Неточные совпадения
Она быстро оделась,
сошла вниз и решительными шагами вошла в гостиную, где,
по обыкновению, ожидал ее кофе и Сережа с гувернанткой. Сережа, весь в белом, стоял у
стола под зеркалом и, согнувшись спиной и головой, с выражением напряженного внимания, которое она знала в нем и которым он был похож на отца, что-то делал с цветами, которые он принес.
Он не раздеваясь
ходил своим ровным шагом взад и вперед
по звучному паркету освещенной одною лампой столовой,
по ковру темной гостиной, в которой свет отражался только на большом, недавно сделанном портрете его, висевшем над диваном, и чрез ее кабинет, где горели две свечи, освещая портреты ее родных и приятельниц и красивые, давно близко знакомые ему безделушки ее письменного
стола. Чрез ее комнату он доходил до двери спальни и опять поворачивался.
После партии Вронский и Левин подсели к
столу Гагина, и Левин стал
по предложению Степана Аркадьича держать на тузы. Вронский то сидел у
стола, окруженный беспрестанно подходившими к нему знакомыми, то
ходил в инфернальную проведывать Яшвина. Левин испытывал приятный отдых от умственной усталости утра. Его радовало прекращение враждебности с Вронским, и впечатление спокойствия, приличия и удовольствия не оставляло его.
Одни закусывали, стоя или присев к
столу; другие
ходили, куря папиросы, взад и вперед
по длинной комнате и разговаривали с давно не виденными приятелями.
Я лег на диван, завернувшись в шинель и оставив свечу на лежанке, скоро задремал и проспал бы спокойно, если б, уж очень поздно, Максим Максимыч, взойдя в комнату, не разбудил меня. Он бросил трубку на
стол, стал
ходить по комнате, шевырять в печи, наконец лег, но долго кашлял, плевал, ворочался…
Грушницкий ударил
по столу кулаком и стал
ходить взад и вперед
по комнате.
— Она за этой дверью; только я сам нынче напрасно хотел ее видеть: сидит в углу, закутавшись в покрывало, не говорит и не смотрит: пуглива, как дикая серна. Я нанял нашу духанщицу: она знает по-татарски, будет
ходить за нею и приучит ее к мысли, что она моя, потому что она никому не будет принадлежать, кроме меня, — прибавил он, ударив кулаком
по столу. Я и в этом согласился… Что прикажете делать? Есть люди, с которыми непременно должно соглашаться.
Я помню, что в продолжение ночи, предшествовавшей поединку, я не спал ни минуты. Писать я не мог долго: тайное беспокойство мною овладело. С час я
ходил по комнате; потом сел и открыл роман Вальтера Скотта, лежавший у меня на
столе: то были «Шотландские пуритане»; я читал сначала с усилием, потом забылся, увлеченный волшебным вымыслом… Неужели шотландскому барду на том свете не платят за каждую отрадную минуту, которую дарит его книга?..
— Да шашку-то, — сказал Чичиков и в то же время увидел почти перед самым носом своим и другую, которая, как казалось, пробиралась в дамки; откуда она взялась, это один только Бог знал. — Нет, — сказал Чичиков, вставши из-за
стола, — с тобой нет никакой возможности играть! Этак не
ходят,
по три шашки вдруг.
Авдотья Романовна то садилась к
столу и внимательно вслушивалась, то вставала опять и начинала
ходить,
по обыкновению своему, из угла в угол, скрестив руки, сжав губы, изредка делая свой вопрос, не прерывая ходьбы, задумываясь.
Он встал из-за
стола и долго
ходил по комнатам клуба, останавливаясь, как вкопанный, близ карточных игроков, но не вернулся домой раньше обыкновенного.
Безмолвная ссора продолжалась. Было непоколебимо тихо, и тишина эта как бы требовала, чтоб человек думал о себе. Он и думал. Пил вино, чай, курил папиросы одну за другой,
ходил по комнате, садился к
столу, снова вставал и
ходил; постепенно раздеваясь, снял пиджак, жилет, развязал галстук, расстегнул ворот рубахи, ботинки снял.
Дома его ждал толстый конверт с надписью почерком Лидии; он лежал на
столе, на самом видном месте. Самгин несколько секунд рассматривал его, не решаясь взять в руки, стоя в двух шагах от
стола. Потом, не
сходя с места, протянул руку, но покачнулся и едва не упал, сильно ударив ладонью
по конверту.
Иногда, чаще всего в час урока истории, Томилин вставал и
ходил по комнате, семь шагов от
стола к двери и обратно, —
ходил наклоня голову, глядя в пол, шаркал растоптанными туфлями и прятал руки за спиной, сжав пальцы так крепко, что они багровели.
Она вырвалась; Клим, покачнувшись, сел к роялю, согнулся над клавиатурой, в нем
ходили волны сотрясающей дрожи, он ждал, что упадет в обморок. Лидия была где-то далеко сзади его, он слышал ее возмущенный голос, стук руки
по столу.
По столу ходили и прыгали мухи, ощупывая хоботками пылинки сахара, а может быть, соли.
Пушки стреляли не часто, не торопясь и, должно быть, в разных концах города. Паузы между выстрелами были тягостнее самих выстрелов, и хотелось, чтоб стреляли чаще, непрерывней, не мучили бы людей, которые ждут конца. Самгин, уставая, садился к
столу, пил чай, неприятно теплый,
ходил по комнате, потом снова вставал на дежурство у окна. Как-то вдруг в комнату точно с потолка упала Любаша Сомова, и тревожно, возмущенно зазвучал ее голос, посыпались путаные слова...
Проходя по комнате, он заденет то ногой, то боком за
стол, за стул, не всегда попадает прямо в отворенную половину двери, а ударится плечом о другую, и обругает при этом обе половинки, или хозяина дома, или плотника, который их делал.
В доме, в девичьей, в кабинете бабушки, даже в гостиной и еще двух комнатах, расставлялись
столы с шитьем белья. Готовили парадную постель, кружевные подушки, одеяло.
По утрам
ходили портнихи, швеи.
В полуразвалившейся беседке ждал Марк. На
столе лежало ружье и фуражка. Сам он
ходил взад и вперед
по нескольким уцелевшим доскам. Когда он ступал на один конец доски, другой привскакивал и падал со стуком.
После каждого выстрела он прислушивался несколько минут, потом шел
по тропинке, приглядываясь к кустам, по-видимому ожидая Веру. И когда ожидания его не сбывались, он возвращался в беседку и начинал
ходить под «чертову музыку», опять бросался на скамью, впуская пальцы в волосы, или ложился на одну из скамей, кладя по-американски ноги на
стол.
— Совершенно! — произнес я в высшей степени убежденным голосом. Я сидел в креслах перед
столом, а он
ходил по комнате.
Кругом
по столу ходили постоянно три графина, с портвейном, хересом и мадерой, и останавливались на минуту перед каждым гостем.
Вечером задул свежий ветер. Я напрасно хотел писать: ни чернильница, ни свеча не стояли на
столе, бумага вырывалась из-под рук. Успеешь написать несколько слов и сейчас протягиваешь руку назад — упереться в стену, чтоб не опрокинуться. Я бросил все и пошел
ходить по шканцам; но и то не совсем удачно, хотя я уже и приобрел морские ноги.
Наш рейс
по проливу на шкуне «Восток», между Азией и Сахалином, был всего третий со времени открытия пролива. Эта же шкуна уже
ходила из Амура в Аян и теперь шла во второй раз.
По этому случаю, лишь только мы миновали пролив, торжественно, не в урочный час, была положена доска, заменявшая
стол, на свое место; в каюту вместо одиннадцати пришло семнадцать человек, учредили завтрак и выпили несколько бокалов шампанского.
— Пожалуйте, — обратился он к Нехлюдову. Они
прошли по крутой лестнице в маленькую комнатку с одним окном, письменным
столом и несколькими стульями. Смотритель сел.
— Конечно, поправится, черт их всех возьми! — крикнул «Моисей», стуча кулаком
по столу. — Разве старик чета вот этой дряни… Вон
ходят… Ха-ха!.. Дураки!.. Василий Бахарев пальцем поведет только, так у него из всех щелей золото полезет. Вот только весны дождаться, мы вместе махнем со стариком на прииски и все дело поправим Понял?
Хиония Алексеевна
прошла по мягкому персидскому ковру и опустилась на низенький диванчик, перед которым стоял
стол красного дерева с львиными лапами вместо ножек.
Даже, бывало, в праздничные дни, дни всеобщего жалованья и угощения хлебом-солью, гречишными пирогами и зеленым вином,
по старинному русскому обычаю, — даже и в эти дни Степушка не являлся к выставленным
столам и бочкам, не кланялся, не подходил к барской руке, не выпивал духом стакана под господским взглядом и за господское здоровье, стакана, наполненного жирною рукою приказчика; разве какая добрая душа,
проходя мимо, уделит бедняге недоеденный кусок пирога.
Она бросалась в постель, закрывала лицо руками и через четверть часа вскакивала,
ходила по комнате, падала в кресла, и опять начинала
ходить неровными, порывистыми шагами, и опять бросалась в постель, и опять
ходила, и несколько раз подходила к письменному
столу, и стояла у него, и отбегала и, наконец, села, написала несколько слов, запечатала и через полчаса схватила письмо, изорвала, сожгла, опять долго металась, опять написала письмо, опять изорвала, сожгла, и опять металась, опять написала, и торопливо, едва запечатав, не давая себе времени надписать адреса, быстро, быстро побежала с ним в комнату мужа, бросила его да
стол, и бросилась в свою комнату, упала в кресла, сидела неподвижно, закрыв лицо руками; полчаса, может быть, час, и вот звонок — это он, она побежала в кабинет схватить письмо, изорвать, сжечь — где ж оно? его нет, где ж оно? она торопливо перебирала бумаги: где ж оно?
Не таков был его однофамилец, с большими рыжими усами вроде сапожной щетки. Его никто не звал
по фамилии, а просто именовали: Паша Рыжеусов, на что он охотно откликался. Паша тоже считал себя гурманом, хоть не мог отличить рябчика от куропатки. Раз собеседники зло над ним посмеялись, после чего Паша не
ходил на «вторничные» обеды года два, но его уговорили, и он снова стал посещать обеды: старое было забыто. И вдруг оно всплыло совсем неожиданно, и
стол уже навсегда лишился общества Паши.
В семидесятых и восьмидесятых годах особенно славился «хлудовский
стол», где председательствовал степеннейший из степенных купцов, владелец огромной библиотеки Алексей Иванович Хлудов со своим братом, племянником и сыном Михаилом, о котором
ходили по Москве легенды.
Он заказывал такие кушанья, что гурманы рты разевали и обжирались до утра. Это был адвокат, еще молодой, но плотный мужчина, не уступавший
по весу сидевшим за
столом. Недаром это был собиратель печатной и рукописной библиотеки
по кулинарии. Про него
ходили стихи...
Когда мы вернулись в пансион, оба провинившиеся были уже тут и с тревогой спрашивали, где Гюгенет и в каком мы его оставили настроении. Француз вернулся к вечернему чаю; глаза у него были веселые, но лицо серьезно. Вечером мы
по обыкновению сидели в ряд за длинными
столами и, закрыв уши, громко заучивали уроки. Шум при этом стоял невообразимый, а мосье Гюгенет, строгий и деловитый,
ходил между
столами и наблюдал, чтобы не было шалостей.
Поднявшись
по лестнице во второй этаж, они
прошли куда-то направо, откуда доносился гул споривших голосов. Большая комната, затянутая табачным дымом, с длинным
столом посредине, походила на железнодорожный буфет. На
столе кипело два самовара, стояла чайная посуда, а кругом
стола разместились представители местного самоуправления.
Он опять сел к
столу и задумался. Харитина
ходила по комнате, заложив руки за спину. Его присутствие начинало ее тяготить, и вместе с тем ей было бы неприятно, если бы он взял да ушел. Эта двойственность мыслей и чувств все чаще и чаще мучила ее в последнее время.
Долго Галактион
ходил по опустевшему гнезду, переживая щемящую тоску. Особенно жутко ему сделалось, когда он вошел в детскую. Вот и забытые игрушки, и пустые кроватки, и детские костюмчики на стене… Чем бедные детки виноваты? Галактион присел к
столу с игрушками и заплакал. Ему сделалось страшно жаль детей. У других-то все по-другому, а вот эти будут сиротами расти при отце с матерью… Нет, хуже! Ах, несчастные детки, несчастные!
Правда, рано утром, и то уже в исходе марта, и без лыж
ходить по насту, который иногда бывает так крепок, что скачи куда угодно хоть на тройке; подкрасться как-нибудь из-за деревьев к начинающему глухо токовать краснобровому косачу; нечаянно наткнуться и взбудить чернохвостого русака с ремнем пестрой крымской мерлушки
по спине или чисто белого как снег беляка: он еще не начал сереть, хотя уже волос лезет; на пищик [Пищиком называется маленькая дудочка из гусиного пера или кожи с липового прутика, на котором издают ртом писк, похожий на голос самки рябца] подозвать рябчика — и кусок свежей, неперемерзлой дичины может попасть к вам на
стол…
Ганя, еще до того времени, как встали из-за
стола, вдруг перестал пить и отодвинул от себя бокал; что-то мрачное
прошло по лицу его.
На Катрю Анфиса Егоровна не обратила никакого внимания и точно не замечала ее. В зале она велела переставить мебель, в столовой накрыли
стол по-новому, в Нюрочкиной комнате постлали ковер — одним словом, произведена была маленькая революция, а гостья все
ходила из комнаты в комнату своими неслышными шагами и находила новые беспорядки. Когда вернулся с фабрики Петр Елисеич, он заметно смутился.
Покойницу обули в лапти, как того требовал обычай, хотя в Самосадке в лаптях никто не
ходил, спеленали
по савану широкою холстиной и положили на
стол в переднем углу.
Вообще происходило что-то непонятное, странное, и Нюрочка даже поплакала, зарывшись с головой под свое одеяло. Отец несколько дней
ходил грустный и ни о чем не говорил с ней, а потом опять все пошло по-старому. Нюрочка теперь уже начала учиться, и в ее комнате стоял особенный
стол с ее книжками и тетрадками. Занимался с ней
по вечерам сам Петр Елисеич, — придет с фабрики, отобедает, отдохнет, напьется чаю и скажет Нюрочке...
Отворив дверь, он увидел такую картину: секретарь Овсянников лежал на диване и дремал, Чермаченко
ходил по комнате, а за
столом сидели Чебаков и Сидор Карпыч.
Обедаем без больших прихотей, вместе, потом или отправляемся
ходить, или садимся за винт, чтобы доставить некоторое развлечение нашему старому товарищу Тизенгаузену, который и стар, и глух, и к тому же, может быть,
по необходимости охотник посидеть за зеленым
столом.
Между тем день стал склоняться к вечеру; на
столе у Розанова все еще стоял нетронутый обед, а Розанов, мрачный и задумчивый,
ходил по опустевшей квартире. Наконец и стемнело; горничная подала свечи и еще раз сказала...
— Водевиль! — говорила Ступина,
ходя по опустевшей комнате Ольги Александровны и держа в руках оставленную тою на
столе лаконическую записку.
— Ах, непременно и, пожалуйста, почаще! — воскликнула Мари, как бы спохватившись. — Вот вы говорили, что я с ума могу
сойти, я и теперь какая-то совершенно растерянная и решительно не сумела, что бы вам выбрать за границей для подарка; позвольте вас просить, чтобы вы сами сделали его себе! — заключила она и тотчас же с поспешностью подошла, вынула из
стола пачку ассигнаций и подала ее доктору: в пачке была тысяча рублей, что Ришар своей опытной рукой сейчас, кажется, и ощутил
по осязанию.
Я застал Наташу одну. Она тихо
ходила взад и вперед
по комнате, сложа руки на груди, в глубокой задумчивости. Потухавший самовар стоял на
столе и уже давно ожидал меня. Молча и с улыбкою протянула она мне руку. Лицо ее было бледно, с болезненным выражением. В улыбке ее было что-то страдальческое, нежное, терпеливое. Голубые ясные глаза ее стали как будто больше, чем прежде, волосы как будто гуще, — все это так казалось от худобы и болезни.
— В будущем году! Невесту он себе еще в прошлом году приглядел; ей было тогда всего четырнадцать лет, теперь ей уж пятнадцать, кажется, еще в фартучке
ходит, бедняжка. Родители рады! Понимаешь, как ему надо было, чтоб жена умерла? Генеральская дочка, денежная девочка — много денег! Мы, брат Ваня, с тобой никогда так не женимся… Только чего я себе во всю жизнь не прощу, — вскричал Маслобоев, крепко стукнув кулаком
по столу, — это — что он оплел меня, две недели назад… подлец!
Петенька воротился домой довольно поздно. Старый генерал
ходил в это время
по зале, заложив руки за спину. На
столе стоял недопитый стакан холодного чая.