Неточные совпадения
Не подозрителен
Крестьянин коренной,
В нем мысль не зарождается,
Как у
людей достаточных,
При виде незнакомого,
Убогого и робкого...
Убогая элоквенция эта доводит
людей до ненависти, до мордобоя, до того, что весною, когда встал вопрос о повышении заработной платы, словобожцы отказались поддержать богословцев.
На триста верст какой-нибудь
Убогий городок,
Зато как радостно глядишь
На темный ряд домов,
Но где же
люди?
Изредка только по этому простору сидят
убогие деревеньки, в которых живут
люди, не знакомые почти ни с какими удобствами жизни; еще реже видны бедные церкви, куда народ вносит свое горе, свою радость.
— Кисельные не кисельные, а это точно, что ты, писарек, только по неразумию своему странников обхаиваешь… Странник
человек убогой, ему лгать не по што.
Меня, привыкшего к табунной жизни в задонских степях, где действительно арканятся и выезжаются могучие лошади, до четырех лет не видавшие
человека, смешили эти
убогие приемы, которые они применяли с серьезными лицами, а мой товарищ-казак все, что они делали, в гораздо лучшем виде повторил перед ними, да я и сам вспомнил старинку.
— Нет, родимые. Куда мне,
убогому! Нет ни вина, харчей, ни лошадям вашим корма. Вот на постоялом дворе, там все есть. Там такое вино, что хоть бы царю на стол. Тесненько вам будет у меня, государи честные, и перекусить-то нечего; да ведь вы
люди ратные, и без ужина обойдетесь! Кони ваши травку пощиплют… вот одно худо, что трава-то здесь такая… иной раз наестся конь, да так его разопрет, что твоя гора! Покачается, покачается, да и лопнет!
— Н-на… действительно, привязались к
убогому! Видишь — как? То-то!
Люди, брат, могут с ума свести, могут… Привяжутся, как клопы, и — шабаш! Даже куда там — клопы! Злее клопов…
Он не отвечал на обиды и насмешки и не заметил, что его скромность, смущённые улыбки, бесцельная ходьба по городу и неумение подойти к
людям, познакомиться с ними вызывают у них то снисходительное, небрежное отношение к нему, которое падает на долю идиотов,
убогих и юродивых.
Нельзя сказать, чтоб все они были написаны
людьми совершенно
убогими в умственном отношении; чем же объяснить то отсутствие прямого взгляда на вещи, которое во всех них поражает беспристрастного читателя?
Да вот сидит Христос в светлом рае,
Во душистой, небесной прохладе,
Под высокой, златоцветной липой,
Восседает на лыковом престоле.
Раздаёт он серебро и злато,
Раздаёт драгоценное каменье,
Всё богатым
людям в награду,
За то, что они, богатеи,
Бедному люду доброхоты,
Бедную братию любят,
Нищих,
убогих сыто кормят.
Словоохотливости и вообще приятной общительности в Селиване не было;
людей он избегал, и даже как будто боялся, и в городе не показывался, а жены его совсем никто не видал с тех пор, как он ее сюда привез в ручной навозной тележке. Но с тех пор, когда это случилось, уже прошло много лет, — молодые
люди тогдашнего века уже успели состариться, а двор в разновилье еще более обветшал и развалился; но Селиван и его
убогая калека все здесь и, к общему удивлению, платили за двор наследникам купца какую-то плату.
Отец Леонов был русский коренной дворянин, израненный отставной капитан,
человек лет в пятьдесят, ни богатый, ни
убогий, и — что всего важнее — самый добрый
человек; однако ж нимало не сходный характером с известным дядею Тристрама Шанди — добрый по-своему и на русскую стать.
Потом на несколько мгновений засветилась даже темная река… Вспыхнули верхушки зыбких волн, бежавших к нашему берегу, засверкал береговой песок с черными пятнами ямщичьих лодок и группами
людей и лошадей у водопоя. Косые лучи скользнули по
убогим лачугам, отразились в слюдяных окнах, ласково коснулись бледного, восхищенного лица мальчика…
— Нет, господин мой, ослушаюсь я твоего веления, не возьму ни меча, ни жезла, ни шапки, ни мантии. Не оставлю я слепых своих братий: я им и свет и пища, и друг и брат. Три года я жил с ними и работал для них, и прилепился душою к нищим и
убогим. Прости ты меня и отпусти в мир к
людям: долго стоял я один среди народа, как на каменном столпе, высоко мне было, но одиноко, ожесточилось сердце мое и исчезла любовь к
людям. Отпусти меня.
— У нас в семье, как помню себя, завсегда говорили, что никого из бедных
людей волосом он не обидел и как, бывало, ни встретит нищего аль
убогого, всегда подаст милостыню и накажет за рабу Божию Анну молиться — это мою прабабушку так звали — да за раба Божия Гордея убиенного — это дедушку нашего, сына-то своего, что вгорячах грешным делом укокошил… говорят еще у нас в семье, что и в разбой-от пошел он с горя по жене, с великого озлобленья на неведомых
людей, что ее загубили.
— Чего дивить на них, матушка?.. — отозвалась Юдифа. —
Люди богатые, а богатому везде простор да своя воля…
Убогому — как велят, богатому — как, дескать, сами изволим.
— Матушка Манефа!.. Матушка Маргарита!.. Матушка Юдифа!.. Вы
люди сильные, могучие, у вас в Питере великие благодетели, а мы бедные,
убогие, никто нас не знает, и мы никого не знаем, — завопила крохотная старушка мать Агния, игуменья небогатого скита Крутовражского. — Отпишите скорей ко своим благодетелям. Они все высшее начальство знают, в дружбе с ним, в совете… Отпишите им, матушки, пособили бы нам, умилостивили бы начальство-то.
Пять сот рублев на серебро кладу на вечное поминовение пришлем с Ростовской ярмарки, а теперь посылаем двести пятьдесят рублев ассигнациями вручную раздачу по обители и по сиротам и по всем старым и
убогим, которые Бога боящеся живут постоянно: на
человека на каждого по скольку придется, и вы по ним по рукам раздайте.
И опять представляется ему, что он, изнуренный, обессиленный бесплодной борьбой против людского зла и неправды, умирает в злейшей чахотке, в смрадной больнице на гнилом соломенном тюфяке… Вот кляча на роспусках везет некрашеный,
убогий гроб, и в этом гробу он, Ардальон Полояров… И все эти
люди приходят глядеть на него… Да!
И те
люди не нищие, не
убогие; привитают они в палатках богатых купцов либо в укромных покойчиках постоялых дворов, что содержатся их одноверцами.
Кириллов в «Бесах» «не склонен встречаться с
людьми и мало с
людьми говорит». В
убогом своем флигельке все ночи до рассвета он ходит, пьет чай и думает. Одиноко и загадочно проходит сквозь жизнь никому не понятный Николай Ставрогин. Одиноко сидит и думает в отцовском доме Иван Карамазов.
Убогий обед на селе у крестьян отошел на ранях, и к полдню во всех избах был уже везде залит огонь, и
люди начинали снаряжаться на огничанье.
Через низкие ограды садов, пригнувшись, скакали всадники в папахах, трещали выстрелы, от хуторов бежали женщины и дети. Дорогу пересек черный, крючконосый
человек с безумным лицом, за ним промчались два чеченца с волчьими глазами. Один нагнал его и ударил шашкой по чернокудрявой голове,
человек покатился в овраг. Из окон
убогих греческих хат летел скарб, на дворах шныряли гибкие фигуры горцев. Они увязывали узлы, навьючивали на лошадей. От двух хат на горе черными клубами валил дым.
Мардарьев был
человек семейный, но жена его, буквально лишь терпевшая своего супруга в своей
убогой квартирке по 9-й улице Песков, занималась шитьем, — она была хорошей портнихой и кое-как перебивалась с двумя детьми, мальчиком и девочкой, из которых первому шел уже двенадцатый год и он находился в ученьи у оптика, а девочке не было девяти.
— Этот молодой
человек, имевший большое состояние и обширное родство, застрелился прошлой ночью в
убогом номере плохой гостиницы, где он жил последнее время.
Припоминая их отношения в селе, во время пребывания ее гостьей в его
убогой избушке, затем в Киеве, он не мог не заметить, что в обращении ее с ним, особенно за последнее время, было более теплоты и сердечности, нежели к
человеку, к которому чувствуют лишь благодарность за исцеление дочери.
«Скудельни» или «
убогие дома» исстари существовали в Москве. Назначение этих домов, заведенных в подражание иерусалимскому скудельничьему селу, состояло в том, что в них хранили тела
людей, погибших насильственной смертью, и тела преступников.
Это было удивительно. В
убогом садике, на
убогой сцене, никому не ведомый актер вдруг перевернул все, и там, где по ходу действия и по замыслу композитора нужно было смеяться над рогоносцем, хотелось плакать над несчастным старым
человеком с разбитой верой в женщину и в правду…
Кое-где мелькавшие огоньки в окнах
убогих строений указывали на существование
людей в проезжаемой местности.
Хрущев вскоре достиг своего убежища — барки, вошел в каюту. Лунный свет слабо проникал в замерзшее маленькое окошко и освещал
убогое помещение. Соломы в углу, служившей постелью, было довольно много — Василий Васильевич собрал ее в других частях барки, было даже несколько незатейливой глиняной посуды, кружка, горшки, словом, каюта, за эти проведенные в ней несчастным молодым
человеком дни, приобрела некоторый вид домовитости.
Днем на
людях, только у них и слова, как Христову рабу довлеет жить на вольном свету: сладко не есть, пьяно не пить, телеса свои грешные не вынеживать, не спесивому быть, не горделивому, не копить сокровищ и тленных богатств земных, до сирых,
убогих быть податливу, — а ночью, как
люди поулягутся и уйду я в каморку, — честные старцы по вечерней трапезе не на правило ночное становятся, а, делом не волоча, к пуховику на боковую.
И не прошло года, как все заметные
люди Старого Города самым незаметным образом очутились друзьями и сторонниками
убогого пришельца Пизонского, и ему настала пора сделаться собственником и гражданином.
Здесь была полная тишина и безлюдье, но, окинувши глазом берег, Нефора заметила невдалеке низкую хижину, сбитую из топтанного тростника, смешанного с нильскою глиной. Она направилась к этому
убогому жилищу и постучала рукой в окно. Оттуда выглянул
человек, весь измаранный в угольной пыли. Он был египтянин.
И не прошло года, как все заметные
люди Старого Города самым незаметным образом очутились друзьями и сторонниками
убогого пришельца Пизонского.