«Нет, — говорил он сам с собой, — нет, этого быть не может! дядя не знал такого счастья, оттого он так строг и недоверчив к людям. Бедный! мне жаль его холодного, черствого сердца: оно не знало
упоения любви, вот отчего это желчное гонение на жизнь. Бог его простит! Если б он видел мое блаженство, и он не наложил бы на него руки, не оскорбил бы нечистым сомнением. Мне жаль его…»
Неточные совпадения
В красавиц он уж не влюблялся,
А волочился как-нибудь;
Откажут — мигом утешался;
Изменят — рад был отдохнуть.
Он их искал без
упоенья,
А оставлял без сожаленья,
Чуть помня их
любовь и злость.
Так точно равнодушный гость
На вист вечерний приезжает,
Садится; кончилась игра:
Он уезжает со двора,
Спокойно дома засыпает
И сам не знает поутру,
Куда поедет ввечеру.
Действительно, женщина, несущая вместе с памятью былого
упоения весь крест
любви, все бремя ее, жертвующая красотой, временем, страданием, питающая своей грудью, — один из самых изящных и трогательных образов.
— Вы думаете, что я равнодушно смотрю на эти плоды, что я ждал, чтоб вы пришли мне рассказать? Прежде вас я понял, что мое счастье потускло, что эпоха, полная поэзии и
упоенья, прошла, что эту женщину затерзают… потому что она удивительно высоко стоит. Дмитрий Яковлевич хороший человек, он ее безумно любит, но у него
любовь — мания; он себя погубит этой
любовью, что ж с этим делать?.. Хуже всего, что он и ее погубит.
Дмитрий Яковлевич стоял перед нею, сложив руки на груди; она встретила взор его, умоляющий, исполненный
любви, страдания, надежды,
упоения, и протянула ему руку; он сжал ее со слезами на глазах…
Не вдруг увянет наша младость,
Не вдруг восторги бросят нас,
И неожиданную радость
Еще обнимем мы не раз;
Но вы, живые впечатленья,
Первоначальная
любовь,
Небесный пламень
упоенья,
Не прилетаете вы вновь.
— Да дай же посмотреть на тебя…», и она всматривалась долго, с тем
упоением преданным, святым, с каким может смотреть одна
любовь матери.
— Мой роман не оставил мне тех кротких, сладких воспоминаний счастья,
упоений, как у других: в нем все лихорадочно, безумно; в нем не
любовь, а отчаяние, безвыходность… Я вам не расскажу его, потому что, собственно, нечего рассказывать.
Когда же мы поймали на лету
Крылатый миг небесных
упоенийИ к радостям на ложе наслаждений
Стыдливую склонили красоту,
Когда
любви забыли мы страданье
И нечего нам более желать, —
Чтоб оживить о ней воспоминанье,
С наперсником мы любим поболтать.
И сердце бьется в
упоенье,
И длянего воскресли вновь
И божество и вдохновенье,
И жизнь, и слезы, и
любовь.
Но всемогущество Божие неотделимо от божественной любви-смирения, и «творчество» без цели, без смысла и, главное, без
любви, — творчество ради творчества, jeu divin в
упоении собственной мощью (чувство очень естественное для невсемогущего, завистливого, склонного к хвастливому самолюбованию существа), чуждо всемогуществу Божию, себя знающему и абсолютно спокойному.
В творении мира
любовь Божия хочет не этого jeu divin [Божественная шутка, игра (фр.).], и в Слове Божием «игра» приписывается не Богу, но Его Премудрости, которая, восприемля откровение Божественного творчества, ощущает радость и
упоение им.
Надо заметить, к чести Семена Ивановича, что он среди более пятинедельного
упоения разделяемой
любви не забыл о своем друге, и через Аленушку выспросил Настю, может ли Максим питать какие-либо надежды на удачу своего сватовства. Ответ, полученный им для друга, был роковой.
Густав и Луиза не говорили ни слова; но, смотря друг на друга глазами, выражавшими
упоение счастия и пламенной
любви, жали друг другу руки и забывали весь мир.
В
упоении своей
любви Варвара Тимофеевна недолго помучила его в отгадку, а пакет с 10 тысячами от сердца ее перешел к его сердцу, в боковой карман фрака.
Господи, дай ей насладиться
упоениями, восторгами
любви, удовольствиями супруги, матери, всеми благами жизни; вознагради хоть ее всем, что отнимаешь у меня в лучшие годы мои; дай мне хоть в одной из обителей твоих порадоваться ее счастием!..
Я знаю, что ты любишь меня, свято верю в твою драгоценную
любовь, и эту веру я отнесу к нашей Лидочке, в ее печальное одиночество, которое я готовлюсь ныне с восторгом и
упоением разделить.