Неточные совпадения
И точно, такую панораму вряд ли где еще удастся мне видеть: под нами лежала Койшаурская долина, пересекаемая Арагвой и другой речкой, как двумя серебряными нитями; голубоватый туман скользил по ней, убегая в соседние теснины от
теплых лучей утра; направо и налево гребни гор, один выше другого, пересекались, тянулись, покрытые снегами, кустарником; вдали те же горы, но хоть бы две скалы, похожие одна на другую, — и все эти снега горели румяным блеском так весело, так ярко, что кажется, тут бы и остаться жить навеки; солнце чуть показалось из-за темно-синей горы, которую только привычный глаз
мог бы различить от грозовой тучи; но над солнцем была кровавая полоса, на которую мой товарищ обратил особенное внимание.
Самосвистов явился в качестве распорядителя: выбранил поставленных часовых за то, что небдительно смотрели, приказал приставить еще лишних солдат для усиленья присмотра, взял не только шкатулку, но отобрал даже все такие бумаги, которые
могли бы чем-нибудь компрометировать Чичикова; связал все это вместе, запечатал и повелел самому солдату отнести немедленно к самому Чичикову, в виде необходимых ночных и спальных вещей, так что Чичиков, вместе с бумагами, получил даже и все
теплое, что нужно было для покрытия бренного его тела.
Лариса. Лжете. Я любви искала и не нашла. На меня смотрели и смотрят, как на забаву. Никогда никто не постарался заглянуть ко мне в душу, ни от кого я не видела сочувствия, не слыхала
теплого, сердечного слова. А ведь так жить холодно. Я не виновата, я искала любви и не нашла… ее нет на свете… нечего и искать. Я не нашла любви, так буду искать золота. Подите, я вашей быть не
могу.
Он снова заставил себя вспомнить Марину напористой девицей в желтом джерси и ее глупые слова: «Ношу джерси, потому что терпеть не
могу проповедей Толстого». Кутузов называл ее Гуляй-город. И, против желания своего, Самгин должен был признать, что в этой женщине есть какая-то приятно угнетающая,
теплая тяжесть.
Самгину показалось, что глаза Марины смеются. Он заметил, что многие мужчины и женщины смотрят на нее не отрываясь, покорно, даже как будто с восхищением. Мужчин
могла соблазнять ее величавая красота, а женщин чем привлекала она? Неужели она проповедует здесь? Самгин нетерпеливо ждал. Запах сырости становился
теплее, гуще. Тот, кто вывел писаря, возвратился, подошел к столу и согнулся над ним, говоря что-то Лидии; она утвердительно кивала головой, и казалось, что от очков ее отскакивают синие огни…
И не спеша, люди, окружавшие Самгина, снова пошли в Леонтьевский, оглядываясь, как бы ожидая, что их позовут назад; Самгин шел, чувствуя себя так же
тепло и безопасно, как чувствовал на Выборгской стороне Петербурга. В общем он испытывал удовлетворение человека, который, посмотрев репетицию, получил уверенность, что в пьесе нет моментов, терзающих нервы, и она
может быть сыграна очень неплохо.
Ольга шла тихо и утирала платком слезы; но едва оботрет, являются новые. Она стыдится, глотает их, хочет скрыть даже от деревьев и не
может. Обломов не видал никогда слез Ольги; он не ожидал их, и они будто обожгли его, но так, что ему от того было не горячо, а
тепло.
Вот причина, по которой Штольц не
мог уловить у ней на лице и в словах никакого знака, ни положительного равнодушия, ни мимолетной молнии, даже искры чувства, которое хоть бы на волос выходило за границы
теплой, сердечной, но обыкновенной дружбы.
Не встречали они равнодушно утра; не
могли тупо погрузиться в сумрак
теплой, звездной, южной ночи. Их будило вечное движение мысли, вечное раздражение души и потребность думать вдвоем, чувствовать, говорить!..
Я вижу, где обман, знаю, что все — иллюзия, и не
могу ни к чему привязаться, не нахожу ни в чем примирения: бабушка не подозревает обмана ни в чем и ни в ком, кроме купцов, и любовь ее, снисхождение, доброта покоятся на
теплом доверии к добру и людям, а если я… бываю снисходителен, так это из холодного сознания принципа, у бабушки принцип весь в чувстве, в симпатии, в ее натуре!
Как он ни затрогивает ее ум, самолюбие, ту или другую сторону сердца — никак не
может вывести ее из круга ранних, девических понятий,
теплых, домашних чувств, логики преданий и преподанных бабушкой уроков.
«Два месяца! Это ужасно!» — в отчаянии возразил я. «
Может быть, и полтора», — утешил кто-то. «Ну нет: сей год Лена не станет рано, — говорили другие, — осень
теплая и ранний снежок выпадал — это верный знак, что зимний путь нескоро установится…»
Но мне показалось неестественно озябнуть при двадцати с лишком градусах
тепла, оттого я не
мог проникнуться состраданием к его положению и махнул ему рукою, чтоб он шел вон, лишь только он загородил мне свет.
Веревкин никак не
мог догадаться, куда они приехали, но с удовольствием пошел в
теплую избу, заранее предвкушая удовольствие выспаться на полатях до седьмого пота. С морозу лихо спится здоровому человеку, особенно когда он отломает верст полтораста. Пока вытаскивались из экипажа чемоданы и наставлялся самовар для гостей, Веревкин, оглядывая новую избу, суетившуюся у печки хозяйку, напрасно старался решить вопрос, где они. Только когда в избу вошел Нагибин, Веревкин догадался, что они в Гарчиках.
У него уже была своя пара лошадей и кучер Пантелеймон в бархатной жилетке. Светила луна. Было тихо,
тепло, но
тепло по-осеннему. В предместье, около боен, выли собаки. Старцев оставил лошадей на краю города, в одном из переулков, а сам пошел на кладбище пешком. «У всякого свои странности, — думал он. — Котик тоже странная, и — кто знает? — быть
может, она не шутит, придет», — и он отдался этой слабой, пустой надежде, и она опьянила его.
Скоро стало совсем светло. Солнца не было видно, но во всем чувствовалось его присутствие. Туман быстро рассеивался, кое-где проглянуло синее небо, и вдруг яркие лучи прорезали мглу и осветили мокрую землю. Тогда все стало ясно, стало видно, где я нахожусь и куда надо идти. Странным мне показалось, как это я не
мог взять правильного направления ночью. Солнышко пригрело землю, стало
тепло, хорошо, и я прибавил шагу.
После ужина мы все расположились на
теплом кане. Дерсу стал рассказывать об одном из своих приключений. Около него сидели Чжан Бао и Чан Лин и внимательно слушали. По их коротким возгласам я понял, что гольд рассказывал что-то интересное, но сон так овладел мною, что я совершенно не
мог бороться с ним и уснул как убитый.
Это было для нас непоправимым несчастьем. В лодке находилось все наше имущество:
теплая одежда, обувь и запасы продовольствия. При себе мы имели только то, что
могли нести: легкую осеннюю одежду, по одной паре унтов, одеяла, полотнища палаток, ружья, патроны и весьма ограниченный запас продовольствия. Я знал, что к северу, на реке Един, еще живут удэгейцы, но до них было так далеко и они были так бедны, что рассчитывать на приют у них всего отряда нечего было и думать.
Это было существо доброе, умное, молчаливое, с
теплым сердцем; но, бог знает отчего, от долгого ли житья в деревне, от других ли каких причин, у ней на дне души (если только есть дно у души) таилась рана, или, лучше сказать, сочилась ранка, которую ничем не можно было излечить, да и назвать ее ни она не умела, ни я не
мог.
Во время путешествия скучать не приходится. За день так уходишься, что еле-еле дотащишься до бивака. Палатка, костер и
теплое одеяло кажутся тогда лучшими благами, какие только даны людям на земле; никакая городская гостиница не
может сравниться с ними. Выпьешь поскорее горячего чаю, залезешь в свой спальный мешок и уснешь таким сном, каким спят только усталые.
По его словам, птицы любят двигаться против ветра. При полном штиле и во время
теплой погоды они сидят на болотах. Если ветер дует им вслед, они зябнут, потому что холодный воздух проникает под перья. Тогда птицы прячутся в траве. Только неожиданный снегопад
может принудить пернатых лететь дальше, невзирая на ветер и стужу.
Очень скоро между ними установилась самая простая и
теплая приязнь, и через неделю Катерина Васильевна уже рассказывала ему о Кирсановых: она была уверена, что у этого человека не
может быть никакой неблагородной мысли.
С ее красой любви не знать, Бермята?
Не верю я. Таких чудес на свете
Не слыхано. Природой неизменно
Положена пора любви для всех.
Не верю я. Но если правда, как же
Не гневаться подателю
тепла?
Удвоим же старания исправить
Невольный грех. Ужли из берендеев
На мой призыв никто не отзовется?
Кому из вас Снегурочка милее?
Кто
может в ней младенческую душу
Желанием любви зажечь, скажите!
Солнце село, еще очень
тепло, домой идти не хочется, мы сидим на траве. Кетчер разбирает грибы и бранится со мной без причины. Что это, будто колокольчик? К нам, что ли? Сегодня суббота —
может быть.
Я думаю, что влияние кузины на меня было очень хорошо;
теплый элемент взошел с нею в мое келейное отрочество, отогрел, а
может, и сохранил едва развертывавшиеся чувства, которые очень
могли быть совсем подавлены иронией моего отца.
Сатира перенесли в застольную и положили на печку. Под влиянием
тепла ему стало как будто полегче. В обыкновенное время в застольной находилась только кухарка с помощницей, но во время обедов и ужинов собиралась вся дворня, и шум, который она производила, достаточно-таки тревожил больного. Однако он крепился, старался не слышать праздного говора и, в свою очередь, сдерживал, сколько
мог, кашель, разрывавший его грудь.
Обоим было там
тепло и уютно; по целым часам ходили они обнявшись из комнаты в комнату, смотрели друг другу в глаза и насмотреться не
могли.
Путешественница отодвинула потихоньку заслонку, поглядеть, не назвал ли сын ее Вакула в хату гостей, но, увидевши, что никого не было, выключая только мешки, которые лежали посереди хаты, вылезла из печки, скинула
теплый кожух, оправилась, и никто бы не
мог узнать, что она за минуту назад ездила на метле.
Чудно блещет месяц! Трудно рассказать, как хорошо потолкаться в такую ночь между кучею хохочущих и поющих девушек и между парубками, готовыми на все шутки и выдумки, какие
может только внушить весело смеющаяся ночь. Под плотным кожухом
тепло; от мороза еще живее горят щеки; а на шалости сам лукавый подталкивает сзади.
Требование опрятности здесь доведено до степени, быть
может, даже стеснительной для арестантов, в помещении
тепло и дурной запах совершенно отсутствует.
Собственно для ссыльной колонии неудавшийся опыт пока
может быть поучителен в двух отношениях: во-первых, вольные поселенцы сельским хозяйством занимались недолго и в последние десять лет до переезда на материк промышляли только рыбною ловлей и охотой; и в настоящее время Хомутов, несмотря на свой преклонный возраст, находит для себя более подходящим и выгодным ловить осетров и стрелять соболей, чем сеять пшеницу и сажать капусту; во-вторых, удержать на юге Сахалина свободного человека, когда ему изо дня в день толкуют, что только в двух днях пути от Корсаковска находится
теплый и богатый Южно-Уссурийский край, — удержать свободного человека, если, к тому же, он здоров и полон жизни, невозможно.
Интересно, что в то время, как сахалинские колонизаторы вот уже 35 лет сеют пшеницу на тундре и проводят хорошие дороги к таким местам, где
могут прозябать одни только низшие моллюски, самая
теплая часть острова, а именно южная часть западного побережья, остается в совершенном пренебрежении.
В Череповецком уезде, где лето
теплее и продолжительнее, по Грязнову, не
могут хорошо вызревать греча, огурцы и пшеница, а в Александровском округе, по свидетельству здешнего инспектора сельского хозяйства, ни в один год не была наблюдаема сумма
тепла, достаточная для полного вызревания овса и пшеницы.
Дупели прилетают или оказываются на мокрых местах иногда одною, а иногда двумя неделями позднее бекасов, когда погода сделается уже
теплее, что я
могу доказать двенадцатилетними, обстоятельными записками о прилете дичи в Оренбургской губернии.
Впрочем,
может быть, это охота невольная и он летит по ветру вследствие устройства своих небольших крыльев, слабости сил и полета, который всегда наводил на меня сомнение: как
может эта птичка, так тяжело, неловко и плохо летающая, переноситься через огромное пространство и даже через море, чтобы провесть зиму в
теплом климате?
Теплые прикосновения солнца быстро обмахивались кем-то, и струя ветра, звеня в уши, охватывая лицо, виски, голову до самого затылка, тянулась вокруг, как будто стараясь подхватить мальчика, увлечь его куда-то в пространство, которого он не
мог видеть, унося сознание, навевая забывчивую истому.
Как только внутренности были извлечены наружу, орочи отрезали печень и положили ее на весло около лодки. Вооружившись ножами, они стали крошить ее на мелкие кусочки и есть с таким аппетитом, что я не
мог удержаться и сам попробовал кусочек печени, предварительно прополоскав его в воде. Ничего особенного. Как и всякое парное мясо, она была
теплая и довольно безвкусная. Я выплюнул ее и пошел к берегу моря.
Я умер бы комфортно в их госпитале, в
тепле и с внимательным доктором, и,
может быть, гораздо комфортнее и
теплее, чем у себя дома.
Как тараканы, сползались со всех сторон знакомые и незнакомые мелкие людишки в его обширные,
теплые и неопрятные хоромы; все это наедалось чем попало, но досыта, напивалось допьяна и тащило вон, что
могло, прославляя и величая ласкового хозяина; и хозяин, когда был не в духе, тоже величал своих гостей — дармоедами и прохвостами, а без них скучал.
Абрамовна вышла из его комнаты с белым салатником, в котором растаял весь лед, приготовленный для компрессов. Возвращаясь с новым льдом через гостиную, она подошла к столу и задула догоравшую свечу. Свет был здесь не нужен. Он только
мог мешать крепкому сну Ольги Сергеевны и Софи, приютившихся в
теплых уголках мягкого плюшевого дивана.
— Ну, об этом будем рассуждать после, а теперь я за вами послала, чтобы вы как-нибудь достали мне хоть рюмку
теплого вина, горячего чаю, хоть чего-нибудь, чего-нибудь. Я иззябла, совсем иззябла, я больна, я замерзала в поле… и даже обморозилась… Я вам хотела написать об этом, да… да не
могла… руки вот насилу оттерли снегом… да и ни бумаги, ничего нет… а люди всё переврут…
Вы
могли не любить его, если он вам не нравится, но вы должны были заплатить этому бедняку за все, что он вам отдал, самою
теплою дружбою и вниманием.
В один из хороших,
теплых дней, — именно в тот день; когда случился нижеследующий анекдот, — Ревякин, Красин и Мечникова с Агатой наняли карету и отправились в Парголово. Оставив экипаж, они пошли побродить по лесу и разбрелись. Агата шла с Красиным, а Мечникова как-то приотстала с Ревякиным, и очень долго одна пара не
могла в лесу найти другую.
Она нагнулась к Женьке и поцеловала ее в лоб. И никогда потом Володя Чаплинский, с жутким напряжением следивший за этой сценой, не
мог забыть тех
теплых и прекрасных лучей, которые в этот момент зажглись в зеленых, длинных, египетских глазах артистки.
Жениться на мне вы не хотите, так как считаете меня недостойною этой чести, и потому — что я такое теперь? — потерянная женщина, живущая в любовницах, и, кроме того, дела мои все запутаны; сама я ничего в них не смыслю, пройдет еще год, и я совсем нищей
могу остаться, а потому я хочу теперь найти человека, который бы хоть сколько-нибудь поправил мою репутацию и, наконец, занялся бы с
теплым участием и моим состоянием…
— Отчего же? Ведь доискаться, что человек между грядами спрятался, или допросить его так, чтоб ему
тепло сделалось, — право, все это становой
может сделать если не лучше (не забудьте, на его стороне опыт прежних лет!), то отнюдь не хуже, нежели любой юрист.
— Тем хуже для тебя! Если я погибаю, то погибаю только одной своей особой, от чего никому ни
тепло, ни холодно, а ты хочешь затянуть мертвой петлей десятки тысяч людей во имя своих экономических фантазий. Иначе я не
могу назвать твоей системы… Что это такое, вся эта ученая галиматья, если ее разобрать хорошенько? Самая некрасивая подтасовка научных выводов, чтобы угодить золотому тельцу.
Даже Родион Антоныч в своей раскрашенной хоромине никогда не
мог достигнуть до этого идеала
теплого, уютного житья, потому что жена была у него русская, и по всему дому вечно валялись какие-то грязные тряпицы, а пыль сметалась ленивой прислугой по углам.
Присел он и скорчился, а сам отдышаться не
может от страху и вдруг, совсем вдруг, стало так ему хорошо: ручки и ножки вдруг перестали болеть и стало так
тепло, так
тепло, как на печке; вот он весь вздрогнул: ах, да ведь он было заснул! Как хорошо тут заснуть! «Посижу здесь и пойду опять посмотреть на куколок, — подумал, мальчик и усмехнулся, вспомнив про них, — совсем как живые!..» И вдруг ему послышалось, что над ним запела его мама песенку. «Мама, я сплю, ах, как тут спать хорошо!»
И вдруг… Бывает: уж весь окунулся в сладкий и
теплый сон — вдруг что-то прокололо, вздрагиваешь, и опять глаза широко раскрыты… Так сейчас: на полу в ее комнате затоптанные розовые талоны, и на одном: буква Ф и какие-то цифры… Во мне они — сцепились в один клубок, и я даже сейчас не
могу сказать, что это было за чувство, но я стиснул ее так, что она от боли вскрикнула…