Я методически стал развертывать мои тетрадки и объяснять: «Вот это — уроки из
французской грамматики, вот это — упражнение под диктант, вот тут спряжение вспомогательных глаголов avoir и être, вот тут по географии, описание главных городов Европы и всех частей света» и т. д., и т. д.
Кроме Элизы Августовны, никто не учил ее; сама же Элиза Августовна занималась с детьми одной
французской грамматикой, несмотря на то, что тайна французского правописания ей не далась и она до седых волос писала с большими промахами.
Попались мне детские книжки, и мои собственные, и моего отца, и моей бабки, и даже, представь себе, моей прабабки: на одной ветхой-ветхой
французской грамматике, в пестром переплете, написано крупными буквами: Ce livre appartient à m-lle Eudoxie de Lavrine и выставлен год — 1741.
Неточные совпадения
Сколько я ни настаивал, чтоб он занялся арифметикой и чистописанием, не мог дойти до этого; вместо русской
грамматики он брался то за
французскую азбуку, то за немецкие диалоги, разумеется, это было потерянное время и только обескураживало его.
И
французский язык, и что я большая дура, и что содержательница нашего пансиона нерадивая, глупая женщина; что она об нашей нравственности не заботится; что батюшка службы себе до сих пор не может найти и что
грамматика Ломонда скверная
грамматика, а Запольского гораздо лучше; что на меня денег много бросили по-пустому; что я, видно, бесчувственная, каменная, — одним словом, я, бедная, из всех сил билась, твердя разговоры и вокабулы, а во всем была виновата, за все отвечала!
С батюшкой начнутся разговоры серьезные, о науках, о наших учителях, о
французском языке, о
грамматике Ломонда — и все мы так веселы, так довольны.
Он вспомнил, что я советовал ему и Воропанову перейти в армию и, встряхнув своими золотыми эполетами и аксельбантом, засмеявшись, сказал мне, что предсказания мои не сбылись и что незнание
французского языка и
грамматики не помешало ему занять такое высокое место и пользоваться милостью и доверенностью государя.
Он учил меня латинским склонениям и вообще приготовлял к тому, чтобы я мог на следующий год поступить в первый класс орловской гимназии не совершенным дикарем, которого способны удивить латинская
грамматика Белюстина и
французская — Ломонда.
По милости графининой ты будешь человеком!» — Успехи его во
французском языке были еще удивительнее; не видав в глаза скучной
грамматики, он через три месяца мог уже изъяснять на нем благодарную любовь свою к маменьке и знал совершенно все тонкости ласковых выражений.