Неточные совпадения
Дорогой, в вагоне, он разговаривал с
соседями о политике, о новых железных дорогах, и, так же как в Москве, его одолевала путаница понятий, недовольство собой, стыд пред чем-то; но когда он вышел на своей станции,
узнал кривого кучера Игната с поднятым воротником кафтана, когда увидал в неярком свете, падающем из окон станции, свои ковровые сани, своих лошадей с подвязанными хвостами, в сбруе с кольцами и мохрами, когда кучер Игнат, еще в то время как укладывались, рассказал ему деревенские новости, о приходе рядчика и о том, что отелилась Пава, — он почувствовал, что понемногу путаница разъясняется, и стыд и недовольство собой проходят.
Кроме того, Левин
знал, что он увидит у Свияжского помещиков
соседей, и ему теперь особенно интересно было поговорить, послушать о хозяйстве те самые разговоры об урожае, найме рабочих и т. п., которые, Левин
знал, принято считать чем-то очень низким, но которые теперь для Левина казались одними важными.
Помещик при упоминании о выгодах хозяйства Свияжского улыбнулся, очевидно
зная, какой мог быть барыш у
соседа и предводителя.
Покой был известного рода, ибо гостиница была тоже известного рода, то есть именно такая, как бывают гостиницы в губернских городах, где за два рубля в сутки проезжающие получают покойную комнату с тараканами, выглядывающими, как чернослив, из всех углов, и дверью в соседнее помещение, всегда заставленною комодом, где устраивается
сосед, молчаливый и спокойный человек, но чрезвычайно любопытный, интересующийся
знать о всех подробностях проезжающего.
Так хорошо и верно видел он многие вещи, так метко и ловко очерчивал в немногих словах
соседей помещиков, так видел ясно недостатки и ошибки всех, так хорошо
знал историю разорившихся бар — и почему, и как, и отчего они разорились, так оригинально и метко умел передавать малейшие их привычки, что они оба были совершенно обворожены его речами и готовы были признать его за умнейшего человека.
— Капитан Копейкин, — сказал почтмейстер, открывший свою табакерку только вполовину, из боязни, чтобы кто-нибудь из
соседей не запустил туда своих пальцев, в чистоту которых он плохо верил и даже имел обыкновение приговаривать: «
Знаем, батюшка: вы пальцами своими, может быть, невесть в какие места наведываетесь, а табак вещь, требующая чистоты».
Чуть отрок, Ольгою плененный,
Сердечных мук еще не
знав,
Он был свидетель умиленный
Ее младенческих забав;
В тени хранительной дубравы
Он разделял ее забавы,
И детям прочили венцы
Друзья-соседи, их отцы.
В глуши, под сению смиренной,
Невинной прелести полна,
В глазах родителей, она
Цвела как ландыш потаенный,
Не знаемый в траве глухой
Ни мотыльками, ни пчелой.
«Так ты женат! не
знал я ране!
Давно ли?» — «Около двух лет». —
«На ком?» — «На Лариной». — «Татьяне!»
«Ты ей знаком?» — «Я им
сосед». —
«О, так пойдем же». Князь подходит
К своей жене и ей подводит
Родню и друга своего.
Княгиня смотрит на него…
И что ей душу ни смутило,
Как сильно ни была она
Удивлена, поражена,
Но ей ничто не изменило:
В ней сохранился тот же тон,
Был так же тих ее поклон.
Это был один из тех характеров, которые могли возникнуть только в тяжелый XV век на полукочующем углу Европы, когда вся южная первобытная Россия, оставленная своими князьями, была опустошена, выжжена дотла неукротимыми набегами монгольских хищников; когда, лишившись дома и кровли, стал здесь отважен человек; когда на пожарищах, в виду грозных
соседей и вечной опасности, селился он и привыкал глядеть им прямо в очи, разучившись
знать, существует ли какая боязнь на свете; когда бранным пламенем объялся древле мирный славянский дух и завелось козачество — широкая, разгульная замашка русской природы, — и когда все поречья, перевозы, прибрежные пологие и удобные места усеялись козаками, которым и счету никто не ведал, и смелые товарищи их были вправе отвечать султану, пожелавшему
знать о числе их: «Кто их
знает! у нас их раскидано по всему степу: что байрак, то козак» (что маленький пригорок, там уж и козак).
А я, не только впредь не трону здешних стад,
Но сам за них с другими грызться рад,
И волчьей клятвой утверждаю,
Что я…» — «Послушай-ка,
сосед»,
Тут ловчий перервал в ответ:
«Ты сер, а я, приятель, сед,
И волчью вашу я давно натуру
знаю...
Завязалась неторопливая беседа, и вскоре Клим
узнал, что человек в желтой рубахе — танцор и певец из хора Сниткина, любимого по Волге, а
сосед танцора — охотник на медведей, лесной сторож из удельных лесов, чернобородый, коренастый, с круглыми глазами филина.
Самгин взглянул на оратора и по курчавой бороде, по улыбке на мохнатом лице
узнал в нем словоохотливого своего
соседа по нарам в подвале Якова Платонова.
Не хотелось смотреть на людей, было неприятно слышать их голоса, он заранее
знал, что скажет мать, Варавка, нерешительный доктор и вот этот желтолицый, фланелевый человек,
сосед по месту в вагоне, и грязный смазчик с длинным молотком в руке.
Самгин по голосу
узнал в
соседе Пояркова и отодвинулся от него.
— Да, да, это правда: был у
соседа такой учитель, да еще подивитесь, батюшка, из семинарии! — сказал помещик, обратясь к священнику. — Смирно так шло все сначала: шептал, шептал, кто его
знает что, старшим детям — только однажды девочка, сестра их, матери и проговорись: «Бога, говорит, нет, Никита Сергеич от кого-то слышал». Его к допросу: «Как Бога нет: как так?» Отец к архиерею ездил: перебрали тогда: всю семинарию…
Я
узнал только, что он некогда был кучером у старой бездетной барыни, бежал со вверенной ему тройкой лошадей, пропадал целый год и, должно быть, убедившись на деле в невыгодах и бедствиях бродячей жизни, вернулся сам, но уже хромой, бросился в ноги своей госпоже и, в течение нескольких лет примерным поведеньем загладив свое преступленье, понемногу вошел к ней в милость, заслужил, наконец, ее полную доверенность, попал в приказчики, а по смерти барыни, неизвестно каким образом, оказался отпущенным на волю, приписался в мещане, начал снимать у
соседей бакши, разбогател и живет теперь припеваючи.
— Что Поляков? Потужил, потужил — да и женился на другой, на девушке из Глинного.
Знаете Глинное? От нас недалече. Аграфеной ее звали. Очень он меня любил, да ведь человек молодой — не оставаться же ему холостым. И какая уж я ему могла быть подруга? А жену он нашел себе хорошую, добрую, и детки у них есть. Он тут у
соседа в приказчиках живет: матушка ваша по пачпорту его отпустила, и очень ему, слава Богу, хорошо.
Соседи,
узнав обо всем, дивились ее постоянству и с любопытством ожидали героя, долженствовавшего, наконец, восторжествовать над печальной верностию этой девственной Артемизы.
— Ничего, ну только вы правы, — у меня есть маленький… если б вы
знали, — и при этих словах лицо ее оживилось, — какой славный, как он хорош, даже
соседи, все удивляются ему.
Во-первых, всякий отлично
знал свой клочок, а во-вторых, опыт доказывал, что ссоры между такими близкими
соседями невыгодны: порождают бесконечные дрязги и мешают общежитию.
Я
знал, например, одного помещика-соседа, за которым числилось не больше семидесяти душ крестьян и который, несмотря на двенадцать человек детей, соблюдал все правила пошехонского гостеприимства.
Даже
соседи это
знали и никогда к нам, в отсутствие матушки, не ездили.
Происшествие это случилось у всех на
знати. И странное дело! — тем же самым
соседям, которые по поводу Улитиных истязаний кричали: «Каторги на него, изверга, мало!» — вдруг стало обидно за Николая Абрамыча.
Мы
узнали при этом, что наш ежедневно обновляющийся
сосед в сущности очень злой скаред и мучитель.
Из разговоров старших я
узнал, что это приходили крепостные Коляновской из отдаленной деревни Сколубова просить, чтобы их оставили по — старому — «мы ваши, а вы наши». Коляновская была барыня добрая. У мужиков земли было довольно, а по зимам почти все работники расходились на разные работы. Жилось им, очевидно, тоже лучше
соседей, и «щось буде» рождало в них тревогу — как бы это грядущее неизвестное их «не поровняло».
— Ну, как
знаете, Галактион Михеич, — обиделась Анна, — я, значит, вам же добра желаю. Прежде-то
соседями живали, так оно тово…
На вопрос, сколько ее сожителю лет, баба, глядя вяло и лениво в сторону, отвечает обыкновенно: «А чёрт его
знает!» Пока сожитель на работе или играет где-нибудь в карты, сожительница валяется в постели, праздная, голодная; если кто-нибудь из
соседей войдет в избу, то она нехотя приподнимется и расскажет, зевая, что она «за мужа пришла», невинно пострадала: «Его, чёрта, хлопцы убили, а меня в каторгу».
Он может уверять, и все
соседи его могут верить, что действительно водяник или другой дух водил его; но ведь мы
знаем достоверно, что все это следствие расстроенной фантазии, разгоряченного мозга.
Знали об этом все
соседи, женина родня, вся Тайбола, и ни одна душа не заступилась еще за несчастную бабу, потому что между мужем и женой один Бог судья.
В избу начали набиваться
соседи, явившиеся посмотреть на басурмана: какие-то старухи, старики и ребятишки, которых Мухин никогда не видал и не помнил. Он ласково здоровался со всеми и спрашивал, чьи и где живут. Все его
знали еще ребенком и теперь смотрели на него удивленными глазами.
Прощай, любезный друг Оболенский, мильон раз тебя целую, больше, чем когда-нибудь. Продолжай любить меня попрежнему. Будь доволен неполным и неудовлетворительным моим письмом. Об
соседях на западе нечего сказать особенного.
Знаю только, что Беляевы уехали на Кавказ. Туда же просились Крюковы, Киреев и Фролов. Фонвизину отказано. — Крепко обнимаю тебя.
В четверг, то есть на другой день утром в 10 часов, Михаил, как ближайший его
сосед,
узнал, что С. М. тяжко болен.
Между тем, когда я достоверно
узнал, что и Пушкин вступает в Лицей, то на другой же день отправился к нему как к ближайшему
соседу.
Вы давно
знаете, почтенный мой Иван Дмитриевич, что я уже месяц ваш
сосед.
Брат… говорит, что ты хотел дать ему какую-то записку ко мне, но забыл. Я в этом тебя
узнаю, любезный мой
сосед…
Если же
узнаю, что Евгения мне не дадут, то непременно буду пробовать опять к вам добраться, — покамест нет возможности думать об этом соединении, и, пожалуйста, не говорите мне о приятном для меня свидании с вами и с вашими
соседями.
Марья Петровна — женщина очень почтенная:
соседи знают ее за чадолюбивейшую из матерей, а отец Павлин, местный сельский священник и духовник Марьи Петровны, даже всенародно однажды выразился, что душа ее всегда с благопоспешением стремится к благоутешению ближнего, а десница никогда не оскудевает благоготовностью к благоукрашению храмов божиих.
— А вот и дочь моя, — промолвила княгиня, указав на нее локтем. — Зиночка, сын нашего
соседа, господина В. Как вас зовут, позвольте
узнать?
— Аким, Аким Сергеев, — торопливо отвечает голос. Ваше любопытство заинтересовано; вы посылаете разведать, что происходит у вас в
соседях, и
узнаете, что еще перед вами приехал сюда становой для производства следствия да вот так-то день-деньской и мается.
— А Христос е
знает за что! бают, по прикосновенности, что, мол, видел, как у
соседа корову с двора сводили…
У нас все так заранее определено, так рассчитано, такой везде фатализм, что каждый член общества безошибочно
знает, что думает в известную минуту его
сосед…
— И добро бы я не
знал, на какие деньги они пьют! — продолжал волноваться Гришка, — есть у старика деньги, есть! Еще когда мы крепостными были, он припрятывал. Бывало, нарвет фруктов, да ночью и снесет к
соседям, у кого ранжерей своих нет. Кто гривенничек, кто двугривенничек пожертвует… Разве я не помню! Помню я, даже очень помню, как он гривенники обирал, и когда-нибудь все на свежую воду выведу! Ах, сделай милость! Сами пьют, а мне не только не поднесут, даже в собственную мою квартиру не пущают!
— А как любит русских, если б вы
знали! — рассказывал мне
сосед по креслу, — представьте себе, прихожу я на днях к ней. — Так и так, говорю, позвольте поблагодарить за наслаждение… В Петербурге, говорю, изволили в семьдесят четвертом году побывать… — Так вы, говорит, русский? Скажите, говорит, русским, что они — душки! Все, все русские — душки! а немцы — фи! И еще скажите русским, что они (
сосед наклонился к моему уху и шепнул что-то, чего я, признаюсь, не разобрал)… Это, говорит, меня один кирасир научил!
— Вот не
знаете, какой граф! граф Новинский, известно, наш
сосед; вот его дача; сколько раз сами хвалили сад!
Тут уезжает с нами в первом классе Берестов, пресмешной один полковник,
сосед по имению; женат на Гариной (née de Garine [урожденной Гариной (фр.).]), и,
знаете, он из порядочных.
— Вот они, эти господа! Какие-нибудь невинные удовольствия на афинских вечерах запрещают, а тут черт
знает что затевают, это ничего! — шепнул он шипящим голосом своему
соседу, который в ответ на это только отвернулся от камергера: явно, что monsieur le chambellan [господин камергер (франц.).] потерял всякий престиж в la haute volee. [в высших сферах (франц.).]
Разговоры становились громче, хохот раздавался чаще, головы кружились. Серебряный, всматриваясь в лица опричников, увидел за отдаленным столом молодого человека, который несколько часов перед тем спас его от медведя. Князь спросил об нем у
соседей, но никто из земских не
знал его. Молодой опричник, облокотясь на стол и опустив голову на руки, сидел в задумчивости и не участвовал в общем веселье. Князь хотел было обратиться с вопросом к проходившему слуге, но вдруг услышал за собой...
«Не купи двора, а купи
соседа», говорит пословица, а у всех на
знати, каков
сосед головлевский барин.
— А он взял да и промотал его! И добро бы вы его не
знали: буян-то он был, и сквернослов, и непочтительный — нет-таки. Да еще папенькину вологодскую деревеньку хотели ему отдать! А деревенька-то какая! вся в одной меже, ни
соседей, ни чересполосицы, лесок хорошенький, озерцо… стоит как облупленное яичко, Христос с ней! хорошо, что я в то время случился, да воспрепятствовал… Ах, маменька, маменька, и не грех это вам!
— А кто может
знать, какие у
соседа мысли? — строго округляя глаза, говорит старик веским баском. — Мысли — как воши, их не сочтеши, — сказывают старики. Может, человек, придя домой-то, падет на колени да и заплачет, бога умоляя: «Прости, Господи, согрешил во святой день твой!» Может, дом-от для него — монастырь и живет он там только с богом одним? Так-то вот! Каждый паучок
знай свой уголок, плети паутину да умей понять свой вес, чтобы выдержала тебя…