Неточные совпадения
Но А. Д. Самарин столкнулся с темным, иррациональным началом в
церковной жизни, в точке скрепления церкви и
государства, с влияниями, которые не могут быть даже названы реакционными, так как для них нет никакого разумного имени.
Таким образом (то есть в целях будущего), не церковь должна искать себе определенного места в
государстве, как «всякий общественный союз» или как «союз людей для религиозных целей» (как выражается о церкви автор, которому возражаю), а, напротив, всякое земное
государство должно бы впоследствии обратиться в церковь вполне и стать не чем иным, как лишь церковью, и уже отклонив всякие несходные с
церковными свои цели.
Таким образом, все происходит без малейшего сожаления
церковного, ибо во многих случаях там церквей уже и нет вовсе, а остались лишь церковники и великолепные здания церквей, сами же церкви давно уже стремятся там к переходу из низшего вида, как церковь, в высший вид, как
государство, чтобы в нем совершенно исчезнуть.
В церкви и в вере дана абсолютная истина и абсолютная жизнь, и именно поэтому сфера
церковной жизни должна быть отграничена от
государства и от знания как сфер принудительных и неабсолютных.
Так что если прежде только человек, исповедующий
церковное религиозное учение, мог, признавая себя при этом чистым от всякого греха, участвовать во всех преступлениях, совершаемых
государством, и пользоваться ими, если он только при этом исполнял внешние требования своего исповедания, то теперь и все люди, не верящие в
церковное христианство, имеют такую же твердую светскую научную основу для признания себя чистыми и даже высоконравственными людьми, несмотря на свое участие в государственных злодеяниях и пользование ими.
В странах, где есть государственная религия, детей обучают бессмысленным кощунствам
церковных катехизисов, с указанием необходимости повиновения властям; в республиканских
государствах их обучают дикому суеверию патриотизма и той же мнимой обязательности повиновения правительствам.
Носители прежней власти, теряя веру в
церковную для нее опору и живое чувство религиозной связи с подданными, все больше становились представителями вполне светского абсолютизма, борющегося с подданными за свою власть под предлогом защиты своих священных прав: священная империя, накануне своего падения, вырождается в полицейское
государство, пораженное страхом за свое существование.
Государство, семья, наука, искусство должны стать внецерковны, их нельзя насильственно удерживать в
церковной ограде.
Собор должен будет определить отношение церкви к
государству, решить целый ряд вопросов
церковного быта.
И если в старой связи церкви и
государства нарушено было заповеданное Христом отношение между «божьим» и «кесаревым», то это было внутренним падением
церковного народа,
церковного человечества, его соблазном и порабощением «миру сему».
Войны, отношения
государств устанавливаются на принципе народности, равновесии, на чем хотите, только не на
церковных началах.
Перед первым революционным обер-прокурором встала задача развязать старые отношения церкви и
государства, снять с церкви оковы, освободить
церковный строй от того, что ему было навязано старой властью.
Если в старой России, до революции, церковь была долгое время в рабстве у самодержавного
государства и управлялась деспотически то Победоносцевым, то Григорием Распутиным, если после революционного переворота церковь бессильна справиться с безбожной народной стихией и не может иметь определяющего влияния на судьбу России, то это означает не немощь той Церкви Христовой, которой не одолеют и врата адовы, а немощь
церковного народа, духовное падение народа, слабость веры, утерю религиозной верности.
И
церковный народ, и
церковная иерархия привыкли к приниженной пассивности, вся активность была возложена на органы
государства.