Неточные совпадения
Всю ночь после того пировали чиновники
в господском
доме, округляя и облаживая дело, а Савельцев то и дело исчезал справляться
в кису, где
хранились его кровные денежки.
Всё
в доме строго делилось: один день обед готовила бабушка из провизии, купленной на ее деньги, на другой день провизию и хлеб покупал дед, и всегда
в его дни обеды бывали хуже: бабушка брала хорошее мясо, а он — требуху, печенку, легкие, сычуг. Чай и сахар
хранился у каждого отдельно, но заваривали чай
в одном чайнике, и дед тревожно говорил...
[Сборник «Дух лицейских трубадуров»
хранится теперь
в Пушкинском
Доме (К. Грот, Пушкинский Лицей, стр. 140).]
Письмо
хранится в ялуторовском
доме Муравьева-Апостола, где теперь помещается музей «Памяти декабристов» (из письма директора Тюменского областного музея Н.
Прелестный вид, представившийся глазам его, был общий, губернский, форменный: плохо выкрашенная каланча, с подвижным полицейским солдатом наверху, первая бросилась
в глаза; собор древней постройки виднелся из-за длинного и, разумеется, желтого здания присутственных мест, воздвигнутого
в известном штиле; потом две-три приходские церкви, из которых каждая представляла две-три эпохи архитектуры: древние византийские стены украшались греческим порталом, или готическими окнами, или тем и другим вместе; потом
дом губернатора с сенями, украшенными жандармом и двумя-тремя просителями из бородачей; наконец, обывательские
дома, совершенно те же, как во всех наших городах, с чахоточными колоннами, прилепленными к самой стене, с мезонином, не обитаемым зимою от итальянского окна во всю стену, с флигелем, закопченным,
в котором помещается дворня, с конюшней,
в которой
хранятся лошади;
дома эти, как водится, были куплены вежливыми кавалерами на дамские имена; немного наискось тянулся гостиный двор, белый снаружи, темный внутри, вечно сырой и холодный;
в нем можно было все найти — коленкоры, кисеи, пиконеты, — все, кроме того, что нужно купить.
Перешагнув через порог, он заметил на стене свою безобразную тень; мучительное чувство… как бешеный он выбежал из
дома и пустился
в поле; поутру явился он на дворе, таща за собою огромного волка… блуждая по лесам, он убил этого зверя длинным ножом, который неотлучно
хранился у него за пазухой… вся дворня окружила Вадима, даже господа вышли подивиться его отважности… Наконец и он насладился минутой торжества! — «Ты будешь моим стремянным!» — сказал Борис Петрович.
Не имея ни родных, ни собственного имения, я должна унижаться, чтобы получить прощение мужа. Прощения! мне просить прощения! Боже! ты знаешь дела человеческие, ты читал
в моей и
в его душе и ты видел,
в которой
хранился источник всего зла!.. (Задумывается; потом подходит медленно к креслам и садится.) Аннушка! ходила ли ты
в дом к Павлу Григоричу, чтоб разведывать, как я велела? тебя там любят все старые слуги!.. Ну что ты узнала о моем муже, о моем сыне?
Зверинец, правда, состоял из одного только боа-констриктора, скользкого, ленивого, холодного, объевшегося животного, страдавшего вечным запором. Его выползень до сих пор
хранится у меня на стене
в виде чешуйчатого прозрачного чехла, полутора сажень длины. Многое мне этот змеиный укротитель рассказывал во время перерывов между представлениями, а также
в пивной поздним вечером, по окончании панорамы, и у меня
дома, и среди игры на бильярде.
17-го мая, Нарвской части, по 6-й роте Измайловского полка,
в пять часов пополудни, при
доме № 14 загорелся нежилой сарай, где
хранилась старая мебель. Пожар прекращен без вреда для соседних зданий, причина же пожара осталась неизвестной.
Еще не все части пожарных команд успели возвратиться
в казармы, как вдруг, около трех с половиной часов пополудни, загорелось
в Гороховой улице, между Семеновским мостом и Садовою,
в доме Яковлева, где сгорел каменный двухэтажный флигель и каменные службы с сеновалом,
в которых
хранился разный столярный материал.
Доктора не было
дома. Здесь она, по согласию со слугою его или человеком, — как называют еще наших слуг и как, по словам Тьерри, называли Норманы своих невольников — положила
в кабинете карточку, служившую квитанцией
в получении денег, не без наказа, чтобы она
хранилась как зеница ока и была тотчас указана господину по возвращении его домой.
Из Киевской академии были выписаны «вертепы». Певчие пели, семинаристы представляли зрелища божественные
в лицах и пели поздравительные кантаты. Есть предание, что
в Козельце государыня останавливалась на долгое время у матери Алексея Григорьевича — Натальи Демьяновны и что
в козелецком ее
доме, принадлежавшем затем Л. П. Галагану,
хранилось то кресло, на котором сидела государыня.