Неточные совпадения
Ему казалось, что при нормальном развитии богатства в государстве все эти явления наступают, только когда на земледелие положен уже значительный труд, когда оно стало в правильные, по крайней мере, в определенные
условия; что богатство страны должно расти равномерно и в особенности так, чтобы другие отрасли богатства не опережали земледелия; что сообразно с известным состоянием земледелия должны быть соответствующие ему и пути сообщения, и что при нашем неправильном пользовании землей железные дороги, вызванные не экономическою, но политическою необходимостью, были преждевременны и, вместо содействия земледелию, которого ожидали от них, опередив земледелие и вызвав развитие промышленности и кредита, остановили его, и что потому, так же как одностороннее и преждевременное развитие органа в животном помешало бы его общему развитию, так для общего развития богатства в России кредит, пути сообщения, усиление фабричной
деятельности, несомненно необходимые в Европе, где они своевременны, у нас только сделали вред, отстранив главный очередной вопрос устройства земледелия.
Доказательством того, что
деятельность ее и Агафьи Михайловны была не инстинктивная, животная, неразумная, было то, что, кроме физического ухода, облегчения страданий, и Агафья Михайловна и Кити требовали для умирающего еще чего-то такого, более важного, чем физический уход, и чего-то такого, что не имело ничего общего с
условиями физическими.
Читатель представляет собой тот устой, на котором всецело зиждется
деятельность писателя; он — единственный объект, ради которого горит писательская мысль. Убежденность писателя питается исключительно уверенностью в восприимчивости читателей, и там, где этого
условия не существует, литературная
деятельность представляет собой не что иное, как беспредельное поле, поросшее волчецом, на обнаженном пространстве которого бесцельно раздается голос, вопиющий в пустыне.
Возможна ли, при подобных
условиях, иная
деятельность, кроме такой, которая ничего другого не приносит, исключая личного самомнения, ненависти и презрения?
Как отдельный человек не может жить, не имея известного представления о смысле своей жизни, и всегда, хотя часто и бессознательно, соображает свои поступки с этим придаваемым им своей жизни смыслом, так точно и совокупности людей, живущих в одинаковых
условиях — народы, не могут не иметь представления о смысле их совокупной жизни и вытекающей из нее
деятельности.
Условия нового строя жизни не могут быть известны нам, потому что они должны быть выработаны нами же. Только в том и жизнь, чтобы познавать неизвестное и сообразовать с этим новым познанием свою
деятельность.
Казалось бы, очевидно, что человек, вся
деятельность которого основана на том, что на его же языке называется мошенничеством, если только эти же дела совершаются при других
условиях, должен бы стыдиться своего положения и никак уже не может, продолжая быть купцом, выставлять себя христианином или либеральным человеком.
И потому главная
деятельность человека, желающего служить обществу и улучшить положение человечества, должна по этому учению быть направлена не на уяснение истины и исповедание ее, а на улучшение внешних политических, социальных и, главное, экономических
условий.
Люди эти утверждают, что улучшение жизни человеческой происходит не вследствие внутренних усилий отдельных людей сознания, уяснения и исповедания истины, а вследствие постепенного изменения общих внешних
условий жизни, и что потому силы каждого отдельного человека должны быть направлены не на сознание и уяснение себе и исповедание истины, а на постепенное изменение в полезном для человечества направлении общих внешних
условий жизни, всякое же исповедание отдельным человеком истины, несогласной с существующим порядком, не только не полезно, но вредно, потому что вызывает со стороны власти стеснения, мешающие этим отдельным людям продолжать их полезную для служения обществу
деятельность.
Различие в этом отношении отдельного человека от всего человечества состоит в том, что, тогда как отдельный человек в определении, свойственного тому новому периоду жизни, в который он вступает, понимания жизни и вытекающей из него
деятельности пользуется указаниями прежде живших его людей, переживших уже тот возраст, в который он вступает, человечество не может иметь этих указаний, потому что оно всё подвигается по не исследованному еще пути и не у кого спросить, как надо понимать жизнь и действовать в тех новых
условиях, в которые оно вступает и в которых еще никто никогда не жил.
На это-то требование и отвечает особенная способность человечества выделять из себя людей, дающих новый смысл всей жизни человеческой, — смысл, из которого вытекает вся иная, чем прежняя,
деятельность. Установление этого, свойственного человечеству в тех новых
условиях, в которые оно вступает, жизнепонимания и вытекающей из него
деятельности и есть то, что называется религия.
Но метафизика лицемерия говорит ему, что он может слыть добродетельным человеком, продолжая свою вредную
деятельность: религиозному человеку нужно только верить, а либеральному нужно только содействовать изменению внешних
условий — прогрессу промышленности.
Мы выдумываем новые лекарства и системы, но совершенно забываем, что из тысячи организмов нет двух, хоть сколько-нибудь похожих составом крови,
деятельностью сердца,
условиями наследственности и черт знает чем еще!
Этим признанием сказано все: и то, что у него уже нет ясной цели, и то, что единственное побуждение, которое руководит им, есть побуждение гнева, и то, наконец, что он не может продолжать своей
деятельности иначе, как под
условием поддерживания своей нервной системы в постоянно напряженном состоянии.
Но дело в том, что по самим
условиям своих жизненных преданий, обстановки, воспитания, культурный человек на этом поприще прежде всего встречается с вопросом: что скажет о моей просветительской
деятельности становой (само собой разумеется, что здесь выражение «становой» употреблено не в буквальном смысле)?
‹…›среди самых непохвальных наклонностей человека в душе его могут таиться перлы, каких не найдется в душе самого строго нравственного человека. Это отчасти и понятно, так как всякий хороший или дурной порыв представляет самобытную
деятельность, тогда как безупречность —
условие только отрицательное.
Не преувеличу, если скажу, что при названных
условиях ваша
деятельность неминуемо повлечет за собою два печальных последствия.
Однако эта полезная
деятельность мало скрашивает судьбу горемыки-почтальона, и если он остается жив в своей плохой одежонке среди необычайных морозов, то приписывает это главным и даже исключительным образом водке, которой выпивает на каждой станции огромное количество без всяких видимых последствий, благо она достается ему дешево и доставляет даже некоторый, — право же, невинный при этих
условиях, — доход…
В своих непрактических — а может быть — и слишком уже практических — мечтаниях мы забываем, что человеческий организм имеет свои физические
условия для каждой духовной
деятельности, что нельзя говорить без языка, слушать без ушей, нельзя чувствовать: и мыслить без мозга.
Трудно еще явиться такому герою:
условия для его развития и особенно для первого проявления его
деятельности — крайне неблагоприятны, а задача гораздо сложнее и труднее, чем у Инсарова.
Да оттого и есть, что у людей, о которых мы говорим, уж характер такой. Ведь будь у них другой характер, — не могли бы они и быть доведены до такой степени унижения, пошлости и ничтожества. Вопрос, значит, о том отчего образуются в значительной массе такие характеры, какие общие
условия развивают в человеческом обществе инерцию, в ущерб
деятельности и подвижности сил.
Слово их никогда не праздно; оно говорится ими как призыв к делу, как
условие предстоящей
деятельности.
Все яснее и неопровержимее для меня становилось одно: медицина не может делать ничего иного, как только указывать на те
условия, при которых единственно возможно здоровье и излечение людей; но врач, — если он врач, а не чиновник врачебного дела, — должен прежде всего бороться за устранение тех
условий, которые делают его
деятельность бессмысленною и бесплодною; он должен быть общественным деятелем в самом широком смысле слова, он должен не только указывать, он должен бороться и искать путей, как провести свои указания в жизнь.
В каких бьющих по нервам
условиях проходит
деятельность врача, можно было достаточно видеть из предыдущих глав этих записок.
Очень ошибочно думать, что
деятельность, просто как
деятельность, без соображения о том, в чем она состоит, есть дело почтенное, заслуживающее уважения. Вопрос в том, в чем
деятельность и при каких
условиях человек ничего не делает. Один человек занимается целыми днями судейскими делами, присуждая людей к наказаниям, или обучением солдат стрельбе, или ростовщичеством и, занимаясь этими делами, пользуется для удовлетворения своих потребностей трудами других людей.
Для истинного движения жизни не только не нужна, но вредна внешняя суетливая
деятельность. Ничегонеделание без увеселений, доставляемых трудами других людей, есть самое тяжелое состояние, если оно не наполнено внутренней работой, и потому, если человек живет вне
условий роскоши, доставляемой чужим трудом, то человек этот не будет празден. Вред человечеству главный не от праздности, а от делания того, что не нужно и вредно.
Понимая свою жизнь только как животное существование, определяемое пространственными и временными
условиями, человек и пробуждение и
деятельность разумного сознания хочет измерять тою же меркой: он спрашивает себя — когда, сколько времени, в каких
условиях я находился в обладании разумным сознанием?
Жизнь понимается не так, как она сознается разумным сознанием — как невидимое, но несомненное подчинение в каждое мгновение настоящего своего животного — закону разума, освобождающее свойственное человеку благоволение ко всем людям и вытекающую из него
деятельность любви, а только как плотское существование в продолжении известного промежутка времени, в определенных и устраиваемых нами, исключающих возможность благоволения ко всем людям,
условиях.
Между тем
условия блага, которого он по своей любви желает различным любимым существам, так связаны между собой, что всякая любовная
деятельность человека для одного из любимых существ не только мешает его
деятельности для других, но бывает в ущерб другим.
Если бы боги сотворили людей без ощущения боли, очень скоро люди бы стали просить о ней; женщины без родовых болей рожали бы детей в таких
условиях, при которых редкие бы оставались живыми, дети и молодежь перепортили бы себе все тела, а взрослые люди никогда не знали бы ни заблуждений других, прежде живших и теперь живущих людей, ни, главное, своих заблуждений, — не знали бы что им надо делать в этой жизни, не имели бы разумной цели
деятельности, никогда не могли бы примириться с мыслью о предстоящей плотской смерти и не имели бы любви.
— Извините, но ведь в данных
условиях говорить о дачках и о кадетстве ученого, — для чего это? Разве этим определяется его пригодность к научной и преподавательской
деятельности?
Достигается это освобождение от мучащего и развращающего людей зла не тем, что люди укрепят или удержат существующее устройство: монархию, республику, какую бы то ни было, и не тем, что, уничтожив существующее устройство, установят лучшее, социалистическое, коммунистическое, вообще не тем, что одни люди будут себе представлять известное, считаемое ими наилучшим, устройство общества и будут насилием принуждать к нему других людей, а только тем, что каждый человек (большинство людей), не думая и не заботясь для себя и для других о последствиях своей
деятельности, будет поступать так или иначе, не ради того или иного устройства общества, а только ради исполнения для себя, для своей жизни, признаваемого им высшим, закона жизни, закона любви, не допускающего насилия ни при каких
условиях.
Но если мы видим хоть какое-нибудь отношение его к тому, чтò окружает его, если мы видим связь его с чем бы то ни было, с человеком, который говорит с ним, с книгой, которую он читает, с трудом, которым он занят, даже с воздухом, который его окружает, с светом даже, который падает на окружающие его предметы, мы видим, что каждое из этих
условий имеет на него влияние и руководит хотя одною стороной его
деятельности.
По некоторым
условиям своей
деятельности и по свойствам среды, с которой приходится иметь дело, журналист, газетный обозреватель в частности, очень часто попадает в плачевное положение человека, который думает, быть может, умно, а пишет о другом, и пишет и скучно и скверно.
Восстановив
условия времени, при которых совершаются все события, мы нашли, что приказание исполняется только тогда, когда оно относится к соответствующему ряду событий. Восстановляя же необходимое
условие связи между приказывающим и исполняющим, мы нашли, что, по самому свойству своему, приказывающие принимают наименьшее участие в самом событии, и что
деятельность их исключительно направлена на приказывание.
Партии с их программами и тактиками не могут сейчас предстать в чистом виде, все они не таковы, какими были бы в мирное время, в спокойных
условиях политической
деятельности и социального реформирования общества.
Так как главное
условие для
деятельности есть порядок, то и порядок в его образе жизни был доведен до последней степени точности.
Деятельность его в Москве так же изумительна и гениальна, как и везде. Приказания за приказаниями и планы за планами исходят из него со времени его вступления в Москву и до выхода из нее. Отсутствие жителей и депутации, и самый пожар Москвы, не смущают его. Он не упускает из виду ни блага своей армии, ни действий неприятеля, ни блага народов России, ни управления делами Парижа, ни дипломатических соображений о предстоящих
условиях мира.
Люди, привыкшие так думать, забывают или не знают тех неизбежных
условий, в которых всегда происходит
деятельность всякого главнокомандующего.
Те, давно и часто приходившие ему, во время его военной
деятельности, мысли, что нет и не может быть никакой военной науки, и поэтому не может быть никакого, так называемого, военного гения, теперь получили для него совершенную очевидность истины. «Какая же могла быть теория и наука в деле, которого
условия и обстоятельства неизвестны и не могут быть определены, в котором сила деятелей войны еще менее может быть определена?
Сын Сергей занимался устройством всех материальных
условий в дороге, и занимался этим хотя и без знания, но с свойственной двадцати пяти годам энергией и самоудовлетворяющей
деятельностью.
Он очень сдержанно говорил о ее климате и населении, не распространялся и об
условиях жизни, но зато очень много и напыщенно сообщал об открытой ему
деятельности и о своих широких планах.