Неточные совпадения
Итак, одно желание пользы заставило меня напечатать отрывки из журнала, доставшегося мне случайно. Хотя я переменил все собственные имена, но те,
о которых в нем говорится, вероятно себя
узнают, и, может быть, они найдут оправдания
поступкам, в которых до сей поры обвиняли человека, уже не имеющего отныне ничего общего с здешним миром: мы почти всегда извиняем то, что понимаем.
Бывшие ученики его, умники и остряки, в которых ему мерещилась беспрестанно непокорность и заносчивое поведение,
узнавши об жалком его положении, собрали тут же для него деньги, продав даже многое нужное; один только Павлуша Чичиков отговорился неимением и дал какой-то пятак серебра, который тут же товарищи ему бросили, сказавши: «Эх ты, жила!» Закрыл лицо руками бедный учитель, когда услышал
о таком
поступке бывших учеников своих; слезы градом полились из погасавших очей, как у бессильного дитяти.
Видя, что Спивак настроена необщительно, прихмурилась, а взгляд ее голубых глаз холоден и необычно остр, Клим ушел, еще раз подумав, что это человек двуличный, опасный. Откуда она могла
узнать о поступке статистика? Неужели она играет значительную роль в конспиративных делах?
И вдобавок ко всему, Лиза самым ясным образом разглядела, что он даже гордился своим
поступком, хотя бы потому, например, что
знал уже
о ее беременности.
Нехлюдов
знал этого арестанта с Екатеринбурга, где он просил его ходатайства
о том, чтобы разрешено было его жене следовать за ним, и был удивлен его
поступком.
В глубине, в самой глубине души он
знал, что поступил так скверно, подло, жестоко, что ему, с сознанием этого
поступка, нельзя не только самому осуждать кого-нибудь, но смотреть в глаза людям, не говоря уже
о том, чтобы считать себя прекрасным, благородным, великодушным молодым человеком, каким он считал себя. А ему нужно было считать себя таким для того, чтобы продолжать бодро и весело жить. А для этого было одно средство: не думать об этом. Так он и сделал.
— Ну… постойте же еще. Я хотела бы
знать, как вы смотрите на
поступок этой женщины,
о которой вы вчера рассказывали?
И действительно, когда Федор Михайлович
узнал о том, что было в гимназии, и призванный им сын отперся от всего, он поехал к директору и, рассказав всё дело, сказал, что
поступок законоучителя в высшей степени предосудителен и он не оставит этого так. Директор пригласил священника, и между им и Федором Михайловичем произошло горячее объяснение.
Узнав от Марии Васильевны про
поступок молодого Смоковникова, Введенский не мог не почувствовать удовольствия, найдя в этом случае подтверждение своих предположений
о безнравственности людей, лишенных руководства церкви, и решил воспользоваться этим случаем, как он старался себя уверить, для показания той опасности, которая угрожает всем отступающим от церкви, — в глубине же души для того, чтобы отомстить гордому и самоуверенному атеисту.
Какая отрада, какое блаженство, — думал Александр, едучи к ней от дяди, —
знать, что есть в мире существо, которое, где бы ни было, что бы ни делало, помнит
о нас, сближает все мысли, занятия,
поступки, — все к одной точке и одному понятию —
о любимом существе!
— Я пришел к вам, отец Василий, дабы признаться, что я, по поводу вашей истории русского масонства, обещая для вас журавля в небе, не дал даже синицы в руки; но теперь, кажется, изловил ее отчасти, и случилось это следующим образом: ехав из Москвы сюда, я был у преосвященного Евгения и, рассказав ему
о вашем положении, в коем вы очутились после варварского
поступка с вами цензуры,
узнал от него, что преосвященный — товарищ ваш по академии, и, как результат всего этого, сегодня получил от владыки письмо, которое не угодно ли будет вам прочесть.
— Я распространю эту тайну, — визжал Фома, — и сделаю наиблагороднейший из
поступков! Я на то послан самим богом, чтоб изобличить весь мир в его пакостях! Я готов взобраться на мужичью соломенную крышу и кричать оттуда
о вашем гнусном
поступке всем окрестным помещикам и всем проезжающим!.. Да,
знайте все, что вчера, ночью, я застал его с этой девицей, имеющей наиневиннейший вид, в саду, под кустами!..
Я полагаю, что ее
поступок сам в себе был величайшею необдуманностью, — по крайней мере, равною необдуманности выйти замуж за человека,
о котором она только и
знала, что он мужчина и генерал.
Так-таки дядя уехал и увез с собою не только Давыда, но, к великому изумлению и даже негодованию всей нашей улицы, и Раису, и ее сестричку…
Узнав о таковом его
поступке, тетка немедленно назвала его туркой и называла его туркой до самого конца своей жизни.
Не нужно доказывать, что мой
поступок был вовсе неумышленный: я перевел сатиру в деревне, еще не
зная о существовании Полевого.
Я думала и
о том, что бы сказал Сергей Михайлыч,
узнав этот
поступок, и радовалась тому, что никто никогда не
узнает его.
Нынешнее — или теперешнее, не
знаю, как правильнее сказать поколение, уже внуки мои, имея своих Галушкинских в другом формате, то есть костюме, с другими выражениями
о тех же понятиях, с другими
поступками по прежним правилам, от них-то, новых реверендиссимов наслушавшись, говорят уже, что любовь есть приятное занятие, что для него можно пожертвовать свободным получасом; часто необходимость при заботах тяжелых для головы, стакан лимонаду жаждущему, а не в спокойном состоянии находящемуся, недостойная малейшего размышления, не только позволения владеть душою, недостойная и не могущая причинять человеку малейшей досады и тем менее горести.
— Нужно читать только те книги, которые учат понимать смысл жизни, желания людей и мотивы их
поступков. Нужно
знать, как плохо живут люди и как хорошо они могли бы жить, если б были более умны и более уважали права друг друга. А те книги, которые вы читаете, лгут, и лгут грубо. Вот они внушили вам дикое представление
о героизме… И что же? Теперь вы будете искать в жизни таких людей, каковы они в этих книжках…
Вот один его
поступок, имевший значение для всей его жизни, которая через этот самый
поступок и определилась.
О нем едва ли кто
знал и едва ли
знает, а я об этом слышал от самого Фигуры и перескажу, как помню.
Бог его
знает, что и сказать
о нем… выгнанный за последний свой
поступок откупщиком из службы, он, говорят, был опять некоторое время на провинциальном театре, потом служил у станового пристава писарем и, наконец, теперь уже несколько лет содержится в сумасшедшем доме.
Например, мне вдруг представилось одно странное соображение, что если б я жил прежде на луне или на Марсе, и сделал бы там какой-нибудь самый срамный и бесчестный
поступок, какой только можно себе представить, и был там за него поруган и обесчещен так, как только можно ощутить и представить лишь разве иногда во сне, в кошмаре, и если б, очутившись потом на земле, я продолжал бы сохранять сознание
о том, что сделал на другой планете, и, кроме того,
знал бы, что уже туда ни за что и никогда не возвращусь, то, смотря с земли на луну, — было бы мне всё равно или нет?
А какое странное отношение к моему
поступку явилось у многих знакомых! «Ну, юродивый! Лезет, сам не
зная чего!» Как могли они говорить это? Как вяжутся такие слова с их представлениями
о геройстве, любви к родине и прочих таких вещах? Ведь в их глазах я представлял все эти доблести. И тем не менее — я «юродивый».
Надо приучать себя жить так, чтобы не думать
о людском мнении, чтобы не желать даже любви людской, а жить только для исполнения закона своей жизни, воли бога. При такой одинокой, с одним богом жизни, правда, нет уж побуждений к добрым
поступкам ради славы людской, но зато устанавливается в душе такая свобода, такое спокойствие, такое постоянство и такое твердое сознание верности пути, которых никогда не
узнает тот, кто живет для славы людской.
Только заботой
о чужом мнении можно объяснить себе самый обыкновенный и вместе с тем самый удивительный
поступок людской: ложь. Человек
знает одно и говорит другое. Зачем? Нет другого объяснения, как только то, что он думает, что, если он скажет правду, люди не похвалят, а если солжет, люди похвалят его.
— Оставьте девочку, Павла Артемьевна! — прозвучал твердо и резко ее далеко слышный голос, и она в волнении провела рукою по своим стриженым волосам. — Оставьте Вассу. Она поступила очень дурно и нечестно. Но и перенесла, понятно, тяжелое наказание укоров собственной совести и того стыда, который пережила сейчас и еще переживает в эти минуты. К Екатерине Ивановне же ее не трудитесь вести. Екатерина Ивановна
знает все
о ее
поступке и простила девочку.
Слушатели пожелали
знать в чем дело, и Жозеф рассказал содержание письма, кое-что утаив и кое-что прибавив, но все-таки не мог изменить дело настолько, чтоб и в его изложении весь
поступок Подозерова перестал быть свидетельством заботливости
о Ларисе, и потому в утешение Жозефу никто не сказал ни одного слова, и он один без поддержки разъяснял, что это требование ничто иное как большое нахальство, удобное лишь с очень молодыми и неопытными людьми; но что он не таков, что у него, к несчастию, в подобных делах уже есть опытность, и он,
зная что такое вексель, вперед ни за что никакого обязательства не подпишет, да и признает всякое обязательство на себя глупостью, потому что, во-первых, он имеет болезненные припадки, с которыми его нельзя посадить в долговую тюрьму, а во-вторых, это, по его выводу, было бы то же самое, что убить курицу, которая несет золотые яйца.
А Кишенский не мог указать никаких таких выгод, чтоб они показались Глафире вероятными, и потому прямо писал: «Не удивляйтесь моему
поступку, почему я все это вам довожу: не хочу вам лгать, я действую в этом случае по мстительности, потому что Горданов мне сделал страшные неприятности и защитился такими путями, которых нет на свете презреннее и хуже, а я на это даже не могу намекнуть в печати, потому что, как вы
знаете, Горданов всегда умел держаться так, что он ничем не известен и
о нем нет повода говорить; во-вторых, это небезопасно, потому что его протекторы могут меня преследовать, а в-третьих, что самое главное, наша петербургская печать в этом случае уподобилась тому пастуху в басне, который, шутя, кричал: „волки, волки!“, когда никаких волков не было, и к которому никто не вышел на помощь, когда действительно напал на него волк.
— Я
знаю, что ты не скажешь, кто тебе помогал, но и не станешь больше посылать в лавку, потому-то теперешнее твое состояние — боязнь погубить других из-за собственной шалости — будет тебе наукой. А чтобы ты помнила хорошенько
о твоем
поступке, в продолжение целого года ты не будешь записана на красную доску и перейдешь в следующий класс при среднем поведении. Поняла? Ступай!
— Я
знаю, что, с грустью преклоняясь перед совершившимся, вы все, однако, чувствуете необходимость выразите все ваше негодование и сказать
о вас сомневающимся: студенты Петербургского университета всею силою своей молодой души протестуют против совершившегося гнусного
поступка…
О пожаре им особенно не писали, и только упомянули вскользь, что сгорела изба птичницы и что Аксинью с Митькой перевели в людскую. Весть
о поступке Юрика и боязнь за его здоровье могли заставить Волгина ускорить свой приезд и сократить время лечения Лидочки, как думалось Фридриху Адольфовичу, и он предпочел скрыть
о «событии» до поры до времени. Из писем отца мальчики
знали, что Лидочка лечится очень упорно в губернском городе, но
о результатах леченья Юрий Денисович не писал им ни слова.
Вид родственников подруги, однако, снова вызвал воспоминание
о ней, сомнение в верности истолкования ее
поступка и желание
узнать истину.
О ренегатстве его, скрываемом им в Петербурге, только недавно
узнала государыня и искала случая наказать его за этот
поступок не как члена благоустроенного общества, а как получеловека, как шута.
Удерживая великого князя от дурных наклонностей и
поступков, они говорили ему, что Европа смотрит на него, что во всех государствах
знают о каждом его
поступке, недостойном высокого сана наследника руссого престола, так как об этом немедленно печатается в иностранных газетах.
Поступки московской помещицы были известны ему давно и он давно уже
знал даже не менее подробностей
о ее делах.
Случилось так, что в игре событий правда
о моих
поступках, которую я
знал только один, приобрела все черты наглой и даже бесстыдной лжи: и как это ни странно покажется моему любезному и серьезному читателю, не правдой, а только ложью мог бы я восстановить и утвердить истину
о моей невинности.
Они
знают, что общими силами они могут поднять тяжесть и сбросить ее с себя; но они не могут согласиться все вместе взяться за нее, и каждый сгибается всё ниже и ниже, предоставляя тяжести ложиться на чужие плечи, и тяжесть всё больше и больше давит людей и давно бы уже раздавила их, если бы не было людей, руководящихся в своих
поступках не соображениями
о последствиях внешних
поступков, а только внутренним соответствием
поступка с голосом совести.
Ребиндер, выслушав скаску Баранщикова
о его странствованиях и несчастных приключениях, не разобрал, сколько тут лжи и сколько непохвальных
поступков есть в правде, и пожаловал проходимцу 15 рублей да сказал ему: «я тебе во всем помощником буду, но не
знаю, как гражданское общество в рассуждении за шесть лет податей службы и тягости с тобой поступит: ты прочитай нового городового положения статью 7, я городовому магистрату приказать платить за тебя не могу».