Неточные совпадения
— Да и не надо вовсе-с. В двенадцатом году было на Россию великое нашествие
императора Наполеона
французского первого, отца нынешнему, и хорошо, кабы нас тогда покорили эти самые французы: умная нация покорила бы весьма глупую-с и присоединила к себе. Совсем даже были бы другие порядки-с.
— То, господа, было вскоре после
французского замирения, как я со в бозе почившим государем
императором разговаривал.
— Постоянно — пираты, солдаты, и почти каждые пять лет в Неаполе новые правители, [Горький, как можно предполагать, имел в виду бурную историю Неаполя на протяжении многих веков, когда норманнских завоевателей (1136–1194) сменяли солдаты германского
императора Генриха VI, Анжуйскую королевскую династию (1266–1442) — Арагонская (1442–1501); свыше двухсот лет продолжалось испанское господство (1503–1707); вслед за австрийскими оккупантами приходили
французские, вторгались войска Наполеона под предводительством Мюрата (1808–1815); 7 ноября 1860 г. в город вступили краснорубашечники во главе с Гарибальди, и Неаполь с округой вошел в состав Итальянского королевства.] — женщин надо было держать под замком.
Тут же сидел
французский attache, из породы брюнетов, который ел княгиню глазами и ждал только конца объяснений по церковным вопросам, чтобы, в свою очередь, объяснить княгине мотивы, побудившие
императора Наполеона III начать мексиканскую войну.
— Иосиф, брат
императора французов, — по крайней мере до тех пор, пока Испания не названа еще
французской провинцею.
— Где ж на воздухе, — продолжал кротким голосом граф, — разве «Credit mobilier» [Credit mobilier (точнее Societe generale du credit mobilier) — крупный
французский акционерный банк (1852–1871), широко занимавшийся рискованными спекулятивными аферами; руководители его были связаны с
императором Наполеоном III.] — не то же самое?
— Это, господа, было вскоре после
французского замирения, как я со в бозе почивающим государем
императором разговаривал.
В 1845 году
французский миссионер де ла Брюньер по поручению китайского
императора Кханси предпринял путешествие на реку Амур.
Его и прежде сильно раздражали завоевательные успехи
французской республики, хотя при этом нисколько не затрагивалось его самолюбие, как русского
императора.
Другое указание встречается в любопытном рассказе
французского историка Биньона о кампаниях 1812–1815 годов. Он говорит, что после занятия Москвы французами, Александр I впал в некоторое уныние. Заметив это, Аракчеев осмелился напомнить ему о здоровье, на что
император ответил ему...
На другой день он ездил представляться императрице, эрц-герцогам и
французским принцессам, но по причине Великого поста отказался быть на обеде у Разумовского, куда съехался весь высший круг Вены. Под тем предлогом он не принял ни одного подобного приглашения от министров и других знатных лиц и потому, во избежание отказа, не был приглашен к столу и
императором.
Первый консул
французской республики, узнав о положении, занимаемом при
императоре Павле Петровиче Гавриилом Грубером вошел с ним в сношения.
Первый затем обратился к
императору с речью на
французском языке, в которой, изложив бедственное положение мальтийского ордена, лишенного своих «наследственных владений», и печальную судьбу рыцарей, рассеявшихся по всему миру, просил его величество принять на себя звание великого магистра.
В начале Елизавета не решалась отважиться на такой шаг, но позднее, спустя одиннадцать лет, во время младенчества
императора Иоанна Антоновича, она согласилась на его план. По его совету царевна обратилась к содействию
французского посланника маркиза де ла Шетарди, который и передал Лестоку до 130 000 дукатов для этого дела.
Успех
французского революционного оружия обеспокоил всех европейских государей.
Император Павел послал в Австрию вспомогательный корпус под начальством генерала Розенберга, но Англия и Австрия обратились к русскому
императору с просьбою — вверить начальство над союзными войсками Суворову, имя которого гремело в Европе. Его победы над турками и поляками — измаильский штурм, покорение Варшавы — были еще в свежей памяти народов.
Избалованное поклонением честолюбие не вынесло, и граф, желая напомнить о своем прежнем величии, напечатал в Берлине на
французском языке письма к нему
императора Александра I.
Войдя в залу и сделав
императору три глубокие поклона, граф Литта начал приветственную речь на
французском языке, в которой благодарил государя за оказанное им расположение к мальтийскому рыцарству и просил Павла Петровича объявить себя покровителем ордена святого Иоанна Иерусалимского.
Великий магистр ордена, барон Гомпеш, бывший до своего избрания в это звание послом римско-немецкого
императора на Мальте, с шестью рыцарями отправился в Триест, под прикрытием
французского флота.
Для всякого непредубежденного исследователя это письмо ясно показывает, что лично
император Николай Павлович хорошо понимал, что лишь благодаря железной руке графа Аракчеева, укрепившего дисциплину в войсках, последние были спасены от общей деморализации, частью внесенной в них теми отуманенными ложными
французскими идеями головами, известными в истории под именем «декабристов».
Так мало-помалу рассеивались надежды мятежников поднять не только католическое, но и православное население. При чтении у одной корчмы манифеста о короле польском и
императоре французском, один крестьянин с улыбкою одобрения что-то про себя бормотал.
Ростов не спуская глаз, несмотря на топтание лошадьми
французских жандармов, осаживавших толпу, следил за каждым движением
императора Александра и Бонапарте. Его, как неожиданность, поразило то, что Александр держал себя как равный с Бонапарте, и что Бонапарте совершенно свободно, как будто эта близость с государем естественна и привычна ему, как равный обращался с русским царем.
Императоры поменялись орденами: Александр получил Почетного легиона, а Наполеон Андрея 1-й степени, и в этот день был назначен обед Преображенскому батальону, который давал ему батальон
французской гвардии.
С 28-го октября, когда начались морозы, бегство французов получило только более трагический характер замерзающих и изжаривающихся на смерть у костров людей и продолжающих в шубах и колясках ехать с награбленным добром
императора, королей и герцогов; но, в сущности своей, процесс бегства и разложения
французской армии со времени выступления из Москвы нисколько не изменился.
Жилинский, видимо, не радостно принял это новое русское лицо в свой кружок и ничего не сказал Ростову. Борис, казалось, не замечал происшедшего стеснения от нового лица и с тем же приятным спокойствием и застланностью в глазах, с которыми он встретил Ростова, старался оживить разговор. Один из французов обратился с обыкновенною
французскою учтивостью к упорно молчавшему Ростову и сказал ему, что вероятно для того, чтоб увидать
императора, он приехал в Тильзит.
В начале зимы, князь Николай Андреич Болконский с дочерью приехали в Москву. По своему прошедшему, по своему уму и оригинальности, в особенности по ослаблению на ту пору восторга к царствованию
императора Александра, и по тому анти-французскому и патриотическому направлению, которое царствовало в то время в Москве, князь Николай Андреич сделался тотчас же предметом особенной почтительности москвичей и центром московской оппозиции правительству.
Борис в числе немногих был на Немане в день свидания
императоров; он видел плоты с вензелями, проезд Наполеона по тому берегу мимо
французской гвардии, видел задумчивое лицо
императора Александра, в то время как он молча сидел в корчме на берегу Немана, ожидая прибытия Наполеона; видел, как оба
императора сели в лодки и как Наполеон, приставши прежде к плоту, быстрыми шагами пошел вперед и, встречая Александра, подал ему руку, и как оба скрылись в павильоне.
На заре 17-го числа в Вишау был препровожден с аванпостов
французский офицер, приехавший под парламентерским флагом, требуя свидания с русским
императором. Офицер этот был Савари. Государь только что заснул, и потому Савари должен был дожидаться. В полдень он был допущен к государю и через час поехал вместе с князем Долгоруковым на аванпосты
французской армии.
Avoir l’oreille tirée par l’Empereur [Быть выдранным за ухо
императором] считалось величайшею честью и милостью при
французском дворе.
Но, даже ежели и допустить, что виною неудачи русских были Кутузов и Чичагов и т. п., нельзя понять всё-таки, почему и в тех условиях, в которых находились русские войска под Красным и под Березиной (в обоих случаях русские были в превосходных силах), почему не взято в плен
французское войско с маршалами, королями и
императором, когда в этом состояла цель русских?
Французский полковник с трудом удерживал зевоту, но был учтив и видимо понимал всё значение Балашева. Он провел его мимо своих солдат за цепь и сообщил, что желание его быть представленным
императору будет вероятно тотчас же исполнено, так как императорская квартира, сколько он знает, находится недалеко.
13-го июня,
французский и русский
императоры съехались в Тильзите. Борис Друбецкой просил важное лицо, при котором он состоял, о том, чтобы быть причислену к свите, назначенной состоять в Тильзите.
— Ступай же ты к Буонапарте своему. М-lle Bourienne, voilà encore un admirateur de votre goujat d’empereur! [Мамзель Бурьен, вот еще поклонник вашего холопского
императора!] — закричал он отличным
французским языком.
Я буду держаться далеко от огня, если вы, с вашею обычною храбростью, внесете в ряды неприятельские беспорядок и смятение; но если победа будет хоть одну минуту сомнительна, вы увидите вашего
императора, подвергающегося первым ударам неприятеля, потому что не может быть колебания в победе, особенно в тот день, в который идет речь о чести
французской пехоты, которая так необходима для чести своей нации.
— О, и очень! Мой брат знает его; он не раз обедал у него, у теперешнего
императора, в Париже и говорил мне, что он не видал более утонченного и хитрого дипломата: знаете, соединение
французской ловкости и итальянского актерства! Вы знаете его анекдоты с графом Марко́вым? Только один граф Марко́в умел с ним обращаться. Вы знаете историю платка? Это прелесть!