Неточные совпадения
Вадим родился в Сибири, во время ссылки своего отца, в нужде и лишениях; его
учил сам отец, он вырос в многочисленной семье братьев и
сестер, в гнетущей бедности, но на полной воле.
Оказалось, впрочем, что я многое уже знал, прислушиваясь, в классные часы, к ученью старших братьев и
сестер, а молитвы и заповеди с малолетства заставляли меня
учить наизусть.
Мамаев. Да вот,
учи мать-то лицемерию. Не слушай,
сестра, живи по простоте! По простоте лучше. (Рассматривает портрет.) Ай да молодец племянничек!
Я начал опять вести свою блаженную жизнь подле моей матери; опять начал читать ей вслух мои любимые книжки: «Детское чтение для сердца и разума» и даже «Ипокрену, или Утехи любословия», конечно не в первый раз, но всегда с новым удовольствием; опять начал декламировать стихи из трагедии Сумарокова, в которых я особенно любил представлять вестников, для чего подпоясывался широким кушаком и втыкал под него, вместо меча, подоконную подставку; опять начал играть с моей
сестрой, которую с младенчества любил горячо, и с маленьким братом, валяясь с ними на полу, устланному для теплоты в два ряда калмыцкими, белыми как снег кошмами; опять начал
учить читать свою сестрицу: она училась сначала как-то тупо и лениво, да и я, разумеется, не умел приняться за это дело, хотя очень горячо им занимался.
— Когда Княжевичи жили в Уфе, то мы видались очень часто, и мы с
сестрой игрывали вместе с их старшими сыновьями, Дмитрием и Александром, которые также были тут и которых я не скоро узнал; но когда мать все это мне напомнила и растолковала, то я вдруг закричал: «Ах, маменька, так это те Княжевичи, которые
учили меня бить лбом грецкие орехи!» Восклицание мое возбудило общий смех.
Курицын (выпив). Балуешь ты свою жену, вот что я тебе скажу! Да, воля и добрую жену портит. А ты бы с меня пример брал,
учил бы ты ее уму-разуму, так лучше бы дело-то, прочней было. Спроси вот, как я твою
сестру школил, небу жарко было.
Она занимается всем хозяйством,
учит и нянчит маленьких
сестер и, несмотря на все это, получает от матери беспрерывные замечания за всевозможные пустяки.
Михайло Иваныч. Ну, уж это, сделайте милость, извините меня,
учить мне вас не приходится, потому что я учитель медвежий. Во всяком случае, позвольте вам вручить письмо от
сестры, которая совершенно в отчаянии…
Mитрич. Знаешь ты много! Да и спросить с вас тоже нельзя. Кто вас
учит? Только пьяный мужик когда вожжами поучит. Только и ученья. Уж и не знаю, кто за вас отвечать будет. За рекрутов так с дядьки или с старшого спросят. А за вашу
сестру и спросить не с кого. Так, беспастушная скотина, озорная самая, бабы эти. Самое глупое ваше сословие. Пустое самое ваше сословие.
Mитрич. Еще как изгадишься-то! Вашей
сестре как не изгадиться? Кто вас
учит? Чего ты увидишь? Чего услышишь? Только гнусность одну. Я хоть немного учен, а кое-что да знаю. Не твердо, а все не как деревенска баба. Деревенска баба что? Слякоть одна. Вашей
сестры в России большие миллионы, а все, как кроты слепые, — ничего не знаете. Как коровью смерть опахивать, привороты всякие, да как под насест ребят носить к курам — это знают.
Бася кинула быстрый взгляд по направлению соседней комнаты
сестры, дверь которой была не вполне притворена, и спросила с любопытством: — А кто ее
учит? У нее несколько учителей?.. Так. Хочет сдавать экзамен? Хорошее дело… Только зачем барышне держать экзамен? Барышне надо жениха. А теперь вот?.. Сейчас… кто ее
учит?.. Господин Дробыш?.. Ну, я видела, что к вам шел господин Дробыш. И подумала себе: зачем господин Дробыш идет так рано? Ну, он оч-чень умный, этот Дробыш. Вай! Вай! Правда?
Пропотей. А кто врать
учил?
Сестра твоя
учила.
Как старший брат и умница, я
учил между прочим одну из
сестер моих.
Патап Максимыч очень был доволен ласками Марьи Гавриловны к дочерям его. Льстило его самолюбию, что такая богатая из хорошего рода женщина отличает Настю с Парашей от других обительских жительниц. Стал он частенько навещать
сестру и посылать в скит Аксинью Захаровну. И Марья Гавриловна раза по два в год езжала в Осиповку навестить доброго Патапа Максимыча. Принимал он ее как самую почетную гостью, благодарил, что «девчонок его» жалует,
учит их уму-разуму.
Смотри ж у меня, Марья, — скачи перед ним задом и передом — это уж ваши девичьи ухватки, тут вашу
сестру учить нечего, а чтоб у меня этот жених был на причале…
— Я была совсем другой. Я блестяще кончила институт с золотой медалью и помогаю вам давать образование
сестрам, этим негодным тупицам. Я
учу их языкам и даю возможность этим не брать в дом француженки, немки и англичанки. Вы это отлично знаете, maman… Дарья Васильевна! Вы должны мне помочь своим влиянием. От maman помощи не жди!
Он нагнулся и, как
учила его
сестра, губами попробовал, есть ли жар у ребенка.