Неточные совпадения
Она садилась
в стороне; там у одной, почти прямой, отвесной
скалы был выступ; она садилась
в самый угол, от всех закрытый, на камень и сидела почти без движения весь день, с самого утра до того часа, когда стадо
уходило.
Молодому Райнеру после смерти матери часто тяжел был вид опустевшего дома, и он нередко
уходил из него на целые дни. С книгою
в руках ложился он на живописный обрыв какой-нибудь
скалы и читал, читал или думал, пока усталость сжимала его глаза.
Волна прошла,
ушла, и больше другой такой волны не было. Когда солнце стало садиться, увидели остров, который ни на каких картах не значился; по пути «Фосса» не мог быть на этой широте остров. Рассмотрев его
в подзорные трубы, капитан увидел, что на нем не заметно ни одного дерева. Но был он прекрасен, как драгоценная вещь, если положить ее на синий бархат и смотреть снаружи, через окно: так и хочется взять. Он был из желтых
скал и голубых гор, замечательной красоты.
А море — дышит, мерно поднимается голубая его грудь; на
скалу, к ногам Туба, всплескивают волны, зеленые
в белом, играют, бьются о камень, звенят, им хочется подпрыгнуть до ног парня, — иногда это удается, вот он, вздрогнув, улыбнулся — волны рады, смеются, бегут назад от камней, будто бы испугались, и снова бросаются на
скалу; солнечный луч
уходит глубоко
в воду, образуя воронку яркого света, ласково пронзая груди волн, — спит сладким сном душа, не думая ни о чем, ничего не желая понять, молча и радостно насыщаясь тем, что видит,
в ней тоже ходят неслышно светлые волны, и, всеобъемлющая, она безгранично свободна, как море.
— Я ел землю, я был на самом верху, на гребне Орлиного Гнезда, и был сброшен оттуда… И как счастливо упал! Я был уже на вершине Орлиного Гнезда, когда у защищавшихся не было патронов, не хватало даже камней. На самом гребне
скалы меня столкнули трупом. Я, падая, ухватился за него, и мы вместе полетели
в стремнину. Ночью я пришел
в себя, вылез из-под трупа и
ушел к морю…
Лодка под ним колыхнулась, и от ее движения на воде послышался звон, как бы от разбиваемого стекла. Это
в местах, защищенных от быстрого течения, становились первые «забереги», еще тонкие, сохранившие следы длинных кристаллических игол, ломавшихся и звеневших, как тонкий хрусталь… Река как будто отяжелела, почувствовав первый удар мороза, а
скалы вдоль горных берегов ее, наоборот, стали легче, воздушнее. Покрытые инеем, они
уходили в неясную, озаренную даль, искрящиеся, почти призрачные…
Но вдруг опять… Сон это или действительность? Копыта наших лошадей гулко стучат по деревянной настилке моста… По обеим сторонам не камни, не река, не
скалы с шумящими вверху деревьями, а перила моста и… фонари! Впереди какое-то двухэтажное здание с светящимися окнами и яркие цепочки фонарных огоньков
уходят в перспективу улицы…
Кругом было темно. Береговые
скалы отодвинулись. Нас окружали какие-то громадные массивные постройки, которые оказались барками. Целый караван барок, охваченных льдом… Впереди на довольно крутом подъеме рисовалась силуэтом фантастическая фигура гигантского всадника. Я смотрел на него снизу. Его голова, казалось,
уходила в облака, плечи высились над отдаленными горами. Рядом вприпрыжку бежал пеший человек
в остроконечном шлыке.
Морской берег ночью! Темные силуэты
скал слабо проектируются на фоне звездного неба. Прибрежные утесы, деревья на них, большие камни около самой воды — все приняло одну неопределенную темную окраску. Вода черная, как смоль, кажется глубокой бездной. Горизонт исчез —
в нескольких шагах от лодки море сливается с небом. Звезды разом отражаются
в воде, колеблются,
уходят вглубь и как будто снова всплывают на поверхность.
В воздухе вспыхивают едва уловимые зарницы. При такой обстановке все кажется таинственным.