Неточные совпадения
Уже мало
оставалось для князя таких людей, как бабушка, которые были бы с ним одного круга, одинакового воспитания, взгляда на вещи и одних лет; поэтому он особенно дорожил своей старинной дружеской связью с нею и оказывал ей всегда большое
уважение.
Ушли все на минуту, мы с нею как есть одни
остались, вдруг бросается мне на шею (сама в первый раз), обнимает меня обеими ручонками, целует и клянется, что она будет мне послушною, верною и доброю женой, что она сделает меня счастливым, что она употребит всю жизнь, всякую минуту своей жизни, всем, всем пожертвует, а за все это желает иметь от меня только одно мое
уважение и более мне, говорит, «ничего, ничего не надо, никаких подарков!» Согласитесь сами, что выслушать подобное признание наедине от такого шестнадцатилетнего ангельчика с краскою девичьего стыда и со слезинками энтузиазма в глазах, — согласитесь сами, оно довольно заманчиво.
Прекрасный образ Дуни, когда та откланялась ей с таким вниманием и
уважением во время их первого свидания у Раскольникова, с тех пор навеки
остался в душе ее как одно из самых прекрасных и недосягаемых видений в ее жизни.
Матвей Ильич был настоящим «героем праздника», губернский предводитель объявлял всем и каждому, что он приехал собственно из
уважения к нему, а губернатор, даже и на бале, даже
оставаясь неподвижным, продолжал «распоряжаться».
Скрыть выстрела не удалось — это правда; но вся главная история, в главной сущности своей,
осталась почти неизвестною; следствие определило только, что некто В., влюбленный человек, притом семейный и почти пятидесятилетний, в исступлении страсти и объясняя свою страсть особе, достойной высшего
уважения, но совсем не разделявшей его чувств, сделал, в припадке безумия, в себя выстрел.
Приятно было
остаться ему там и потому, что он там был почетнейшим лицом на три — четыре версты кругом: нет числа признакам
уважения, которыми он пользовался у своих и окрестных приказчиков, артельщиков и прочей подгородной братии, менее высокой и несколько более высокой заводских и фабричных приказчиков по положению в обществе; и почти нет меры удовольствию, с каким он патриархально принимал эти признаки общего признавания его первым лицом того околотка.
Народ, собравшись на Примроз-Гиль, чтоб посадить дерево в память threecentenari, [трехсотлетия (англ.).]
остался там, чтоб поговорить о скоропостижном отъезде Гарибальди. Полиция разогнала народ. Пятьдесят тысяч человек (по полицейскому рапорту) послушались тридцати полицейских и, из глубокого
уважения к законности, вполовину сгубили великое право сходов под чистым небом и во всяком случае поддержали беззаконное вмешательство власти.
Вы чуть ли не один из главных политических деятелей последнего времени, имя которого
осталось окружено сочувствием и
уважением.
— Послушайте, князь, я
остался здесь со вчерашнего вечера, во-первых, из особенного
уважения к французскому архиепископу Бурдалу (у Лебедева до трех часов откупоривали), а во-вторых, и главное (и вот всеми крестами крещусь, что говорю правду истинную!), потому
остался, что хотел, так сказать, сообщив вам мою полную, сердечную исповедь, тем самым способствовать собственному развитию; с этою мыслию и заснул в четвертом часу, обливаясь слезами.
— Ты знаешь, что мне пред тобой краснеть еще ни в чем до сих пор не приходилось… хотя ты, может, и рада бы была тому, — назидательно ответила Лизавета Прокофьевна. — Прощайте, князь, простите и меня, что обеспокоила. И надеюсь, вы
останетесь уверены в неизменном моем к вам
уважении.
Груздев тоже присутствовал на похоронах, — он
остался лишний день из
уважения к приятелю.
Лихонин смутился. Таким странным ему показалось вмешательство этой молчаливой, как будто сонной девушки. Конечно, он не сообразил того, что в ней говорила инстинктивная, бессознательная жалость к человеку, который недоспал, или, может быть, профессиональное
уважение к чужому сну. Но удивление было только мгновенное. Ему стало почему-то обидно. Он поднял свесившуюся до полу руку лежащего, между пальцами которой так и
осталась потухшая папироса, и, крепко встряхнув ее, сказал серьезным, почти строгим голосом...
А потом? потом сон, сладкий сон наложил бы на все это свою всесильную руку; полногрудые нимфы пустились бы в обольстительнейший танец с генеральскими эполетами, звезды — с общим
уважением; одни груды золота
остались бы по-прежнему неподвижны, иронически посматривая на всю эту суматоху.
Первого князь встретил с некоторым
уважением, имея в суде кой-какие делишки, а двум последним сказал по несколько обязательных любезностей, и когда гости введены были к хозяйке в гостиную, то судья
остался заниматься с дамами, а инвалидный начальник и винный пристав возвратились в залу и присоединились к более приличному для них обществу священника и станового пристава.
Когда же, со всем
уважением к его летам и заслугам, пригласили его объясниться удовлетворительнее, то он хотя и не мог представить никаких документов, кроме того, что «ощущал всеми своими чувствами», но тем не менее твердо
остался при своем заявлении, так что его уже более не допрашивали.
Госпожа Сверстова, или, как издавна и странно называл ее муж, gnadige Frau [милостивая государыня (нем.).], желая тем выразить глубокое
уважение к ней,
оставшись дома одна, забыла даже пообедать и напилась только ячменного кофею.
Раскаянье долго терзало больного старика, долго лились у него слезы и день и ночь, и долго повторял он только одни слова: «Нет, Сонечка, ты не можешь меня простить!» Не
осталось ни одного знакомого в городе, перед которым он не исповедовал бы торжественно вин своих перед дочерью, и Софья Николавна сделалась предметом всеобщего
уважения и удивления.
— Признаюсь, господин доктор, — прибавил предводитель, — такого дерзкого поступка и такого дерзкого ему объяснения я от вас не ожидал, от старого, заслуженного доктора. Если бы не
уважение мое к кресту, украшающему грудь вашу, то я, может быть, не
остался бы в тех пределах, в которых нахожусь. С тех пор как я предводителем, — шесть лет минуло, — меня никто так не оскорблял.
Влас. Пройдет любовь —
останется уважение…
Но, движимый чувством дружбы и
уважения, я не могу не пожелать, чтобы наш дорогой товарищ, Станислав Ксаверьевич Свежевский, и на новом своем поприще в Петербурге
оставался таким же деятельным работником и таким же любимым товарищем, как и здесь…
Самоуверенность исчезла, и спокойствие исчезло тоже, и
уважение к себе; от прежнего душевного строя не
осталось ничего.
Была уже совсем поздняя ночь. Луна светила во все окна, и Анне Михайловне не хотелось
остаться ни в одной из трех комнат. Тут она лелеяла красавицу Дору и завивала ее локоны; тут он, со слезами в голосе, рассказывал ей о своей тоске, о сухом одиночестве; а тут… Сколько над собою выказано силы, сколько
уважения к ней? Сколько времени чистый поток этой любви не мутился страстью, и… и зачем это он не мутился? Зачем он не замутился… И какой он… странный человек, право!..
Письмо мое, по принятому обычаю, я хотела было заключить, что
остаюсь с моим
уважением, но никак не решаюсь написать этих слов, потому что они были бы очень неискренни».
Но, несмотря на все его старанье постоянно быть наравне со мною, я чувствовала, что за тем, что я понимала в нем,
оставался еще целый чужой мир, в который он не считал нужным впускать меня, и это-то сильнее всего поддерживало во мне
уважение и притягивало к нему.
Да скоро ту же посредственность увидала она и в матери, и в сердце ее, вместо страстной любви и
уважения,
осталось лишь чувство сожаления и снисхождения.
Позже, вышедши на практическую деятельность, волей-неволей показавши себя, попавши в другой круг, в котором замечают уже не пренебрежение, а
уважение к себе, они все-таки не могут освободиться из-под влияния прежних впечатлений и
остаются молчаливы, скромны и переносливы гораздо более, чем бы им следовало.
Но не столь; справедливо будет в частных случаях, в применениях к действительной жизни, говорить, что такая-то и такая-то личность не заслуживает
уважения, потому что через двадцать пять лет о ней
останется одно воспоминание, а через двести пятьдесят — и того не будет.
Неужели я поступлю справедливо и благоразумно, если начну всем этим людям доказывать, что доктор не заслуживает ни благодарности, ни
уважения, потому что человечество от него не выиграло, вылечил он немногих, да и те, которых вылечил, все-таки умрут же, и через пятьдесят — шестьдесят лет ничего не
останется от его деятельности?
Польза, сделанная ими,
остается, но нравственное достоинство лица едва ли от того возвышается, и едва ли эти люди прибретают право на общественное
уважение.
Мы не думали, чтоб нашлись люди, которые бы
остались холодными и бесстрастными пред поэтическим обаянием этого юноши и сурово потребовали бы у него еще иных, более осязательных прав на
уважение и сочувствие общества.
Люди, которые женятся, начали казаться Андрею Николаевичу героями, и он с
уважением смотрел на Федора Ивановича и хозяйку, которые сумели жениться и
остались живы.
Никто не проявляет такого
уважения и приверженности к добродетели, как тот, кто охотно теряет славу хорошего человека, только для того, чтобы в душе своей
оставаться хорошим.
Ее дочери, которые унаследовали не все ее свойства, напрасно боялись, что ее пассаж со вторым браком повредит их карьере: одна из этих дочерей очень скоро и очень приятно разочаровалась в этом, потому что прибывший в их местность для принятия наследства молодой сын именитого вельможи, князь Z., один раз побывав у тети Полли, так полюбил ее, и ее Гильдегарду, и всё их семейство, что не захотел
оставаться чужим этой семье и твердо настоял на том, чтобы ему был разрешен брак с ее старшею дочерью, с тою самою Сусанной, которая была груба к матери, стыдилась ее беременности, а потом еще более стыдилась этой своей выходки и сделалась образцом дочерней любви и
уважения к матери.
Считайте меня после этого за кого вам угодно — мне решительно все равно: я все-таки знаю, что за мною
остается уважение таких людей, до которых нам с вами далеко, господа.
Затем, прекратя сие письмо, с достаточным
уважением и нижайшею покорностью
остаюсь, милостивейший отец и благодетель наш, всегда верный ваш приказчик Корней Евстигнеев».
Осталось достойное
уважения что-то прекрасное и грустное, как воспоминание, как лунный свет.
Сделаю все, что вы мне посоветуете, и на всю жизнь
останусь с искренним чувством
уважения».
О спутниках принцессы 13 января 1776 года в тайной экспедиции фельдмаршалом князем Голицыным и генерал-прокурором князем Вяземским постановлен был следующий приговор: «Принимая во
уважение, что нельзя доказать участие Чарномского и Доманского в преступных замыслах самозванки, ни в чем не сознавшейся, что они
оставались при ней скорее по легкомыслию и не зная намерений обманщицы, к тому же Доманский был увлечен и страстью к ней, положено следствие об обоих прекратить.
Я
осталась очень довольна
уважением с его стороны; но другие офицерики… просто бы я их розгой! Софи хохочет, скалит свои зубы, а не видит того, что ее третируют, конечно, хуже чем Clémence…
— В таком случае, — серьезно ответил Федор Дмитриевич, — им
останется свое собственное
уважение, сознание исполненного долга и пользы, принесенной человечеству, и, наконец, непоколебимая вера, что Бог воздаст им по делам их.
Но если Достоевский не может быть учителем духовной дисциплины и духовного пути, если «достоевщина», как наш психологизм, должна быть в нас преодолена, то он
остается в одном отношении учителем — он учит через Христа открывать свет во тьме, открывать образ и подобие Божие в самом падшем человеке, учит любви к человеку, связанной с
уважением к его свободе.
—
Остается только пожалеть, что не понимаешь. Всякая любовь должна соединяться с
уважением. Ревность же к первой, встретившейся на пути любимого человека смазливой девчонки доказывает неуважение к нему. Как же ты решаешься посылать за мною Стешу? Почему не ревновать и к ней?