— Не его! Не его! — слышатся голоса из разных
углов камеры. — Житья от него нету, вашескородие! Пятнадцать лет от него терпим! Как пришел со службы, так с той поры хоть из села беги. Замучил всех!
Другой избранный судьбой палач является перед ним. Гаденькая фигурка Николая Ильича Петухова выползает уже из достаточно потемневшего
угла камеры. Николай Леопольдович как-то брезгливо откидывается назад. Вот он протягивает ему свою красную, мясистую руку и смотрит ему в глаза с полупочтительной-полунасмешливой улыбкой.
Унтер Пришибеев поднимает очки на лоб и с удивлением глядит на мирового, который, очевидно, не на его стороне. Его выпученные глаза блестят, нос становится ярко-красным. Глядит он на мирового, на свидетелей и никак не может понять, отчего это мировой так взволнован и отчего из всех
углов камеры слышится то ропот, то сдержанный смех. Непонятен ему и приговор: на месяц под арест!
Неточные совпадения
Она ходит по своей
камере из
угла в
угол, и кажется, что она всё время нюхает воздух, как мышь в мышеловке, и выражение лица у нее мышиное.
Дело происходило в распорядительной
камере. Посредине комнаты стоял стол, покрытый зеленым сукном; в
углу — другой стол поменьше, за которым, над кипой бумаг, сидел секретарь, человек еще молодой, и тоже жалеючи глядел на нас. Из-за стеклянной перегородки виднелась другая, более обширная комната, уставленная покрытыми черной клеенкой столами, за которыми занималось с десяток молодых канцеляристов. Лампы коптели; воздух насыщен был острыми миазмами дешевого керосина.
И еще смутно разглядели агенты кучи белых яиц, валяющиеся в пыльных
углах, и странную гигантскую голенастую птицу, лежащую неподвижно у
камер, и труп в сером у двери, рядом с винтовкой.
Но
камера была такая маленькая, что, казалось, не острые, а тупые
углы в ней, и все толкают его на середину.
Больше говорить не хотелось, да и не было надобности, — мы понимали друг друга. На нас глядели и говорили за нас темные стены,
углы, затканные паутиной, крепко запертая дверь… В окно врывались волны миазмов, и некуда было скрыться. Сколько-то нам придется прожить здесь: неделю, две?.. Нехорошо, скверно! А ведь вот тут, рядом, наши соседи живут не одну неделю и не две. Да и в этой
камере после нас опять водворится жилец на долгие месяцы, а может, и годы…
В тесной
камере № 7 народу было много. Вера села на край грязных нар. В воздухе висела тяжело задумавшаяся тишина ожидаемой смерти. Только в
углу всхлипывал отрыдавшийся женский голос.
Она снова зарыдала. Наконец, подняв голову, она обвела глазами
камеру и в первый раз заметила в переднем
углу ее деревянное распятие. Она долго, пристально глядела на него, затем встала и опустилась перед ним на колени, но… молиться она не могла.
Обстановка
камеры: стол, стул и привинченная к стене кровать; на стене Распятие, мой портрет и в черной рамке правила о поведении заключенных, а в
углу шкап с книгами.