Неточные совпадения
Новая точка, еще точка… сперва черная, потом ярко-оранжевая; образуется целая связь светящихся точек и затем — настоящее
море,
в котором
утопают все отдельные подробности, которое крутится
в берегах своею собственною силою, которое издает свой собственный треск, гул и свист.
Молодой Щербацкий, поступив во флот,
утонул в Балтийском
море, и сношения Левина с Щербацкими, несмотря на дружбу его с Облонским, стали более редки.
— Что ж случилось?» — «
В бурю ветром пятнадцать человек
в море снесло; насилу вытащили, а один
утонул.
На фрегате открылась холера, и мы, дойдя только до Дании, похоронили троих людей, да один смелый матрос сорвался
в бурную погоду
в море и
утонул.
Это было настоящее ярмарочное
море,
в котором
тонул всякий, кто попадал сюда.
Он хотел на время
утонуть в этом ярмарочном
море, но это было не так-то легко сделать.
То, что было вчера мрачно и темно и так пугало воображение, теперь
утопало в блеске раннего утра; толстый, неуклюжий Жонкьер с маяком, «Три брата» и высокие крутые берега, которые видны на десятки верст по обе стороны, прозрачный туман на горах и дым от пожара давали при блеске солнца и
моря картину недурную.
Выйдя на намывную полосу прибоя, я повернул к биваку. Слева от меня было
море, окрашенное
в нежнофиолетовые
тона, а справа — темный лес. Остроконечные вершины елей зубчатым гребнем резко вырисовывались на фоне зари, затканной
в золото и пурпур. Волны с рокотом набегали на берег, разбрасывая пену по камням. Картина была удивительно красивая. Несмотря на то, что я весь вымок и чрезвычайно устал, я все же сел на плавник и стал любоваться природой. Хотелось виденное запечатлеть
в своем мозгу на всю жизнь.
Хотя я много читал и еще больше слыхал, что люди то и дело умирают, знал, что все умрут, знал, что
в сражениях солдаты погибают тысячами, очень живо помнил смерть дедушки, случившуюся возле меня,
в другой комнате того же дома; но смерть мельника Болтуненка, который перед моими глазами шел, пел, говорил и вдруг пропал навсегда, — произвела на меня особенное, гораздо сильнейшее впечатление, и
утонуть в канавке показалось мне гораздо страшнее, чем погибнуть при каком-нибудь кораблекрушении на беспредельных
морях, на бездонной глубине (о кораблекрушениях я много читал).
Были записки серьезные, умоляющие, сердитые, нежные, угрожающие, были записки с упреками и оскорблениями, с чувством собственного достоинства или уязвленного самолюбия, остроумные, милые и грациозные, как улыбка просыпающегося ребенка, и просто взбалмошные, капризные, шаловливые, с неуловимой игрой слов и смыслом между строк, — это было целое
море любви,
в котором набоб не
утонул только потому, что всегда плыл по течению, куда его несла волна.
Вечером солнце село по всем правилам искусства: оно точно
утонуло золотым шаром
в пылавшем
море крови, разливая по небу столбы колебавшихся розовых теней.
Рюмин (смотрит на всех и странно, тихо смеется). Да, я знаю: это мертвые слова, как осенние листья… Я говорю их так, по привычке… не знаю зачем… может быть потому, что осень настала… С той поры, как я увидел
море —
в моей душе звучит, не умолкая, задумчивый шум зеленых волн, и
в этой музыке
тонут все слова людей… точно капли дождя
в море…
Так проводил он праздники, потом это стало звать его и
в будни — ведь когда человека схватит за сердце
море, он сам становится частью его, как сердце — только часть живого человека, и вот, бросив землю на руки брата, Туба ушел с компанией таких же, как сам он, влюбленных
в простор, — к берегам Сицилии ловить кораллы: трудная, а славная работа, можно
утонуть десять раз
в день, но зато — сколько видишь удивительного, когда из синих вод тяжело поднимается сеть — полукруг с железными зубцами на краю, и
в ней — точно мысли
в черепе — движется живое, разнообразных форм и цветов, а среди него — розовые ветви драгоценных кораллов — подарок
моря.
Только что погасли звезды, но еще блестит белая Венера, одиноко
утопая в холодной высоте мутного неба, над прозрачною грядою перистых облаков; облака чуть окрашены
в розоватые краски и тихо сгорают
в огне первого луча, а на спокойном лоне
моря их отражения, точно перламутр, всплывший из синей глубины вод.
Вот он висит на краю розовато-серой скалы, спустив бронзовые ноги; черные, большие, как сливы, глаза его
утонули в прозрачной зеленоватой воде; сквозь ее жидкое стекло они видят удивительный мир, лучший, чем все сказки: видят золотисто-рыжие водоросли на дне морском, среди камней, покрытых коврами; из леса водорослей выплывают разноцветные «виолы» — живые цветы
моря, — точно пьяный, выходит «перкия», с тупыми глазами, разрисованным носом и голубым пятном на животе, мелькает золотая «сарпа», полосатые дерзкие «каньи»; снуют, как веселые черти, черные «гваррачины»; как серебряные блюда, блестят «спаральони», «окьяты» и другие красавицы-рыбы — им нет числа! — все они хитрые и, прежде чем схватить червяка на крючке глубоко
в круглый рот, ловко ощипывают его маленькими зубами, — умные рыбы!..
Далеко-далеко открывалась пред ними безбрежная водная равнина, и вечернее солнце
тонуло в краснеющей ряби тихого
моря.
В своем дыхании, во взглядах,
в тоне голоса и
в походке она чувствовала только желание; шум
моря говорил ей, что надо любить, вечерняя темнота — то же, горы — то же…
Он вспомнил, как
в детстве во время грозы он с непокрытой головой выбегал
в сад, а за ним гнались две беловолосые девочки с голубыми глазами, и их мочил дождь; они хохотали от восторга, но когда раздавался сильный удар грома, девочки доверчиво прижимались к мальчику, он крестился и спешил читать: «Свят, свят, свят…» О, куда вы ушли,
в каком вы
море утонули, зачатки прекрасной, чистой жизни?
Перед тобой я могу обнажить странную душу мою: ты не слабый челнок, неспособный переплыть это
море; волны и бури его тебя не испугают; ты рождена посреди этой стихии; ты не
утонешь в ее бесконечности!..
— Так и пускай её стоит там. А завтра лодочники поедут до Керчи и захватят её с собой. Что ж бы им не захватить пустую лодку? Э? Ну вот… А теперь вы… хлопцы-рванцы… того… як его?.. Не боялись вы оба? Нет? Те-те!.. А ещё бы полверсты, то и быть бы вам
в море. Что ж бы вы поделали, коли б выкинуло
в море? А?
Утонули бы, как топоры, оба!..
Утонули бы, и — всё тут.
Казалось, что такому напряжению радостно разъяренной силы ничто не может противостоять, она способна содеять чудеса на земле, может покрыть всю землю
в одну ночь прекрасными дворцами и городами, как об этом говорят вещие сказки. Посмотрев минуту, две на труд людей, солнечный луч не одолел тяжкой толщи облаков и
утонул среди них, как ребенок
в море, а дождь превратился
в ливень.
— Он бросился с корабля
в море и
утонул. Это случилось близ острова Борнгольма.
— Если он не взят за правдолюбие живой на небо, то он, очевидно,
утонул в бездне
моря.
Но краткое известие о том, что «Николай Фермор бросился
в море и
утонул», достаточное для начальства, не удовлетворяло родных и друзей погибшего. Им хотелось знать: как могло случиться это трагическое происшествие при той тщательной бережи и при той нежной предусмотрительности, с которыми больной был отправлен.
Летом 1887 года с парохода рижского общества, носящего то же самое имя, каким назывался пароход, с которого пропал Николай Фермор, одна молодая дама бросилась
в море и
утонула так, что этого никто не заметил.
Такие люди незаменимы, как кабинетные ученые, но
в практической жизни они безвозвратно
тонут в волнах житейского
моря, если счастливая случайность не привяжет их к какому-нибудь хорошему делу или хорошему человеку; по отношению к Мухоедову во мне боролись два противоположных чувства — я любил его и по воспоминаниям молодости, и как простую честную душу, а с другой стороны, мне делалось больно и обидно за него, когда я раздумывал на тему о его характере.
Лук царевич опустил;
Смотрит: коршун
в море тонетИ не птичьим криком стонет,
Лебедь около плывет,
Злого коршуна клюет,
Гибель близкую торопит,
Бьет крылом и
в море топит —
И царевичу потом
Молвит русским языком:
«Ты царевич, мой спаситель,
Мой могучий избавитель,
Не тужи, что за меня
Есть не будешь ты три дня,
Что стрела пропала
в море...
— Ах, родной мой, я же ведь это не к тому. Но только все вы теперь какие-то дерганые стали. Вот и вы: здоровенный мужчинище, грудастый, плечистый, а нервы как у институтки. Кстати, знаете что, — прибавил доктор деловым
тоном, — вы бы, сладость моя, пореже купались. Особенно
в такую жару. А то, знаете, можно с непривычки перекупаться до серьезной болезни. У меня один пациент нервную экзему схватил оттого, что злоупотреблял
морем.
Когда мой ближний
утопалВ волнах существенного горя —
То гром небес, то ярость
моряЯ добродушно воспевал.
— Хорошо, так ответствуйте, господин капитан, — продолжал Нептун
в несколько приподнятом театральном
тоне, как и подобало владыке
морей, — угодно ли вам счастливого плавания и попутных ветров?
В святой простоте ума и сердца, я, находясь
в преддверии лабиринта, думал, что я уже прошел его и что мне пора
в тот
затон, куда я, как сказочный ерш, попал, исходив все океаны и реки и обив все свои крылья и перья
в борьбе с волнами
моря житейского. Я думал, что я дошел до края моих безрассудств, когда только еще начинал к ним получать смутное влечение. Но как бы там ни было, а желание мое удалиться от мира было непреложно — и я решил немедленно же приводить его
в действие.
Глаза ее были сухи и горели каким-то зловещим блеском. Ее горе казалось ей таким громадным, что
в нем, как
в море,
утопало всякое другое, а особенно горе этого сумасшедшего человека, влюбленного
в негодяйку жену и старающегося о том, чтобы она, брошенная всеми, вернулась к нему.
— А вы полагали, уважаемый Николай Леопольдович, — снова насмешливым
тоном начал он, — что выбросив Николке Петухову двадцать пять тысяч рублей, каплю
в море нажитых вами капиталов, вы с ним покончили все счета, даже облагодетельствовали, на ноги поставили, век должен вам быть обязан, стоит лишь вам крикнуть: позвать ко мне Петухова — он так к вам, как собачонка, и побежит.
—
В этом
море утонула моя дочь, уже взрослая девушка, Елена. Пять лет тому назад.
— Давно, — говорит, — у него где-то сына, что ли,
в набор было взяли, да что-то такое
тонул он, да крокодил его кусал, а потом с наемщиком у него вышло, что принять его не могли, пока киевский Филарет благословил, чтобы ему лоб забрить; ну а сынишка-то сам собою после вскоре умер,
заморили его, говорят, ставщики, и жена померла, а сам он — этот человек — подумавши был
в состоянии и… «надо, говорит, мне больше не о земном думать, а о небесном, потому самое лучшее, говорит, разрешиться и со Христом быть…»