Неточные совпадения
По его понятию, надо было перебить кретоном всю мебель, повесить гардины, расчистить сад, сделать мостик у пруда и посадить
цветы; но он забыл много других необходимых
вещей, недостаток которых потом измучал Дарью Александровну.
Человек пять солдат, передав винтовки товарищам, тоже ломали и дробили отжившие
вещи, — остальные солдаты подвигались все ближе к огню; в воздухе, окрашенном в два
цвета, дымно-синеватый и багряный, штыки блестели, точно удлиненные огни свеч, и так же струились вверх.
По ночам, волнуемый привычкой к женщине, сердито и обиженно думал о Лидии, а как-то вечером поднялся наверх в ее комнату и был неприятно удивлен: на пружинной сетке кровати лежал свернутый матрац, подушки и белье убраны, зеркало закрыто газетной бумагой, кресло у окна — в сером чехле, все мелкие
вещи спрятаны,
цветов на подоконниках нет.
Ногою в зеленой сафьяновой туфле она безжалостно затолкала под стол книги, свалившиеся на пол, сдвинула
вещи со стола на один его край, к занавешенному темной тканью окну, делая все это очень быстро. Клим сел на кушетку, присматриваясь. Углы комнаты были сглажены драпировками, треть ее отделялась китайской ширмой, из-за ширмы был виден кусок кровати, окно в ногах ее занавешено толстым ковром тускло красного
цвета, такой же ковер покрывал пол. Теплый воздух комнаты густо напитан духами.
Гордость, человеческое достоинство, права на уважение, целость самолюбия — все разбито вдребезги! Оборвите эти
цветы с венка, которым украшен человек, и он сделается почти
вещью.
Кожа акулы очень ценится столярами для полировки дерева; кроме того, ею обивают разные
вещи; в Японии обтягивают сабли. Мне один японец подарил маленький баул, обтянутый кожей акулы; очень красиво, похоже немного на тисненый сафьян. Мне показали потом маленькую рыбку, в четверть аршина величиной, найденную прилипшею к спине акулы и одного
цвета со спиной. У нас попросту называли ее прилипалой. На одной стороне ее был виден оттиск шероховатой кожи акулы.
Вещь прекрасная, но жуткая: каменная пустыня, кровавая от лучей заката, посредине — озеро
цвета застывшей крови.
Воображению
вещал: лети в беспредельность мечтаний и возможности, собери яркие
цветы одушевленного и, вождаяся вкусом, украшай оными самую неосязательность.
— Превосходные! — продолжал поручик, обращаясь уже более к дамам. — Мебель обита пунцовым бархатом, с черными
цветами —
вещь, кажется, очень обыкновенная, но в работе это дивно как хорошо! Потом эти канделябры, люстры и, наконец, огромнейшие картины фламандской школы! Я посмотрел на некоторые, и, конечно, судить трудно, но, должно быть, оригиналы — чудо, что такое!
На нем была незатасканная фуражка, тонкая, немного странного лиловатого
цвета шинель, из-под борта которой виднелась золотая цепочка часов; панталоны со штрипками и чистые, блестящие, хотя и с немного стоптанными в разные стороны каблуками, опойковые сапоги, но не столько по этим
вещам, которые не встречаются обыкновенно у пехотного офицера, сколько по общему выражению его персоны, опытный военный глаз сразу отличал в нем не совсем обыкновенного пехотного офицера, а немного повыше.
Прибыв в пустой дом, она обошла комнаты в сопровождении верного и старинного Алексея Егоровича и Фомушки, человека, видавшего виды и специалиста по декоративному делу. Начались советы и соображения: что из мебели перенести из городского дома; какие
вещи, картины; где их расставить; как всего удобнее распорядиться оранжереей и
цветами; где сделать новые драпри, где устроить буфет, и один или два? и пр., и пр. И вот, среди самых горячих хлопот, ей вдруг вздумалось послать карету за Степаном Трофимовичем.
От множества мягкой и красивой мебели в комнате было тесно, как в птичьем гнезде; окна закрывала густая зелень
цветов, в сумраке блестели снежно-белые изразцы печи, рядом с нею лоснился черный рояль, а со стен в тусклом золоте рам смотрели какие-то темные грамоты, криво усеянные крупными буквами славянской печати, и под каждой грамотой висела на шнуре темная, большая печать. Все
вещи смотрели на эту женщину так же покорно и робко, как я.
Она бросилась ко мне и вымазала меня слезами восторга. Тому же подвергся Товаль, старавшийся не потерять своего снисходительного, саркастического, потустороннего экспансии вида. Потом начался осмотр, и, когда он наконец кончился, в глазах Дэзи переливались все
вещи, перспективы,
цветы, окна и занавеси, как это бывает на влажной поверхности мыльного пузыря. Она сказала...
Одна за другой в голове девушки рождались унылые думы, смущали и мучили ее. Охваченная нервным настроением, близкая к отчаянию и едва сдерживая слезы, она все-таки, хотя и полусознательно, но точно исполнила все указания отца: убрала стол старинным серебром, надела шелковое платье
цвета стали и, сидя перед зеркалом, стала вдевать в уши огромные изумруды — фамильную драгоценность князей Грузинских, оставшуюся у Маякина в закладе вместе со множеством других редких
вещей.
Все
вещи разложены были на красном сукне и местами перемешаны с горшками роскошнейших
цветов; некоторые томы из библиотеки Николя, более красивые по переплету, были расставлены на полках и этажерках; около дюжины довольно плохих масленых картин, подаренных стариком Оглоблиным для розыгрыша в лотерею и привезенных в грязном, закоптелом виде из его деревенского дома, были Жуквичем заново покрыты лаком и вставлены в новые золоченые рамы.
Елизавету же Петровну, как видно, сильно заняло ее новое предположение, так что, выйдя из-за стола, она, не теряя ни минуты, позвала Марфушу и дворника и заставила их
вещи свои перетаскивать в комнату Елены, а
вещи Елены — в свою комнату, и при этом последнюю заметно старалась убрать как можно наряднее; для этой цели Елизавета Петровна оставила в этой комнате свой ковер, свой ломберный стол и на нем вазы с восковыми
цветами.
Для ленивого тела — мягкие кушетки, мягкие табуретки, для ленивых ног — ковры, для ленивого зрения — линючие, тусклые или матовые
цвета; для ленивой души — изобилие на стенах дешевых вееров и мелких картин, в которых оригинальность исполнения преобладает над содержанием, избыток столиков и полочек, уставленных совершенно ненужными и не имеющими цены
вещами, бесформенные лоскутья вместо занавесей…
Обидно было видеть, что мать, такая прямодушная раньше, теперь хитрит с людями и фальшивит; она, видимо, боится Пётра и, чтоб он но замечал этого, говорит с ним льстиво, восхищается его деловитостью; боится она, должно быть, и насмешливых глаз Алексея, ласково шутит с ним, перешёптывается о чём-то и часто делает ему подарки; в день именин подарила фарфоровые часы с фигурками овец и женщиной, украшенной
цветами; эта красивая, искусно сделанная
вещь всех удивила.
Белесова (указывает на Цыплунову). Маменька обещала мне найти по соседству с ними одну или две комнаты, больше мне не нужно. Завтра же я велю продать мебель и все свои лишние
вещи; я возьму только
цветы. Мы теперь идем смотреть новую квартиру.
На Фоминой, когда мы уже собирались ехать, все было уложено, и муж, делавший уже покупки подарков,
вещей,
цветов для деревенской жизни, был в особенно нежном и веселом расположении духа, кузина неожиданно приехала к нам и стала просить остаться до субботы, с тем чтоб ехать на раут к графине Р. Она говорила, что графиня Р. очень звала меня, что бывший тогда в Петербурге принц М. еще с прошлого бала желал познакомиться со мной, только для этого и ехал на раут и говорил, что я самая хорошенькая женщина в России.
Основавшися на таком ясном и справедливом заключении моей маменьки, женщины хотя и неученой, но с большим количеством здравого рассудка и потому видящей все
вещи в настоящем виде,
цвете и мере и сходно с моими понятиями, я всем моим рассуждениям произнес следующий результат: «тьфу» и, произнеся это маменькино любимое выражение, и, по примеру их, плюнув в самом деле, вступил"в синтаксис"с видом самодовольства.
И когда Сердюков очнулся, то ему показалось, что он не спал, а только думал упорно и беспорядочно об этих
вещах. На дворе уже начиналось утро. В тумане по-прежнему нельзя было ничего разобрать, но он был уже белого, молочного
цвета и медленно колебался, как тяжелая, готовая подняться занавесь.
Чего не знал наш друг опальный?
Слыхали мы в тюрьме своей
И басни хитрые Крылова,
И песни
вещие Кольцова,
Узнали мы таких людей,
Перед которыми поздней
Слепой народ восторг почует,
Вздохнет — и совесть уврачует,
Воздвигнув пышный мавзолей.
Так иногда, узнав случайно,
Кто спас его когда-то тайно,
Бедняк, взволнованный, бежит.
Приходит, смотрит — вот жилище,
Но где ж хозяин? Всё молчит!
Идет бедняга на кладбище
И на могильные плиты
Бросает поздние
цветы…
Мы наскоро собрали свои
вещи, растащили костер и тронулись. Небо еще не изменило своего темного
цвета, но восток уже побледнел и звезды потеряли яркость. Легкий утренний ветерок, суетливый и холодный, набегал изредка и чуть трепетал в вершинах деревьев.
Елена любила быть одна, среди прекрасных
вещей в своих комнатах, в убранстве которых преобладал белый
цвет, в воздухе носились легкие и слабые благоухания, и мечталось о красоте так легко и радостно. Все благоухало здесь едва различными ароматами: Еленины одежды пахли розами и фиалками, драпировки — белыми акациями; цветущие гиацинты разливали свои сладкие и томные запахи. Было много книг, — Елена читала много, но только избранные и строгие творения.
Все поклали в сундуки — и одежу, и посуду, и другие
вещи: мебель только да
цветы остались. Уложившись, успокоилась Марья Гавриловна, и не то утомилась она непривычною работою, не то на душу темное облачко налетело, вдруг опустилась и взгрустнула.
Заготовила было Фленушка сон-траву подложить под подушку Василью Борисычу — пусть бы приснился ему
вещий сон, пусть бы узнал он судьбу свою, увидал бы во сне свою суженую… Бросила липкий
цветок — не надо… Наяву все узнано, не во сне все угадано…
«Бог одинаково живет во всех
вещах, а
вещь ничего не знает о Боге; и Он не открывается
вещи, а она получает от Него силу, но по своему свойству, — или от его любви, или от его гнева; и от чего она берет ее, то и обнаруживается вовне, и если есть благо в ней, то для злобы оно как бы закрыто, как вы можете видеть на примере куста шиповника; еще более на других колючих
вещах: из него ведь вырастает прекрасный душистый
цветок, и в нем лежат два свойства любовное и враждебное, какое побеждает, то и дает плод» [IV, 343–344, § 49.].
Нечего и прибавлять, что в этот день русские и американцы наговорили друг другу много самых приятных
вещей, и Володя на другой день, поздно проснувшись, увидел у себя на столике пять женских перчаток и множество ленточек разных
цветов, подаренных ему на память, и вспомнил, как он горячо целовался с почтенным шерифом и двумя репортерами, когда пил вместе с ними шампанское в честь освобождения негров и в честь полной свободы во всем мире.
— А кстати о
цветах! — проговорил он и, оглянувшись, добавил полушепотом, — знаешь, какая преуморительная
вещь: я, умываясь, разболтался с твоей маленькой камер-фрау.
И мы не можем примириться со смертью, не только со смертью человека, но и со смертью животных,
цветов, деревьев,
вещей, домов.
За эти деньги не купишь ни модной, короткой кофточки, ни высокой шляпы, ни туфель бронзового
цвета, а без этих
вещей она чувствовала себя точно голой.
Прибавьте к этому две кафельные печи с лежанками, разубранные
цветами и грифами, —
вещь драгоценная в тогдашнее время.
— Ну, так в этом самом Ревизоре, Иван Александрович Хлестаков говорит, что он"любит срывать
цветы удовольствия". Но знаете ли, что срывать их умно и разнообразно — очень нелегкая
вещь.
Лучший номер, куда принесли
вещи приезжего, находился на втором этаже. Там было всего три, четыре номера и двери двух из них выходили в обширную залу, занятую громадным обеденным столом, сервированным довольно опрятно и даже украшенным двумя фарфоровыми вазами с букетами искусственных
цветов.
По стене, шкапами не занятой, висели лоскуты разных материй, пуками по
цветам прибранных, тут же гусиное крыло, чтобы сметать с них пыль, мотки ниток, подметки и стельки новые и поношенные, содранные кожаные переплеты с книг и деревяшки для пуговиц — все это с надписями, иероглифами, заметками и вычислениями и все в таком порядке, что неусыпный хранитель этих сокровищ мог в одну минуту взять
вещи, ему нужные, и знать, когда они поступили к нему в приход, сколько из них в расходе и затем в остатке.
Носильщики перенесли
вещи на пароход, и мы поплыли по Байкалу, поверхность которого была гладка как зеркало, а
цвет воды совершенно изумрудный.
Пономарь
Цветков, за крайнюю нетрезвость, утайку братских и церковных денег, «проматывание собственных
вещей» (такого преступления, как «проматывание собственных
вещей», нет в уголовном кодексе; вероятно, это отнесено к расточительству) и как не подающий надежды на исправление, отрешен навсегда.