Неточные совпадения
Для покорения христианству диких народов, которые нас не трогают и на угнетение которых мы ничем не вызваны, мы, вместо того чтобы прежде всего оставить их в покое, а в случае необходимости или желания сближения с ними воздействовать на них только
христианским к ним отношением,
христианским учением, доказанным истинными
христианскими делами терпения, смирения, воздержания, чистоты,
братства, любви, мы, вместо этого, начинаем с того, что, устраивая среди них новые рынки для нашей торговли, имеющие целью одну нашу выгоду, захватываем их землю, т. е. грабим их, продаем им вино, табак, опиум, т. е. развращаем их и устанавливаем среди них наши порядки, обучаем их насилию и всем приемам его, т. е. следованию одному животному закону борьбы, ниже которого не может спуститься человек, делаем всё то, что нужно для того, чтобы скрыть от них всё, что есть в нас
христианского.
Мнение это совершенно ошибочно.
Христианское учение и учение позитивистов, коммунистов и всех проповедников всемирного
братства людей, основанное на выгодности этого
братства, не имеют ничего общего между собой и отличаются друг от друга в особенности тем, что учение
христианское имеет твердые, ясные основы в душе человеческой; учение же любви к человечеству есть только теоретический вывод по аналогии.
Противоречия эти выражаются и в экономических и государственных отношениях, но резче всего это противоречие в сознании людьми
христианского закона
братства людей и необходимости, в которую ставит всех людей общая воинская повинность, каждому быть готовым к вражде, к убийству, — каждому быть в одно и то же время христианином и гладиатором.
Придет время и приходит уже, когда
христианские основы жизни — равенства,
братства людей, общности имуществ, непротивления злу насилием — сделаются столь же естественными и простыми, какими теперь нам кажутся основы жизни семейной, общественной, государственной.
И вот тут-то проповедники позитивистического, коммунистического, социального
братства на помощь этой, оказавшейся несостоятельной, человеческой любви предлагают
христианскую любовь, но только в ее последствиях, но не в ее основах: они предлагают любовь к одному человечеству без любви к богу.
Нам кажется теперь, что требования
христианского учения о всеобщем
братстве, безразличии народностей, об отсутствии собственности, о столь кажущемся странным непротивлении злу насилием — суть требования невозможного.
Третьи, не признающие Христа богом, считают, что спасение людей произойдет через медленный, постепенный прогресс, при котором основы жизни языческой заменятся понемногу основами свободы, равенства,
братства, т. е.
христианскими основами; четвертые, проповедующие общественное переустройство, считают, что спасение произойдет тогда, когда посредством насильственного переворота люди будут принуждены к общности имущества, отсутствию правительств, коллективному, а не индивидуальному труду, т. е. к осуществлению одной из сторон
христианского учения.
В этом состоит основное различие
христианского учения от учения позитивистов и всех теоретиков нехристианского всемирного
братства.
Но когда я говорил, что такого ограничения не сделано в божьем законе, и упоминал об обязательном для всех
христианском учении
братства, прощения обид, любви, которые никак не могли согласоваться с убийством, люди из народа обыкновенно соглашались, но уже с своей стороны задавали мне вопрос: каким же образом делается то, спрашивали они, что правительство, которое, по их понятиям, не может ошибаться, распоряжается, когда нужно, войсками, посылая их на войну, и казнями преступников?
Мы постоянно видим такое символическое
братство в
христианском мире, напр., в среде духовенства, и оно роковым образом вырождается в условное лицемерие.
Так
христианское добро провозгласило самые высокие принципы жизни — любовь,
братство, свободу духа.
Но духовная проповедь мира и
братства народов есть дело
христианское, и
христианская этика должна оспаривать его у рационалистического пасифизма.
Много ли христиане сделали для осуществления
христианской правды в социальной жизни, пытались ли они осуществлять
братство людей без той ненависти и насилия, в которых они обличают коммунистов?
И эта же темная классовая идея будет истреблять остатки
братства в русском народе как народе
христианском.
Братство возможно лишь во Христе, лишь для
христианского человечества, это — откровение религии любви.
Такое товарищество убивает в корне
братство людей, не только высшее единство
христианского человечества, но и среднее единство цивилизованного человечества.