найдены были какие-то странные, на непонятном ему
языке, надписи, изображения замысловатых фигур, зверей, птиц, а в
темном углу кладовой он нашел несколько больших железных колец и костылей и даже гроб, окрашенный черной краской, по которому белой краской были выведены те: же непонятные надписи.
Она прихорашивалась и заигрывала с ним, но ужас не сходил с его
темного лица; она мучительно старалась снова стать той нежной и желанной, какой была десять лет назад, и делала скромное девичье лицо и шептала наивные девичьи речи, но хмельной
язык не слушался ее, сквозь опущенные ресницы еще ярче и понятнее сверкал огонь страстного желания, — и не сходил ужас с
темного лица ее мужа.