Неточные совпадения
Когда профессор
уехал, Сергей Иванович обратился
к брату.
Решил пойти
к брату и убедить его, что рассказ о Марине был вызван естественным чувством обиды за человека, которого обманывают. Но, пока он мылся, одевался, оказалось, что
брат и Кутузов
уехали в Кронштадт.
— О, о, о — вот как: то есть украсть или прибить. Ай да Вера! Да откуда у тебя такие ультраюридические понятия? Ну, а на дружбу такого строгого клейма ты не положишь? Я могу посягнуть на нее, да, это мое? Постараюсь! Дай мне недели две срока, это будет опыт: если я одолею его, я приду
к тебе, как
брат, друг, и будем жить по твоей программе. Если же… ну, если это любовь — я тогда
уеду!
Эти разговоры с дочерью оставляли в душе Василия Назарыча легкую тень неудовольствия, но он старался ее заглушить в себе то шуткой, то усиленными занятиями. Сама Надежда Васильевна очень мало думала о Привалове, потому что ее голова была занята другим. Ей хотелось поскорее
уехать в Шатровские заводы,
к брату. Там она чувствовала себя как-то необыкновенно легко. Надежде Васильевне особенно хотелось
уехать именно теперь, чтобы избавиться от своего неловкого положения невесты.
Затем тотчас же, точно привидение из люка, появился ее сердечный друг, молодой полячок, с высоко закрученными усами, хозяин кафешантана. Выпили вина, поговорили о ярмарке, о выставке, немножко пожаловались на плохие дела. Затем Горизонт телефонировал
к себе в гостиницу, вызвал жену. Познакомил ее с теткой и с двоюродным
братом тетки и сказал, что таинственные политические дела вызывают его из города. Нежно обнял Сару, прослезился и
уехал.
Первое намерение героя моего, по выходе от губернатора, было — без разрешения потихоньку
уехать в Петербург, что он, вероятно, исполнил бы, но на крыльце своей квартиры он встретил прокурора, который приехал
к брату обедать.
Софья скоро
уехала куда-то, дней через пять явилась веселая, живая, а через несколько часов снова исчезла и вновь явилась недели через две. Казалось, что она носится в жизни широкими кругами, порою заглядывая
к брату, чтобы наполнить его квартиру своей бодростью и музыкой.
— Дочери со мной делать нечего. Я — кто? Прачка. Какая я мать ей? Она — образованная, ученая. То-то,
брат! И
уехала от меня
к богатой подруге, в учительницы будто…
— Спасибо,
брат! Из ямы тащишь… Только… вот что: мастерскую я не хочу, — ну их
к чёрту, мастерские! Знаю я их… Ты денег — дай, а я Верку возьму и
уеду отсюда. Так и тебе легче — меньше денег возьму, — и мне удобнее.
Уеду куда-нибудь и поступлю сам в мастерскую…
— Передние-то хорошо несет, да задними-то хлябит; на двуногой-то,
брат, далеко не
уедешь. Ванька! Подведи-ка ее сюда! — Ванька подвел лошадь
к барину. — Вот она где хлябит-то, — говорил Масуров, толкая сильно кулаком лошадь в заднюю лопатку, так что та покачнулась, — шеи-то, смотри, ничего нет; вот и копыта-то точно у лошака; это уж,
брат, значит, не тово, не породиста.
— Князь Мактуев здесь! — сказал он радостно. — Вчера приехал с ее братом-спиритом. Теперь я понимаю, о чем она тогда переписывалась с ним! Господи, — продолжал он, глядя на небо и прижимая свертки
к груди, — если у нее наладится с князем, то ведь это значит свобода, я могу
уехать тогда в деревню,
к отцу!
— Это что такое? — вскрикнул Марко Данилыч, завидев Корнея. — От делов
уехал без спросу, да и глаз еще не кажет… Сам хозяин изволь
к нему бежать… Я,
брат, этого не больно жалую.
Теперь ежедневно со старшеотделенками приходили заниматься от четырех до семи закройщицы из французского магазина дамских нарядов. Павла Артемьевна была специалисткою по другой отрасли — белошвейной и вышивальной. Кроме того, она чувствовала себя все слабее с каждым днем и собиралась
уезжать лечиться в имение
к брату.
Гордость Лары страшно возмутилась этим наставлением, и она, посидев очень короткое время у Бодростиной,
уехала, захватив с собой в качестве утешителя Жозефа, а на другой день прибыл
к ним и другой утешитель — сам Павел Николаевич Горданов, которого потерявшаяся Лариса приняла и выслушивала его суждения с
братом о лицемерии провинциальном и о толерантности столиц.
По смерти матери, она опять было
уехала в Петербург
к брату, но через месяц стала собираться назад, и с тех пор в течение трех с половиною лет
брата не видала.
Лариса не знала, что ей делать, но
брат ее был в таком отчаянии, а Горданов так кроток, — он так заботился облегчить ее смущение, и сам, отстраняя Жозефа, сказал ему, что он ему делает большую неприятность, подвергая этому насилию Ларису. Он говорил, что, видя ее нынешнее
к нему отвращение, он не хочет и беспокоить ее никаким словом. С этим он вырвал у Жозефа ключ, отпер дверь, вышел из комнаты и
уехал.
Старик хлопотал, а нога немела по-прежнему и желудок варил всё хуже. Когда безделье утомило его и наступила нужда, он решил поехать
к отцу на мельницу или
к брату и заняться мучной торговлей, но его не пустили из города. Семья
уехала к отцу, а он остался один.
Вся наша семья
уехала в деревню,
к родственникам, и я один во всем доме — в этом особнячке, который так любил
брат.
По взятии Дерпта русскими
брат ваш
уехал в Польшу
к королю шведскому; воспитанница моя снова расцвела душою и телом, как роза centifolia, тем живее, что вспрыснута была росою надежды, которая, втайне вам сказать, присылалась ей нередко в записочках по почте… извините сравнение… гм! виноват… да, да, о чем бишь я говорил?
— Да,
уезжаю. Доктор уверил отца, что мне это после болезни необходимо. Кроме того, отец давно хотел, чтобы я поехал за границу и заехал в Париж,
к моему двоюродному дяде, которого он любит как родного
брата. Теперь случай представился, я выхожу в отставку и еду.
Максим Яковлевич и Никита Григорьевич
уехали на охоту в то самое утро, когда узнали, что в ночь было предупреждено нападение кочевников, и уже успокоились, получив известие, что Ермак с казаками возвращается обратно. Поэтому
братья Ксении Яковлевны не знали о приглашении Ермака Тимофеевича
к ней в качестве знахаря.
Через неделю Пьер, простившись с новыми друзьями масонами и оставив им большие суммы на милостыни,
уехал в свои именья. Его новые
братья дали ему письма в Киев и Одессу,
к тамошним масонам, и обещали писать ему и руководить его в его новой деятельности.
На Петров день Николай Павлович и Лидия Павловна
уехали в Калугу, на именины
к старшему их
брату, фининспектору. Днем было жарко, хорошо, а
к ночи вдруг на востоке потемнело и стало поблескивать.