Неточные совпадения
Простаков (Скотинину). Правду сказать, мы поступили с Софьюшкой, как с сущею сироткой. После
отца осталась она младенцем. Тому с полгода, как ее матушке, а моей сватьюшке, сделался
удар…
Я вспомнил, как накануне она говорила
отцу, что смерть maman для нее такой ужасный
удар, которого она никак не надеется перенести, что она лишила ее всего, что этот ангел (так она называла maman) перед самою смертью не забыл ее и изъявил желание обеспечить навсегда будущность ее и Катеньки.
Так школьник, неосторожно задравши своего товарища и получивши за то от него
удар линейкою по лбу, вспыхивает, как огонь, бешеный выскакивает из лавки и гонится за испуганным товарищем своим, готовый разорвать его на части; и вдруг наталкивается на входящего в класс учителя: вмиг притихает бешеный порыв и упадает бессильная ярость. Подобно ему, в один миг пропал, как бы не бывал вовсе, гнев Андрия. И видел он перед собою одного только страшного
отца.
Сей неожиданный
удар едва не убил
отца моего.
Через день Лидия приехала с
отцом. Клим ходил с ними по мусору и стружкам вокруг дома, облепленного лесами, на которых работали штукатуры. Гремело железо крыши под
ударами кровельщиков; Варавка, сердито встряхивая бородою, ругался и втискивал в память Клима свои всегда необычные словечки.
Но
отца эта мысль испугала; он, по мере отвращения от Катерины Николавны, которую прежде очень любил, стал чуть не боготворить свою дочь, особенно после
удара.
Затем умер вскорости и
отец девицы, говорят, от горести, которая и вызвала второй
удар, однако не раньше как через три месяца.
Ляховский в увлечении своими делами поздно обратил внимание на воспитание сына и получил смертельный
удар: Давид на глазах
отца был погибшим человеком, кутилой и мотом, которому он поклялся не оставить в наследство ни одной копейки из своих богатств.
— Запиши сейчас… сейчас… «что схватил с собой пестик, чтобы бежать убить
отца моего… Федора Павловича…
ударом по голове!» Ну, довольны ли вы теперь, господа? Отвели душу? — проговорил он, уставясь с вызовом на следователя и прокурора.
— Вы едете в Пензу, неужели вы думаете, что это случайно? В Пензе лежит в параличе ваш
отец, князь просил государя вам назначить этот город для того, чтоб ваше присутствие сколько-нибудь ему облегчило
удар вашей ссылки. Неужели и вы не находите причины благодарить князя?
Рыхлинский был дальний родственник моей матери, бывал у нас, играл с
отцом в шахматы и всегда очень ласково обходился со мною. Но тут он молчаливо взял линейку, велел мне протянуть руку ладонью кверху, и… через секунду на моей ладони остался красный след от
удара… В детстве я был нервен и слезлив, но от физической боли плакал редко; не заплакал и этот раз и даже не без гордости подумал: вот уже меня, как настоящих пансионеров, ударили и «в лапу»…
Вера Лебедева, впрочем, ограничилась одними слезами наедине, да еще тем, что больше сидела у себя дома и меньше заглядывала к князю, чем прежде, Коля в это время хоронил своего
отца; старик умер от второго
удара, дней восемь спустя после первого.
Ивану пошел всего двадцатый год, когда этот неожиданный
удар — мы говорим о браке княжны, не об ее смерти — над ним разразился; он не захотел остаться в теткином доме, где он из богатого наследника внезапно превратился в приживальщика; в Петербурге общество, в котором он вырос, перед ним закрылось; к службе с низких чинов, трудной и темной, он чувствовал отвращение (все это происходило в самом начале царствования императора Александра); пришлось ему, поневоле, вернуться в деревню, к
отцу.
Два месяца спустя я поступил в университет, а через полгода
отец мой скончался (от
удара) в Петербурге, куда только что переселился с моей матерью и со мною.
Вдруг в глазах моих свершилось невероятное дело:
отец внезапно поднял хлыст, которым сбивал пыль с полы своего сюртука, — и послышался резкий
удар по этой обнаженной до локтя руке.
Оказалось, однако, что в то время, как молодой граф воспринимал преимущественно
удары трехвостной «дисциплины» святых
отцов, его лакей перехватил всю мудрость, которая назначалась для головы барчука.
Старик как-то заморгал и, держа шапку в руках, опять забежал вперед и загородил
отцу дорогу. Глаза
отца сверкнули гневом. Януш говорил тихо, и слов его мне не было слышно, зато отрывочные фразы
отца доносились ясно, падая точно
удары хлыста.
— Это что? Это разве рубка? — говорил он с напускным пренебрежением. — Моему
отцу, на Кавказе, было шестьдесят лет, а он лошади перерубал шею. Пополам! Надо, дети мои, постоянно упражняться. У нас вот как делают: поставят ивовый прут в тиски и рубят, или воду пустят сверху тоненькой струйкой и рубят. Если нет брызгов, значит,
удар был верный. Ну, Лбов, теперь ты.
Говоря это, Катрин очень хорошо знала, что укорить
отца в жадности к деньгам — значило нанести ему весьма чувствительный
удар, так как Крапчик, в самом деле дрожавший над каждою копейкой, по наружности всегда старался представить из себя человека щедрого и чуть-чуть только что не мота.
Так дело шло до начала двадцатых годов, с наступлением которых, как я уже сказал и прежде, над масонством стали разражаться
удар за
ударом, из числа которых один упал и на голову
отца Василия, как самого выдающегося масона из духовных лиц: из богатого московского прихода он был переведен в сельскую церковь.
В тот час, когда, с
ударом к заутрене светлого христова воскресения в почтамтской церкви,
отец иерей возгласил: «Христос воскресе!», я получил радостное известие от ее превосходительства Натальи Васильевны Углаковой, что Вы сочетались браком с Сусанной Николаевной, и я уверен, что Ваше венчание освещали не одне восковые наши свечи, а и райский луч!»
Тем не менее я должен сознаться, что в 1830 году мой
отец скончался, получив
удар подсвечником в висок и прожив предварительно все свое состояние, за исключением тридцати душ, на долю которых и выпала обязанность лелеять мою молодость.
Царевич Иоанн, хотя разделял с
отцом его злодейства, но почувствовал этот раз унижение государства и попросился у царя с войском против Батория. Иоанн увидел в этом замысел свергнуть его с престола, и царевич, спасенный когда-то Серебряным на Поганой Луже, не избежал теперь лютой смерти. В припадке бешенства
отец убил его
ударом острого посоха. Рассказывают, что Годунов, бросившийся между них, был жестоко изранен царем и сохранил жизнь только благодаря врачебному искусству пермского гостя Строгонова.
Язёв
отец — Дрянной Мужик — лениво бьет в сторожевой колокол; каждый раз, когда он дергает веревку, она, задевая за железный лист крыши, жалобно поскрипывает, потом раздается сухой
удар маленького колокола, — он звучит кратко, скучно.
Владя, привыкший к розгам, видевший не раз дома, как
отец сек Марту, хоть и жалел теперь сестру, но думал, что если наказывают, то надо делать это добросовестно, — и потому стегал Марту изо всей своей силы, аккуратно считая
удары.
Городские ведут бой с хитростями, по примеру
отцов: выдвинут из своей стенки против груди слобожан пяток хороших вояк, и, когда слобожане, напирая на них, невольно вытянутся клином, город дружно ударит с боков, пытаясь смять врага. Но слободские привыкли к этим ухваткам: живо отступив, они сами охватывают горожан полукольцом и гонят их до Торговой площади, сбрасывая на землю крепкими
ударами голых кулаков.
Бедный мой
отец, который не пел, а только вместе шел с другими унтерами, объявил, что он дворянин, но генерал, злобно улыбаясь, сказал ему: «Дворянин должен быть с бо́льшим благоговением к служба господня» — и в своем присутствии, в соседней комнате с церковью, при торжественном пении божественных словословий, зверски приказал отсчитать триста
ударов невинному юноше, запрещая ему даже кричать, чтоб «не возмущать господня служба».
Я чувствовал себя жестоко оскорбленным, и особенно мучило меня, что это был
удар главным образом
отцу.
Но сыновья зашли уже слишком далеко: отступать было поздно; они встретили наглым, смелым взглядом грозный взгляд
отца и в ответ на страшный
удар, посланный в стол кулаком Глеба, приступили тотчас же, без обиняков, к своему объяснению…
— Но пока я выбирал якорь,
отец получил
удар веслом в грудь — вырвало весла из рук у него — он свалился на дно без памяти. Мне некогда было помочь ему, каждую секунду нас могло опрокинуть. Сначала — всё делается быстро: когда я сел на весла — мы уже неслись куда-то, окруженные водной пылью, ветер срывал верхушки волн и кропил нас, точно священник, только с лучшим усердием и совсем не для того, чтобы смыть наши грехи.
Чу! два похоронных
удара!
Попы ожидают — иди!..
Убитая, скорбная пара,
Шли мать и
отец впереди.
Несмотря ни на что,
отца и сестру я люблю, и во мне с детства засела привычка спрашиваться у них, засела так крепко, что я едва ли отделаюсь от нее когда-нибудь; бываю я прав или виноват, но я постоянно боюсь огорчить их, боюсь, что вот у
отца от волнения покраснела его тощая шея и как бы с ним не сделался
удар.
Можно себе представить, каким громовым
ударом разразилось это письмо над моим
отцом и матерью.
Решительным
ударом кончить надо!
Старик откажет мне и нашумит;
А перед ней найду я оправданье
И без
отца сойдуся с ней опять!
Отец рвался, плакал: он любил супругу, как только мог любить. Сердцу его известны были горести в жизни; но сей
удар судьбы казался ему первым несчастием…
Владимир. Как! (С отчаяньем) Это превзошло мои ожиданья! И с такой открытой холодностью! с такой адской улыбкой? И я — ваш сын? Так, я ваш сын и потому должен быть врагом всего священного, врагом вашим… из благодарности! О, если б я мог мои чувства, сердце, душу, мое дыхание превратить в одно слово, в один звук, то этот звук был бы проклятие первому мгновению моей жизни, громовой
удар, который потряс бы твою внутренность, мой
отец… и отучил бы тебя называть меня сыном!
Не разобрав, в чем дело, я проворно вскочил и сел на лавке. Перед образником горела тоненькая восковая свеча, и
отец Прохор в одном белье стоял на коленях и молился. Страшный
удар грома, с грохотом раскатившийся над озером и загудевший по лесу, объяснил причину тревоги. Муха, значит, недаром лезла в рожу
отцу Прохору.
В это мгновение грянул такой
удар, что вся хата затряслась;
отец Прохор упал на землю, а нас с
отцом Вавилою так и отбросило к противоположной стене. В сенях что-то рухнуло и повалилось к двери, которою входили в хату.
Отец рычал и лез на него, но его
удары встречали только кулаки сына.
Отбиваясь кулаками от
ударов, Яков, бледный и потный, со стиснутыми зубами и по-волчьи горевшим взглядом, медленно отступал перед
отцом, а тот шел на него, свирепо махая кулаками, слепой в своей злобе, как-то вдруг и странно растрепавшийся — точно ощетинился, как освирепевший кабан.
Василий, с налитыми кровью глазами, вытянув вперед шею, сжал кулаки и дышал в лицо сына горячим дыханием, смешанным с запахом водки; а Яков откинулся назад и зорко следил угрюмым взглядом за каждым движением
отца, готовый отражать
удары, наружно спокойный, но — весь в горячем поту. Между ними была бочка, служившая им столом.
Василий зарычал и так быстро взмахнул рукой, что Яков не успел уклониться.
Удар попал ему по голове; он пошатнулся и оскалил зубы в зверское лицо
отца, уже снова поднявшего руку.
Иван Петрович пробует напомнить ему: что, говорит, вы делаете, — какой страшный
удар наносите ее
отцу и матери и пр…
— Милостивый государь! Если вы не подвинетесь, со мной будет
удар. Вы будете отвечать за смерть мою. Уверяю вас… я почтенный человек, я
отец семейства. Не могу же я быть в таком положении!..
Волчье логово перед ним как на блюдечке. Где-то вдали, на колокольне, бьет шесть часов, и каждый
удар колокола словно молотом бьет в сердце измученного зверюги. С последним
ударом волк поднялся с логова, потянулся и хвостом от удовольствия замахал. Вот он подошел к аманату, сгреб его в лапы и запустил когти в живот, чтобы разодрать его на две половины: одну для себя, другую для волчихи. И волчата тут; обсели кругом отца-матери, щелкают зубами, учатся.
Все еще есть надежда, авось либо
отец как-нибудь перенесет этот
удар, что ушла-то я от него, а может быть, еще скрою как-нибудь…
Я, конечно, знал, что все люди смертны, но я… все-таки думал, что такое солидное дело, как умирание, должно происходить с некоторою подготовкою, вроде того как было с
отцом, апоплексическому
удару которого предшествовал нравственный
удар.
— Я не верю, чтобы это сделала ты — лучшая из воспитанниц, опора и надежда нашего института, — начала она спокойным и резким голосом, из которого точно по
удару магического жезла исчезали все лучшие бархатные, ласкающие ноты. — Но все равно, раз ты созналась, ты и будешь наказана. Доводить до сведения твоего
отца этого поступка, недостойного княжны Джавахи, я не буду, но ты должна сказать, кто принес вам покупки.
Я долго не могла забыть стройную фигуру разбойника-горца, стоящую на подоконнике, его дикий взгляд и короткую, полную злобной ненависти фразу: «Еще свидимся — тогда попомните душмана Абрека!» К кому относилась эта угроза — ко мне ли, за то, что я выдала его, или к моему
отцу, оскорбившему вольного сына гор
ударом нагайки, — я не знаю. Но его взгляд скользнул по нас обоих, и невольно опустились мои глаза, встретив его сверкающие бешеным огнем зрачки, а сердце мое болезненно сжалось предчувствием и страхом.
Но, увы, такое пренебрежение, однако, было еще несвоевременно, оно вывело злого духа из терпения, и в тот самый момент, как у церкви
отца Флавиана раздался третий
удар утреннего колокола, на чердаке у Марьи Матвеевны послышался самый жалостный стон, и в то же самое время в кухне что-то рухнуло и полетело с необъяснимым шумом.