Неточные совпадения
Поцеловала Елена Дмитриевна молодого
боярина! Обманула жена лукавая мужа старого! Забыла клятву, что дала перед господом! Как покажется она теперь Дружине Андреичу? Догадается он обо всем по глазам ее. И не таков он муж, чтоб простил ее! Не дорога жизнь
боярину, дорога ему честь его!
Убьет он, старый,
убьет и жену, и Никиту Романыча!
— Государь, — продолжал Малюта, — намедни послал я круг Москвы объезд, для того, государь, так ли московские люди соблюдают твой царский указ? Как вдруг неведомый
боярин с холопями напал на объезжих людей. Многих
убили до смерти, и больно изувечили моего стремянного. Он сам здесь, стоит за дверьми, жестоко избитый! Прикажешь призвать?
—
Боярин! — вскричала она, и взор ее загорелся, — меня, меня
убей! Я одна виновна!
— Нет,
боярин, хоть
убей меня на этом месте…
— Разбил
боярин Басманов, — прервал Кирша. — Ну да; самого Хлопку-то
убили, а есаул его ускользнул. Да вы, чай, о нем слыхали? Он прозывается Чертов Ус.
— Не калужане,
боярин, — сказал с важным видом Копычинский, — спроси меня, я это дело знаю: его
убил перекрещенный татарин Петр Урусов; а калужские граждане, отомщая за него, перерезали всех татар и провозгласили новорожденного его сына, под именем Иоанна Дмитриевича, царем русским.
Отпуская в путь, дал ему государь письмо к старому
боярину Карголомскому. А тот Карголомский жил по старым обычаям. И с бородой не пожелал было расстаться, но когда царь указал, волком взвыл, а бороды себя лишил. Зато в другом во всем крепко старинки держался. Был у него сын, да под Нарвой
убили его, после него осталась у старика Карголомского внучка. Ни за ним, ни перед ним никого больше не было. А вотчин и в дому богатства — тьма тьмущая.
Проклятый Андрей назвался
боярином, посланным из Москвы от царской Думы для поимки беглого стрельца, злодея, подкупленного будто бы царевною Софиею Алексеевною, цтобы
убить дерзавного, великого государя нашего.
«Не моя, так пусть ничья будет! — решил он, отуманенный страстью. — Легче мне ударить ее в сердце ножом, видеть предсмертные корчи ее, чем отдать другому, не только
боярину, но и самому царю…
Убью ее и себя отправлю к черту в пасть, туда мне и дорога».
— Невдомек мне, милостивец, хотя
убей, в разум слов твоих взять не сумею, при чем тут брат мой и дочь моя, смекнуть не могу, вот те Христос,
боярин… В какой уж раз говорю тебе, сына твоего в глаза не видал, и есть ли такой на свете молодец — не ведаю… А погубишь дочь мою, голубицу чистую, неповинную, грех тебе будет незамолимый, а ей на небесах обитель Христова светлая…
Так кончилось похождение Мамона за разрывом-травой. Распущены слухи, что он в побоище с медведем был под лапою его, но все-таки его
убил. За эту отвагу
боярин удостоился от удальцов не одного лишнего поклона.