Неточные совпадения
— Другая
идея вот: мне хотелось вас заставить рассказать что-нибудь; во-первых, потому, что слушать менее утомительно; во-вторых, нельзя проговориться; в-третьих, можно узнать чужую тайну; в-четвертых, потому, что такие
умные люди, как вы, лучше любят слушателей, чем рассказчиков. Теперь к делу: что вам сказала княгиня Лиговская обо мне?
Когда я кончил читать,
умные глаза Андрусского глядели на меня через стол. Заметив почти опьяняющее впечатление, которое произвело на меня чтение, он просто и очень объективно изложил мне суть дела,
идеи Нечаева, убийство Иванова в Петровском парке… Затем сказал, что в студенческом мире, куда мне придется скоро окунуться, я встречусь с тем же брожением и должен хорошо разбираться во всем…
«У него такие
идеи премудреные, — говорит она, — он совсем не слушает резону, а еще
умным человеком считается.
Личность Овэна до того привлекательна своим
умным добродушием и каким-то благодатным, светлым спокойствием, его деятельность до того поражает своим полным бескорыстием и самоотвержением, что самые ожесточенные противники его
идей, отвергая его радикальные реформы, не могли, однако же, относиться к его личности без особенного уважения и даже некоторого сочувствия.
Как часть софийного всеорганизма космоса, человек есть «
умный» луч Софии, имеет определенную природу, его
идея есть та призма, чрез которую для него преломляется мир.
И самое учение Платона об
идеях как основе познания может быть понято как учение о мифической структуре мысли, миф, касание трансцендентного, «
умного бытия», предшествует логически, дает основу для отвлеченного рационального познания [Cp. свящ.
Возможность общих понятий коренится в
умном видении
идей, но эти общие понятия-идеи видятся не в их софийной гармонии или целомудрии, но в развернутом «развращенном» виде, как дурная множественность сталкивающихся центров, откуда проистекает и вся пестрота, хаотичность, неорганизованность бытия.
Высшие и общие
идеи, как добро и красота, прямо отражают
умный свет, напротив,
идеи, относящиеся к бытию конкретному: человек, животное, стол, — лишь во все более слабых отсветах.
Вся философия, так же как и искусство эллинов, есть
умное видение этих
идей или же искание этого видения, она воспламенена подлинной любовью к Софии — недаром сама она наименовала себя φιλο-σοφία [Букв.: «любомудрие», «любовь к мудрости» (греч.).].
Т. 1. С. 101).], философ вступает уже в τόπος νοητός [Букв.:
умное место (греч.); область
идей у Платона.], царство подлинных
идей, «Матерей», но для этого гегелевского соблазна надо поистине иметь и некоторую софийную слепоту.
Учение Платона об
идеях, вершиной которых является
идея Блага, само Божество, необходимо имеет два аспекта, вверх и вниз:
идеи имеют самосущее бытие в «
умном месте», представляя собой нечто трансцендентное мировому бытию, как быванию, но они же его собой обосновывают, бытие причастно им, а они бытию, между двумя мирами существует неразрывная связь — причины и следствия, основы и произведения, эроса и его предмета и т. д.
В основе подлинного философствования лежит особого рода откровение, «
умное видение»
идей, как это навсегда возвещено о философии Платоном.
Гениальность есть творческая инициатива, обретение новых тем, задач и возможностей, это — духовный взлет в «
умное место», где зрятся вечные
идеи, молния, проницающая кору мирового бытия.
Чувственность совершенно ясно отличается как от субстанциально-волевого ядра личности, так и от причастного Логосу мышления,
умного видения
идей, их идеального созерцания: наряду с волей и мыслию есть еще чувственное переживание
идей, — их отелеснение.
Идеи интуитивно опознаются
умным видением, которое живописуется в мифологических образах «Федра» (246–250) [См.: Платон.
— 198], окрыляющий душу и поднимающий ее к
умному видению Софии, мира
идей.
Раскаяние обличает несоответствие между
идеей человека, принадлежащего к
умному миру, и его эмпирическим существованием в земном мире.
Идею этого клуба поддержал тогдашний попечитель сенатор Брадке, герренгутер-пиетист и когда-то адъютант Аракчеева,
умный и тонкий старичок, который давал мне рекомендательное письмо в Петербург к одному академику, когда я поехал туда продавать перевод"Химии"Лемана.
Случилось все так скоро потому, что она не дождалась Палтусова, а вызывать его не хотела. Да и не надеялась на него. Он, наверно, стал бы все подсмеиваться… Такой эгоист ничего для нее не сделает!.. Она давно его поняла. Может быть, он и согласится с ее
идеей, но поддержки от него не жди. Заехал очень кстати Иван Алексеевич. С ним не нужно долгих объяснений. Он понял сразу. Мягкий,
умный, шутливый… Но задумался.
— Благородное, возвышенное рабство! — сказал он, всплескивая руками. — В нем-то именно и заключается высокий смысл женской жизни! Из страшного сумбура, накопившегося в моей голове за всё время моего общения с женщинами, в моей памяти, как в фильтре, уцелели не
идеи, не
умные слова, не философия, а эта необыкновенная покорность судьбе, это необычайное милосердие, всепрощение…
От Александра Ильича случалось Антонине Сергеевне слыхать, что Лидия"проста". Но сама она не произносила такого приговора, в письмах Лидии не видала ничего — ни
умного, ни глупого, считала ее"жертвой суеты", но очень строго не могла к ней относиться. Да и вообще она не признавала за собою способности сразу определить — кто умен, кто глуп. Репутация умников и умниц доставалась часто тем, в ком она не видела никаких"
идей"а без
идей она ума не понимала.
Лекарю как назло решительно никто не приходил в голову, и дьякон остался победителем лекаря и еще более утвердил за отцом Туберозовым такую репутацию, что, хотя, может быть, и есть в настоящее время один человек, который его
умнее, но и то, где же этот человек? Бог знает где; далеко, в Петербурге. Да и потом, это совсем не человек, а «министр юстиции», это нечто мифическое, нечто такое, что существует только как олицетворение какой-то непостижимой
идеи и отнюдь не ест ни пирогов со снетками, ни кашицы.