Неточные совпадения
― Я пришел вам сказать, что я завтра
уезжаю в Москву и не вернусь более в этот дом, и вы будете иметь известие о моем решении чрез адвоката, которому я поручу дело развода. Сын же мой переедет
к сестре, ― сказал Алексей Александрович, с усилием вспоминая то, что он хотел сказать о сыне.
Кити настояла на своем и переехала
к сестре и всю скарлатину, которая действительно пришла, ухаживала за детьми. Обе
сестры благополучно выходили всех шестерых детей, но здоровье Кити не поправилось, и великим постом Щербацкие
уехали за границу.
Татьяна Марковна с Верой собирались
уехать в Новоселово, потом гостить
к Викентьевым. Весну и лето приглашал их обеих Тушин провести у Анны Ивановны, своей
сестры, в его «Дымке».
В городе вообще ожидали двух событий: свадьбы Марфеньки с Викентьевым, что и сбылось, — и в перспективе свадьбы Веры с Тушиным. А тут вдруг, против ожидания, произошло что-то непонятное. Вера явилась на минуту в день рождения
сестры, не сказала ни с кем почти слова и скрылась с Тушиным в сад, откуда ушла
к себе, а он
уехал, не повидавшись с хозяйкой дома.
Он наскоро собрался и
уехал. На каникулы мы ездили
к нему, но затем вернулись опять в Житомир, так как в Дубно не было гимназии. Ввиду этого отец через несколько месяцев попросил перевода и был назначен в уездный город Ровно. Там он заболел, и мать с
сестрой уехали к нему.
Харитона Артемьевича не было дома, — он
уехал куда-то по делам в степь. Агния уже третий день гостила у Харитины.
К вечеру она вернулась, и Галактион удивился, как она постарела за каких-нибудь два года. После выхода замуж Харитины у нее не осталось никакой надежды, — в Заполье редко старшие
сестры выходили замуж после младших. Такой уж установился обычай. Агния, кажется, примирилась с своею участью христовой невесты и мало обращала на себя внимания. Не для кого было рядиться.
Вечером поздно Серафима получила записку мужа, что он по неотложному делу должен
уехать из Заполья дня на два. Это еще было в первый раз, что Галактион не зашел проститься даже с детьми. Женское сердце почуяло какую-то неминуемую беду, и первая мысль у Серафимы была о
сестре Харитине. Там Галактион, и негде ему больше быть… Дети спали. Серафима накинула шубку и пешком отправилась
к полуяновской квартире. Там еще был свет, и Серафима видела в окно, что
сестра сидит у лампы с Агнией. Незачем было и заходить.
Иван великий предполагает на будущей неделе двинуться в Москву, там пробудет до 7-го числа — заберет
сестру свою вдову Бароццову, которая
к этому дню должна приехать на чугунке, заберет и купчика Ивана малого и привезет их
к 8-му в Марьино, где жена состряпает именинный пирог. Ване можно
уехать, потому что гут скопилось несколько праздничных дней. — Он тоже состоит под охраной Иоанна-богослова.
Валерушка бывал у
сестры часто, и хотя это представлялось вполне естественным, но я как-то страдал всякий раз, когда на мой вопрос:"Дома ли Валериан Сергеич?"мне отвечали:"
К сестрице
уехали".
Кроме того, я узнал, что он женился. И теперь, в Петербурге, он с женой, но она
уехала на вечер
к сестре, а он предпочел театр.
— Вот видишь, — говорит ему Дыма. — Теперь вот кланяешься, как добрый, а сам подумай, что ты с нами наделал: родная
сестра уехала одна. Поди ты
к чорту! — Он плюнул и сердито отвернулся от немца.
Грустная тень давно слетела с лица молодых. Они были совершенно счастливы. Добрые люди не могли смотреть на них без удовольствия, и часто повторялись слова: «какая прекрасная пара!» Через неделю молодые собирались ехать в Багрово, куда
сестры Алексея Степаныча
уехали через три дня после свадьбы. Софья Николавна написала с ними ласковое письмо
к старикам.
— Да надо завернуть в Хотьковскую обитель за Настенькой: она уж четвертый месяц живет там у своей тетки,
сестры моей, игуменьи Ирины. Не век ей оставаться невестою, пора уж быть и женою пана Гонсевского; а
к тому ж если нам придется
уехать в Польшу, то как ее после выручить? Хоть, правду сказать, я не в тебя, Андрей Никитич, и верить не хочу, чтоб этот нижегородский сброд устоял против обученного войска польского и такого знаменитого воеводы, каков гетман Хоткевич.
Василиса. Вася! Зачем — каторга? Ты — не сам… через товарищей! Да если и сам — кто узнает? Наталья — подумай! Деньги будут…
уедешь куда-нибудь… меня навек освободишь… И что
сестры около меня не будет — это хорошо для нее. Видеть мне ее — трудно… злоблюсь я на нее за тебя и сдержаться не могу… мучаю девку, бью ее… так — бью… что — сама плачу от жалости
к ней… А — бью. И — буду бить!
По субботам и перед праздниками хозяин
уезжал из лавки ко всенощной, а
к приказчику приходила его жена или
сестра, и он отправлял с ними домой кулёк рыбы, икры, консервов.
— Вы — клоун! Вы — бесчестный человек! Ваши убеждения? У нищих — нет убеждений. Ложь! Месяц тому назад эти твои убеждения… Довольно! Завтра я
уезжаю в город,
к сестре… Да, дети со мной…
Сорин(Нине). Пойдемте
к сестре… Мы все будем умолять ее, чтобы она не
уезжала. Не правда ли? (Глядя по направлению, куда ушел Шамраев.) Невыносимый человек! Деспот!
Кавелина я не застал; мне сказали, что он с
сестрой уехал к нам, и я поспешил домой.
Часу в двенадцатом за Кураевыми были присланы лошади, и они, несмотря на убедительные просьбы хозяйки — закусить чего-нибудь,
уехали домой. Павел
уехал вместе с теткою после ужина. Придя в свою комнату, он просидел с четверть часа, погруженный в глубокую задумчивость, а потом принялся писать
к сестре письмо. Оно было следующее...
И теперь, когда всё устроилось так удачно и когда они сходились с женою в цели и, кроме того, мало жили вместе, они так дружно сошлись, как не сходились с первых лет женатой своей жизни. Иван Ильич было думал увезти семью тотчас же, но настояния
сестры и зятя, вдруг сделавшимися особенно любезными и родственными
к Ивану Ильичу и его семье, сделали то, что Иван Ильич
уехал один.
Жмигулина.
Сестра просила вам сказать, чтоб вы погодили
уезжать. Теперь у хозяйки сидит одна знакомая женщина, так вы сами понимаете, что пройти
к вам неловко. А когда она уйдет,
сестра зайдет
к вам. Ей нужно об чем-то с вами поговорить.
Приехав в Москву, я не застал его: он с Марьею Виссарионовною и с маленькими
сестрами уехал в деревню, а Лидия с мужем жила в Сокольниках; я тотчас же
к ним отправился. Они нанимали маленький флигель; в первой же после передней комнате я увидел Лидию Николаевну, она стояла, задумавшись, у окна и при моем приходе обернулась и вскрикнула. Я хотел взять у ней ручку, чтобы поцеловать; она мне подала обе; ей хотелось говорить, но у ней захватывало дыхание; я тоже был неспокоен.
В последние годы Анна Алексеевна стала чаще
уезжать то
к матери, то
к сестре; у нее уже бывало дурное настроение, являлось сознание неудовлетворенной, испорченной жизни, когда не хотелось видеть ни мужа, ни детей. Она уже лечилась от расстройства нервов.
Лучше бы рожу умыли, — проговорил он, обращаясь
к сестре, и, совершенно расстроенный,
уехал к откупщику, где играл целый день в карты и сверх обыкновения проиграл пятьсот рублей, бледнея и теряясь каждый раз, когда его спрашивали, какую он будет играть роль.
— Нет, она с
сестрой уехала сегодня утром
к тете, в Пензенскую губернию. А зимой, вероятно, они поедут за границу… — добавила она, помолчав. — Вороне где-то… бо-ог послал ку-усочек сыру… Написала?
Саша стал ходить в гимназию. Его мать
уехала в Харьков
к сестре и не возвращалась; отец его каждый день
уезжал куда-то осматривать гурты и, случалось, не живал дома дня по три, и Оленьке казалось, что Сашу совсем забросили, что он лишний в доме, что он умирает с голоду; и она перевела его
к себе во флигель и устроила его там в маленькой комнате.
— Да,
сестра, — говорил он, наклонив
к Ларисе голову и приподняв на виске волосы, — здесь тоже в мои тридцать лет есть серебряные нити, и их выпряла эта прекрасная белая ручка этой прекрасной Александры Ивановны… Так уж предоставь мне лучше вас знать эту Александру Ивановну, — заключил он, ударяя себя пальцем в грудь, и затем еще раз сжал сестрину руку и
уехал.
— Так прошу же тебя, доверши мне твои услуги: съезди еще раз на твоих рысаках
к ним,
к этим подлецам, пока они не
уехали на своих рысаках на пуант любоваться солнцем, и скажи им, что дело не подается ни на шаг, что они могут делать со мной, что им угодно: могут сажать меня в долговую тюрьму, в рабочий дом, словом, куда только могут, но я не припишу на себя более ни одной лишней копейки долга; я не стану себя застраховывать, потому что не хочу делать мою кончину выгодною для моих злодеев, и уж наверное (он понизил голос и, весь побагровев, прохрипел)… и уж наверное никогда не коснуся собственности моей
сестры, моей бедной Лары, которой я обещался матери моей быть опорой и от которой сам удалил себя, благодаря… благодаря… окутавшей меня подтасованной разбойничьей шайке…
А Волосатин продолжал хвастать своею другою
сестрою, Юленькой, той самой кучерявой брюнеточкой, которая вчера беспрестанно подлетала
к старшей
сестре и тормошила ее, — и затем он
уехал, рассказав предварительно, что эта хваленая его
сестра выходит замуж за адъютанта и что он сам, вероятно, когда-нибудь женится на красавице.
На рождественские праздники он ездил
к ней в Москву. Воротился оттуда оживленный и приподнятый. С веселою улыбкою насмешливых своих губ он рассказывал, как ошарашивал своими речами собиравшихся у
сестры московских богачей, как высмеивал их и приводил в бешенство, так что
сестра, наконец, поругалась с ним, и он от нее
уехал раньше времени. Поссорились основательно: ее обычный месячный присыл он отправил ей обратно. И, таким образом, остался сам без гроша.
Итак, карась сошел с ума. Несчастный жив еще до сих пор. Караси вообще любят, чтобы их жарили в сметане, мой же герой любит теперь всякую смерть. Соня Мамочкина вышла замуж за содержателя аптекарского магазина, а тетя
уехала в Липецк
к замужней
сестре. В этом нет ничего странного, так как у замужней
сестры шестеро детей и все дети любят тетю.
— Даже под сердцем похолодело… — проворчал он. — Грешно не иметь
к родной
сестре родственных чувств, но — верите ли? — легче мне с разбойничьим атаманом в лесу встретиться, чем с нею. Не спрятаться ли нам? Пусть Тимошка соврет, что мы на съезд
уехали.