Неточные совпадения
Левин не был так счастлив: он
ударил первого бекаса слишком близко и промахнулся; повел зa ним, когда он уже стал подниматься, но
в это время вылетел еще один из-под
ног и развлек его, и он сделал другой промах.
«Где хозяин?» — «Нема». — «Как? совсем нету?» — «Совсим». — «А хозяйка?» — «Побигла
в слободку». — «Кто же мне отопрет дверь?» — сказал я,
ударив в нее
ногою. Дверь сама отворилась; из хаты повеяло сыростью. Я засветил серную спичку и поднес ее к носу мальчика: она озарила два белые глаза. Он был слепой, совершенно слепой от природы. Он стоял передо мною неподвижно, и я начал рассматривать черты его лица.
Я
ударил последнего по голове кулаком, сшиб его с
ног и бросился
в кусты. Все тропинки сада, покрывавшего отлогость против наших домов, были мне известны.
Иленька молчал и, стараясь вырваться, кидал
ногами в разные стороны. Одним из таких отчаянных движений он
ударил каблуком по глазу Сережу так больно, что Сережа тотчас же оставил его
ноги, схватился за глаз, из которого потекли невольные слезы, и из всех сил толкнул Иленьку. Иленька, не будучи более поддерживаем нами, как что-то безжизненное, грохнулся на землю и от слез мог только выговорить...
Случалось, что петлей якорной цепи его сшибало с
ног,
ударяя о палубу, что не придержанный у кнека [Кнек (кнехт) — чугунная или деревянная тумба, кнехты могут быть расположены по парно для закрепления швартовых — канатов, которыми судно крепится к причалу.] канат вырывался из рук, сдирая с ладоней кожу, что ветер бил его по лицу мокрым углом паруса с вшитым
в него железным кольцом, и, короче сказать, вся работа являлась пыткой, требующей пристального внимания, но, как ни тяжело он дышал, с трудом разгибая спину, улыбка презрения не оставляла его лица.
Один из них без сюртука, с чрезвычайно курчавою головой и с красным, воспаленным лицом, стоял
в ораторской позе, раздвинув
ноги, чтоб удержать равновесие, и,
ударяя себя рукой
в грудь, патетически укорял другого
в том, что тот нищий и что даже чина на себе не имеет, что он вытащил его из грязи и что когда хочет, тогда и может выгнать его, и что все это видит один только перст всевышнего.
Кочегар остановился, но расстояние между ним и рабочими увеличивалось, он стоял
в позе кулачного бойца, ожидающего противника, левую руку прижимая ко груди, правую, с шапкой, вытянув вперед. Но рука упала, он покачнулся, шагнул вперед и тоже упал грудью на снег, упал не сгибаясь, как доска, и тут, приподняв голову,
ударяя шапкой по снегу, нечеловечески сильно заревел, посунулся вперед, вытянул
ноги и зарыл лицо
в снег.
Крепко стиснув зубы, Самгин молчал, — ему хотелось
ударить фельдшера
ногой в живот, но тот встал, сказав...
Жена, подпрыгнув,
ударила его головою
в скулу, он соскочил с постели, а она снова свалилась на пол и начала развязывать
ноги свои, всхрапывая...
— Крэйтон все упражняется
в правописании на русском языке. Сломал
ногу, а
ударило в голову. Сватается ко мне.
С легкостью, удивившей Клима, Иноков повернул регента спиною к себе и,
ударив его
ногою в зад, рявкнул...
В ту же минуту, из ворот, бородатый мужик выкатил пустую бочку; золотой конь взметнул головой, взвился на задние
ноги,
ударил передними по булыжнику, сверкнули искры, — Иноков остановился и нелепо пробормотал...
— Пермякова и Марковича я знал по магазинам, когда еще служил у Марины Петровны; гимназистки Китаева и Воронова учили меня, одна — алгебре, другая — истории: они вошли
в кружок одновременно со мной, они и меня пригласили, потому что боялись. Они были там два раза и не раздевались, Китаева даже
ударила Марковича по лицу и
ногой в грудь, когда он стоял на коленях перед нею.
Когда арестованные, генерал и двое штатских, поднялись на ступени крыльца и следом за ними волною хлынули во дворец люди, — озябший Самгин отдал себя во власть толпы, тотчас же был втиснут
в двери дворца, отброшен
в сторону и
ударил коленом
в спину солдата, — солдат, сидя на полу, держал между
ног пулемет и ковырял его каким-то инструментом.
Так неподвижно лег длинный человек
в поддевке, очень похожий на Дьякона, — лег, и откуда-то из-под воротника поддевки обильно полилась кровь, рисуя сбоку головы его красное пятно, — Самгин видел прозрачный парок над этим пятном; к забору подползал, волоча
ногу, другой человек, с зеленым шарфом на шее; маленькая женщина сидела на земле, стаскивая с
ноги своей черный ботик, и вдруг, точно ее
ударили по затылку, ткнулась головой
в колени свои, развела руками, свалилась набок.
По улице Самгин шел согнув шею, оглядываясь, как человек, которого
ударили по голове и он ждет еще удара. Было жарко, горячий ветер плутал по городу, играя пылью, это напомнило Самгину дворника, который нарочно сметал пыль под
ноги партии арестантов. Прозвучало
в памяти восклицание каторжника...
— Хочу, чтоб ты меня устроил
в Москве. Я тебе писал об этом не раз, ты — не ответил. Почему? Ну — ладно! Вот что, — плюнув под
ноги себе, продолжал он. — Я не могу жить тут. Не могу, потому что чувствую за собой право жить подло. Понимаешь? А жить подло — не сезон. Человек, — он
ударил себя кулаком
в грудь, — человек дожил до того, что начинает чувствовать себя вправе быть подлецом. А я — не хочу! Может быть, я уже подлец, но — больше не хочу… Ясно?
Через четверть часа Захар отворил дверь подносом, который держал
в обеих руках, и, войдя
в комнату, хотел
ногой притворить дверь, но промахнулся и
ударил по пустому месту: рюмка упала, а вместе с ней еще пробка с графина и булка.
По указанию календаря наступит
в марте весна, побегут грязные ручьи с холмов, оттает земля и задымится теплым паром; скинет крестьянин полушубок, выйдет
в одной рубашке на воздух и, прикрыв глаза рукой, долго любуется солнцем, с удовольствием пожимая плечами; потом он потянет опрокинутую вверх дном телегу то за одну, то за другую оглоблю или осмотрит и
ударит ногой праздно лежащую под навесом соху, готовясь к обычным трудам.
Я сижу скорчившись, еле живой, окоченев
в моей шубе, а кто-то стоит надо мной, будит меня, громко ругая и больно
ударяя меня
в бок носком правой
ноги.
Тут громадный вал вдруг
ударил в сетки, перескочил через борт и разлился по палубе, облив
ноги матросам.
Сначала пожилой рабочий, сидевший против Нехлюдова, весь сжимался, старательно подбирая свои обутые
в лапти
ноги, чтоб не толкнуть барина, но потом так дружелюбно разговорился с Нехлюдовым и Тарасом, что даже
ударял Нехлюдова по колену перевернутой кверху ладонью рукой
в тех местах рассказа, на которые он хотел обратить его особенное внимание.
Тэке, мотнув несколько раз головой и звонко
ударив передними
ногами в землю, кокетливо подошел к девушке, вытянув свою атласную шею, и доверчиво положил небольшую умную голову прямо на плечо хозяйки.
Едва только Митя описал, как он, сидя верхом на заборе,
ударил по голове пестиком вцепившегося
в его левую
ногу Григория и затем тотчас же соскочил к поверженному, как прокурор остановил его и попросил описать подробнее, как он сидел на заборе.
— Нет, и я, и я пойду смотреть, — воскликнул Калганов, самым наивным образом отвергая предложение Грушеньки посидеть с ним. И все направились смотреть. Максимов действительно свой танец протанцевал, но, кроме Мити, почти ни
в ком не произвел особенного восхищения. Весь танец состоял
в каких-то подпрыгиваниях с вывертыванием
в стороны
ног, подошвами кверху, и с каждым прыжком Максимов
ударял ладонью по подошве. Калганову совсем не понравилось, а Митя даже облобызал танцора.
Чертопханов закипел, зашипел,
ударил лошадь кулаком по голове между ушами, быстрее молнии соскочил наземь, осмотрел лапу у собаки, поплевал на рану, пихнул ее
ногою в бок, чтобы она не пищала, уцепился за холку и вдел
ногу в стремя.
— Гуляй, козацкая голова! — говорил дюжий повеса,
ударив ногою в ногу и хлопнув руками. — Что за роскошь! Что за воля! Как начнешь беситься — чудится, будто поминаешь давние годы. Любо, вольно на сердце; а душа как будто
в раю. Гей, хлопцы! Гей, гуляй!..
Чуб не без тайного удовольствия видел, как кузнец, который никому на селе
в ус не дул, сгибал
в руке пятаки и подковы, как гречневые блины, тот самый кузнец лежал у
ног его. Чтоб еще больше не уронить себя, Чуб взял нагайку и
ударил его три раза по спине.
Опять забытье, с вереницей бессвязных мыслей и нытьем
в ногах… И новый шорох. Регент
ударяет камертоном о перила, подымает его, взмахивает, и хор точно пускается вплавь с знакомым мотивом...
Подошел к двери. Она не отворяется, медную ручку ее нельзя повернуть. Взяв бутылку с молоком, я со всею силой
ударил по ручке. Бутылка разбилась, молоко облило мне
ноги, натекло
в сапоги.
Но однажды, когда она подошла к нему с ласковой речью, он быстро повернулся и с размаху хряско
ударил ее кулаком
в лицо. Бабушка отшатнулась, покачалась на
ногах, приложив руку к губам, окрепла и сказала негромко, спокойно...
Я слышал, как он
ударил ее, бросился
в комнату и увидал, что мать, упав на колени, оперлась спиною и локтями о стул, выгнув грудь, закинув голову, хрипя и страшно блестя глазами, а он, чисто одетый,
в новом мундире, бьет ее
в грудь длинной своей
ногою. Я схватил со стола нож с костяной ручкой
в серебре, — им резали хлеб, это была единственная вещь, оставшаяся у матери после моего отца, — схватил и со всею силою
ударил вотчима
в бок.
На двор выбежал Шарап, вскидываясь на дыбы, подбрасывая деда; огонь
ударил в его большие глаза, они красно сверкнули; лошадь захрапела, уперлась передними
ногами; дедушка выпустил повод из рук и отпрыгнул, крикнув...
Однажды подъезжал я к стрепету, который, не подпустив меня
в настоящую меру, поднялся; я
ударил его влет на езде, и мне показалось, что он подбит и что, опускаясь книзу, саженях во ста от меня, он упал; не выпуская из глаз этого места, я сейчас побежал к нему, но, не добежав еще до замеченной мною местности, я на что-то споткнулся и едва не упал; невольно взглянул я мельком, за что задела моя
нога, и увидел лежащего стрепета с окровавленною спиной; я счел его за подстреленного и подумал, что ошибся расстоянием; видя, что птица жива, я проворно схватил ее и поднял.
Когда я взял его за
ноги и тряхнул, то весь бок,
в который
ударил заряд, дочиста облетел, как будто косач был ошпарен кипятком, и не только посинел, но даже почернел: раны — никакой, крови — ни капли.
Та схватилась за «убитое» место и жалко захныкала, что еще сильнее рассердило Макара, и он больно
ударил жену
ногой прямо
в живот.
В этот момент чья-то рука
ударила старика по плечу, и над его ухом раздался сумасшедший хохот: это был дурачок Терешка, подкравшийся к Луке Назарычу босыми
ногами совершенно незаметно.
Выбрав удобный момент, Самойло Евтихыч неожиданно
ударил его левою
ногой так, что Спирька пошатнулся, но
в то же мгновение Самойло Евтихыч точно вспорхнул на воздух, смешно заболтал
ногами и растянулся пластом.
Таисья кликнула стоявшую за балаганом мать Енафу, и Аглаида, как сноп, повалилась ей
в ноги. Это смирение еще больше взорвало мать Енафу, и она несколько раз
ударила ползавшую у ее
ног девушку.
Вся суть заключалась
в том, чтобы ловко
ударить противника
ногой и сбить его на землю.
Он хотел подняться, но только застонал, — левая
нога, которою он
ударил Спирьку, была точно чужая, а страшная боль
в лодыжке заставила его застонать. Самойло Евтихыч пал ничком, его окружили и начали поднимать.
В тое ж минуту, безо всяких туч, блеснула молонья и
ударил гром, индо земля зашаталась под
ногами, — и вырос, как будто из земли, перед купцом зверь не зверь, человек не человек, а так какое-то чудовище, страшное и мохнатое, и заревел он голосом дикиим: «Что ты сделал?
Помутилися ее очи ясные, подкосилися
ноги резвые, пала она на колени, обняла руками белыми голову своего господина доброго, голову безобразную и противную, и завопила источным голосом: «Ты встань, пробудись, мой сердечный друг, я люблю тебя как жениха желанного…» И только таковы словеса она вымолвила, как заблестели молоньи со всех сторон, затряслась земля от грома великого,
ударила громова стрела каменная
в пригорок муравчатый, и упала без памяти молода дочь купецкая, красавица писаная.
Сколько у Вихрова было непритворного огня, сколько благородства
в тоне голоса! Но кто удивил всех — так это Петин: как вышел он на середину залы,
ударил ногой в пол и зачитал...
— Это то самое место, — объяснил Прозоров, —
в которое, по словам Гейне, маршал Даву
ударил ногой одного немца, чем и сделал его знаменитостью на всю остальную жизнь…
И почему-то пред ней вставала из темной ямы прошлого одна обида, давно забытая, но воскресавшая теперь с горькой ясностью. Однажды покойник муж пришел домой поздно ночью, сильно пьяный, схватил ее за руку, сбросил с постели на пол,
ударил в бок
ногой и сказал...
Когда она вышла на крыльцо, острый холод
ударил ей
в глаза,
в грудь, она задохнулась, и у нее одеревенели
ноги, — посредине площади шел Рыбин со связанными за спиной руками, рядом с ним шагали двое сотских, мерно
ударяя о землю палками, а у крыльца волости стояла толпа людей и молча ждала.
— Молчать! — Урядник
ударил его
в ухо. Рыбин пошатнулся на
ногах, повел плечами.
— Боялся, что
ударит офицер! Он — чернобородый, толстый, пальцы у него
в шерсти, а на носу — черные очки, точно — безглазый. Кричал, топал
ногами!
В тюрьме сгною, говорит! А меня никогда не били, ни отец, ни мать, я — один сын, они меня любили.
Быстро поднявшись на
ноги, он
ударял себя
в грудь и торжественно отправлялся по улицам, оповещая громким голосом...