Неточные совпадения
Пора, сударь, вам знать, вы не ребенок;
У девушек
сон утренний так тонок;
Чуть дверью скрипнешь, чуть шепнешь:
Всё слышат…
Еще Мария сладко дышит,
Дремой объятая, и слышит
Сквозь легкий
сон, что кто-то к ней
Вошел и ног ее коснулся.
Она проснулась — но скорей
С улыбкой взор ее сомкнулся
От блеска
утренних лучей.
Мария руки протянула
И с негой томною шепнула:
«Мазепа, ты?..» Но голос ей
Иной ответствует… о боже!
Вздрогнув, она глядит… и что же?
Пред нею мать…
Потом станция, чай, легкая
утренняя дрожь, теньеровские картины; там опять живая и разнообразная декорация лесов, пашен, дальних сел и деревень, пекущее солнце, оводы, недолгий жар и снова станция, обед, приветливые лица да двугривенные; после еще
сон, наконец, знакомый шлагбаум, знакомая улица, знакомый дом, а там она, или он, или оно…
Недолго длилась наша беседа.
Утренний отдых в фанзе был недостаточен. Организм требовал еще
сна. Положив в огонь старых дров, чтобы они дольше горели, мы легли на траву и крепко заснули.
Сон переносил на волю, иной раз в просоньях казалось: фу, какие тяжелые грезы приснились — тюрьма, жандармы, и радуешься, что все это
сон, а тут вдруг прогремит сабля по коридору, или дежурный офицер отворит дверь, сопровождаемый солдатом с фонарем, или часовой прокричит нечеловечески «кто идет?», или труба под самым окном резкой «зарей» раздерет
утренний воздух…
Я отворил окно — день уж начался,
утренний ветер подымался; я попросил у унтера воды и выпил целую кружку. О
сне не было и в помышлении. Впрочем, и лечь было некуда: кроме грязных кожаных стульев и одного кресла, в канцелярии находился только большой стол, заваленный бумагами, и в углу маленький стол, еще более заваленный бумагами. Скудный ночник не мог освещать комнату, а делал колеблющееся пятно света на потолке, бледневшее больше и больше от рассвета.
Кое-как распутав их, она быстро заплетает толстые косы, умывается наскоро, сердито фыркая, и, не смыв раздражения с большого, измятого
сном лица, встает перед иконами, — вот тогда и начиналось настоящее
утреннее омовение, сразу освежавшее всю ее.
Я знаю на память все молитвы
утренние и все на
сон грядущий, — знаю и напряженно слежу: не ошибется ли дед, не пропустит ли хоть слово?
Ромашов, до сих пор не приучившийся справляться со своим молодым
сном, по обыкновению опоздал на
утренние занятия и с неприятным чувством стыда и тревоги подходил к плацу, на котором училась его рота. В этих знакомых ему чувствах всегда было много унизительного для молодого офицера, а ротный командир, капитан Слива, умел делать их еще более острыми и обидными.
И на этом он проснулся… Ирландцы спешно пили в соседней комнате
утренний кофе и куда-то торопливо собирались. Дыма держался в стороне и не глядел на Матвея, а Матвей все старался вспомнить, что это ему говорил кто-то во
сне, тер себе лоб и никак не мог припомнить ни одного слова. Потом, когда почти все разошлись и квартира Борка опустела, он вдруг поднялся наверх, в комнату девушек.
Ее свежее лицо, блестящие глаза, убор волос и щегольское
утреннее платье не показывали, чтобы невестку разбудили, чтобы она вскочила со
сна и, не выспавшись, не прибравшись, неряхой прибежала к своему свекру.
Я хотел встать, но Дюрок толкнул меня в лоб ладонью, и я опять сел. Дикий
сон клубился еще во мне. Он стягивал клещами суставы и выламывал скулы зевотой; и сладость, не утоленная сладость мякла во всех членах. Поспешно собрав мысли, а также закурив, что было моей
утренней привычкой, я рассказал, припомнив, как мог точнее, разговор Галуэя с Дигэ. Ни о чем больше так не расспрашивал и не переспрашивал меня Дюрок, как об этом разговоре.
Однажды, когда после долгого чтения на
сон грядущий, я только что заснул перед
утренним светом, меня разбудил голос горничной, воскликнувшей...
Жизнь в убежище текла однообразно и скучно. Просыпались актеры очень рано, зимою задолго до света и тотчас же, в ожидании чая, еще не умывшись, принимались курить. Со
сна все чувствовали себя злыми и обессилевшими и кашляли
утренним старческим, давящимся кашлем. И так как в этой убогой жизни неизменно повторялись не только дни, но и слова и жесты, то всякий заранее ждал, что Михаленко, задыхаясь и откашливаясь, непременно скажет старую остроту...
Кузьма Захарьич! я к тебе с поклоном,
Заместо батюшки родного будь!
Мне жизнь не в жизнь: с утра до поздней ночи
И с вечера до
утренней зари
Все об одном я думаю-гадаю,
Одно мне сна-покою не дает.
Ты наведи меня на ум — на разум.
Прямую путь-дорогу покажи!
Любви, надежды, тихой славы
Недолго нежил нас обман,
Исчезли юные забавы,
Как
сон, как
утренний туман...
Наконец, когда уже повеяло
утренней свежестью, он встал, издрогший и онемевший душевно, добрался до перины, лежавшей между стульями, и, не поправляя ничего, не потушив огарка, даже не подложив под голову подушки, всполз на четвереньках на постель и заснул тем свинцовым, мертвенным
сном, каким, должно быть, спят приговоренные назавтра к торговой казни.
Из последних заснувших был Океанов, «и не то, — как говорил он потом, — во
сне, не то было оно наяву, но привиделось мне, что близ меня, этак перед самым
утренним часом, разговаривали два человека».
Однажды он поднялся задолго до рассвета. Сквозь
сон я слышал, как он собирался и заряжал ружье. Потом я снова заснул и проснулся тогда, когда уже было совсем светло. Открыв глаза, я увидел Ноздрина. Он был недоволен тем, что рано встал, ходил понапрасну, проголодался и разорвал обувь, которую теперь надо было починять. За
утренним чаем он рассказал, между прочим, что спугнул с протоки филина, который, по его словам, был в воде.
Прежней дорогой, все тем же бешеным аллюром домчался Игорь Корелин до русских позиций еще задолго до
утреннего рассвета. Солдатики спали богатырским
сном под прикрытием своих окопов. Только наряды часовых маячили вдоль линии русских позиций.
В Москве между тем действительно жить было трудно. До народа доходили вести одна другой тяжелее и печальнее. Говорили, конечно, шепотом и озираясь, что царь после смерти сына не знал мирного
сна. Ночью, как бы устрашенный привидениями, он вскакивал, падая с ложа, валялся посреди комнаты, стонал, вопил, утихал только от изнурения сил, забывался в минутной дремоте на полу, где клали для него тюфяк и изголовье. Ждал и боялся
утреннего света, страшился видеть людей и явить на лице своем муку сыноубийцы.
— Так вот с ее сиятельство, — продолжал князь, делая ударение на титуле, — теперь, т. е. в два часа, только что изволит оканчивать свой
утренний туалет, а потом пить свой
утренний чай, понятно, что обед ее совпадает с моим ужином, а ужинает она тогда, когда я уже третий
сон вижу.
На этой мысли он заснул тревожным
сном уже тогда, когда яркое
утреннее августовское солнце усиленно пробивалось сквозь тяжелые гардины окон занимаемого им номера.