Неточные совпадения
19 числа перетянулись на новое место. Для буксировки двух судов, в случае нужды, пришло 180 лодок. Они вплоть стали к фрегату: гребцы, по обыкновению, голые; немногие были в простых, грубых, синих полухалатах. Много маленьких
девчонок (эти все одеты чинно), но женщины ни одной. Мы из окон бросали им хлеб, деньги, роздали по чарке рому: они все
хватали с жадностью. Их много налезло на пушки, в порта. Крик, гам!
Не прошло недели деревенского житья, как Надежда Васильевна почувствовала уже, что времени у нее не
хватает для самой неотступной работы, не говоря уже о том, что было бы желательно сделать. Приходилось, как говорится, разрываться на части, чтобы везде поспеть: проведать опасную родильницу, помочь нескольким больным бабам, присмотреть за выброшенными на улицу ребятишками… А там уже до десятка белоголовых мальчуганов и
девчонок исправно являлись к Надежде Васильевне каждое утро, чтобы «происходить грамоту».
— Может быть, ты останешься у меня на всю ночь? — спросила она Гладышева, когда другие ушли. — Ты, миленький, не бойся: если у тебя денег не
хватит, я за тебя доплачу. Вот видишь, какой ты красивый, что для тебя
девчонка даже денег не жалеет, — засмеялась она.
Мы с Евсеичем стояли на самом высоком берегу Бугуруслана, откуда далеко было видно и вверх и вниз, и смотрели на эту торопливую и суматошную ловлю рыбы, сопровождаемую криком деревенских баб, мальчишек и
девчонок; последние употребляли для ловли рыбы связанные юбки и решета, даже
хватали добычу руками, вытаскивая иногда порядочных плотиц и язиков из-под коряг и из рачьих нор, куда во всякое время особенно любят забиваться некрупные налимы, которые также попадались.
Не успеет еще ребенок освободиться от пелен, как уже поручают его сестре,
девчонке лет четырех или пяти, которая нянчится с ним по-своему, то есть мнет и теребит его, во сколько
хватает силенки, а иногда так пристукнет, что и через двадцать лет отзовется.