Неточные совпадения
Но в семье она — и не для того только, чтобы показывать пример, а от всей души — строго исполняла все
церковные требования, и то, что дети около
года не были у причастия, очень беспокоило ее, и, с полным одобрением и сочувствием Матрены Филимоновны, она решила совершить это теперь,
летом.
— Ой, нет! — живо сказала Любаша. — Куда им! Они такие… мудрые. Но там была свадьба; Лида живет у Премировой, и племянница ее вышла замуж за торговца
церковной утварью. Жуткий такой брак и — по Шопенгауэру: невеста — огромная, красивая такая, Валкирия; а жених — маленький, лысый, желтый, бородища, как у Варавки, глаза святого, но — крепенький такой дубок. Ему
лет за сорок.
— Покойников во всяк час видеть можно, — с уверенностью подхватил Ильюшка, который, сколько я мог заметить, лучше других знал все сельские поверья… — Но а в родительскую субботу ты можешь и живого увидеть, за кем, то есть, в том
году очередь помирать. Стоит только ночью сесть на паперть на
церковную да все на дорогу глядеть. Те и пойдут мимо тебя по дороге, кому, то есть, умирать в том
году. Вот у нас в прошлом
году баба Ульяна на паперть ходила.
Каждый
год отец мой приказывал мне говеть. Я побаивался исповеди, и вообще
церковная mise en scene [постановка (фр.).] поражала меня и пугала; с истинным страхом подходил я к причастию; но религиозным чувством я этого не назову, это был тот страх, который наводит все непонятное, таинственное, особенно когда ему придают серьезную торжественность; так действует ворожба, заговаривание. Разговевшись после заутрени на святой неделе и объевшись красных яиц, пасхи и кулича, я целый
год больше не думал о религии.
Сатир уже три раза был в бегах. Походит
года два-три, насбирает денег на
церковное строение и воротится. Он и балахон себе сшил такой, чтоб на сборщика походить, и книжку с воззванием к христолюбивым жертвователям завел, а пелену на книжку тетеньки-сестрицы ему сшили. А так как в нашей церкви колокол был мал и плох, то доставляемый им сбор присовокуплялся к общей сумме пожертвований на покупку нового колокола.
Отец Василий был доволен своим приходом: он получал с него до пятисот рублей в
год и, кроме того, обработывал свою часть
церковной земли. На эти средства в то время можно было прожить хорошо, тем больше, что у него было всего двое детей-сыновей, из которых старший уже кончал курс в семинарии. Но были в уезде и лучшие приходы, и он не без зависти указывал мне на них.
В 1865
году мне пришлось побывать в нашем захолустье. В один из небольших
церковных праздников отправился я к обедне в тот самый приход, к которому принадлежали и Пустотеловы. Церковь была совершенно пуста; кроме
церковного причта да старосты, я заметил только двух богомольцев, стоявших на небольшом возвышении, обтянутом потемневшим и продырявленным красным сукном. То были старики Пустотеловы.
Пробывши в безвестной отлучке три
года, он воротился домой. Предсказание отца сбылось: беглец принес в пользу церкви около трехсот рублей. Это всех обрадовало и даже отчасти примирило с ним матушку. Все равно не минешь новый колокол покупать, и, если недостанет
церковных денег, придется своих собственных добавлять, так вот Сатиров-то сбор и пригодится…
В те
годы обращенность к старцам была более характерна для интеллигенции, которая хотела стать по-настоящему православной, чем для традиционно-бытовых православных, которые никогда от
церковного православия не отходили.
В 18
году я участвовал в
церковном шествии приходов с патриархом во главе.
Летом 17
года, в стихии революции, в Москве происходили
церковные собрания, подготовлявшие епархиальный съезд и собор.
Три
года водил за ручку Коську старик по зимам на
церковные паперти, а
летом уходил с ним в Сокольники и дальше, в Лосиный остров по грибы и тем зарабатывал пропитание.
Часов в пять чудного летнего утра в конце июня 1870
года с книжками филаретовского катехизиса и
церковной истории я шел за город к грабовой роще. В этот день был экзамен по «закону божию», и это был уже последний.
Он так часто и грустно говорил: было, была, бывало, точно прожил на земле сто
лет, а не одиннадцать. У него были, помню, узкие ладони, тонкие пальцы, и весь он — тонкий, хрупкий, а глаза — очень ясные, но кроткие, как огоньки лампадок
церковных. И братья его были тоже милые, тоже вызывали широкое доверчивое чувство к ним, — всегда хотелось сделать для них приятное, но старший больше нравился мне.
А как минуло мне девять
лет, зазорно стало матушке по миру водить меня, застыдилась она и осела на Балахне; кувыркается по улицам из дома в дом, а на праздниках — по
церковным папертям собирает.
О болезненности ссыльного населения я могу судить только по отчету за 1889 г., но, к сожалению, он составлен по данным больничных «Правдивых книг», которые ведутся здесь крайне неряшливо, так что мне пришлось еще взять на помощь
церковные метрические книги и выписать из них причины смерти за последние десять
лет.
— Ну, это не в Беловодье, а на расейской стороне. Такое озеро есть, а на берегу стоял святый град Китиш. И жители в нем были все благочестивые, а когда началась никонианская пестрота — святой град и ушел в воду. Слышен и звон и
церковная служба. А мы уйдем на Кавказ, сестрица. Там места нежилые и всякое приволье. Всякая гонимая вера там сошлась: и молоканы, и субботники, и хлысты… Тепло там круглый
год, произрастание всякое, наших братьев и сестер найдется тоже достаточно… виноград…
Он не прямо из лавры поступил в монашество, но
лет десять профессорствовал и, только уж овдовев, постригся, а потому жизнь светскую ведал хорошо; кроме того, по характеру, был человек общительный, умный, довольно свободомыслящий для монаха и при этом еще весьма ученый, особенно по части
церковной истории.
— Фотий, говорят, очень болен [Фотий… очень болен. — Архимандрит Фотий (в миру Петр Никитич Спасский), реакционный
церковный деятель. Умер 26 февраля 1838
года.]!.. Я недавно видел графиню в одном салоне, — она в отчаянии! — объяснил Сергей Степаныч.
Из этих присланных мне ими журналов, брошюр и книг я узнал, до какой степени уже много
лет тому назад ими неопровержимо была доказана для христианина обязанность выполнения заповеди о непротивлении злу насилием и была обличена неправильность
церковного учения, допускающего казни и войны.
Уже отгуляли рекрута — в этом
году не очень буйно: вырвали три фонаря на базарной площади, выбили стёкла в доме земской управы и, когда дрались со слободскими, сломали часть
церковной ограды у Николы, — палки понадобились.
Явившийся тогда подрядчик, оренбургских казаков сотник Алексей Углицкий, обязался той соли заготовлять и ставить в оренбургский магазин четыре
года, на каждый
год по пятидесяти тысяч пуд, а буде вознадобится, то и более, ценою по 6 коп. за пуд, своим коштом, а сверх того в будущий 1754
год,
летом построить там своим же коштом, по указанию от Инженерной команды, небольшую защиту оплотом с батареями для пушек, тут же сделать несколько покоев и казарм для гарнизону и провиантский магазин и на все жилые покои в осеннее и зимнее время ставить дрова, а провиант, сколько б там войсковой команды ни случилось, возить туда из Оренбурга на своих подводах, что всё и учинено, и гарнизоном определена туда из Алексеевского пехотного полку одна рота в полном комплекте; а иногда по случаям и более военных людей командируемо бывает, для которых, яко же и для работающих в добывании той соли людей (коих человек ста по два и более бывает), имеется там церковь и священник с
церковными служителями.
На другой день после этого свидания пришелся как раз праздник Св. Троицы, выпавший в этом
году на день великомученика Тимофея, когда, по народным сказаниям, бывают знамения перед неурожаем. Село Переброд в
церковном отношении считалось приписным, то есть в нем хотя и была своя церковь, но отдельного священника при ней не полагалось, а наезжал изредка, постом и по большим праздникам, священник села Волчьего.
Если вы удивитесь, что такой-то ничего не имел несколько
лет назад и был беден, как
церковная мышь, а теперь ворочает десятками тысяч собственного капитала, имеет несколько домов в Перми или в Екатеринбурге, вам совершенно серьезно ответят стереотипной фразой: «Да ведь он служил в караване…» Дальнейших пояснений не требуется все равно как для человека, побывавшего в Калифорнии, сопричисленного к интендантскому ведомству или ограбившего какой-нибудь банк.
Приход был маленький и бедный, и едва ли на долю Николая Матвеича доставалось от
церковных доходов рублей пятьдесят, шестьдесят в
год.
Пришла весна 1804
года, и на страстной неделе Григорий Иваныч говел со мною, соблюдая пост и
церковные обряды со всею строгостью.
Однажды — это было в ясный осенний день, перед вечером — старик Цыбукин сидел около
церковных ворот, подняв воротник своей шубы, и виден был только его нос и козырек от фуражки. На другом конце длинной лавки сидел подрядчик Елизаров и рядом с ним школьный сторож Яков, старик
лет семидесяти, без зубов. Костыль и сторож разговаривали.
И говорит равнодушно, потому что привыкла. Почему-то и
летом и зимой одинаково он ходит в шубе и только в очень жаркие дни не выходит, сидит дома. Обыкновенно, надевши шубу и подняв воротник, запахнувшись, он гуляет по деревне, по дороге на станцию, или сидит с утра до вечера на лавочке около
церковных ворот. Сидит и не пошевельнется. Прохожие кланяются ему, но он не отвечает, так как по-прежнему не любит мужиков. Когда его спрашивают о чем-нибудь, то он отвечает вполне разумно и вежливо, но кратко.
Ещё когда минуло мне шесть
лет, начал Ларион меня грамоте учить по-церковному, а через две зимы у нас школу открыли, — он меня в школу свёл. Сначала я несколько откачнулся от Лариона. Учиться понравилось мне, взялся я за книжки горячо, так что он, бывало, спросит урок у меня и, прослушав, скажет...
В первые
годы царствования Екатерины до турецкой войны в семь наборов собрано до 327 044 человек, кроме
церковных причетников.
Петруся, как я и сказал, удивительно преуспевал в чтении; после трех
лет ученья не было той книги
церковной печати, которой бы он не мог разобрать, и читал бойко.
—… А только по всему Покровскому лучший двор. Богобоязненные, трудолюбивые мужики. Старик тридцать
лет старостой
церковным, ни вина не пьет, ни словом дурным не бранится, в церковь ходит. (Знал приказчик, чем подкупить.) И главное дело, доложу вам, у него сыновей только двое, а то племянники. Мир указывает, а по-настоящему ему бы надо двойниковый жребий кидать. Другие и от трех сыновей поделились, по своей необстоятельности, а теперь и правы, а эти за свою добродетель должны пострадать.
Бояре, посланные для испытания вер, вовсе не думают о внутреннем их содержании и достоинстве, а обращают внимание только на внешность: болгарская служба им не понравилась, у немцев не нашли они никакой красоты, а от Византии были в восторге, потому что там, по наивному рассказу Нестора, патриарх, услышав об их прибытии, — «повеле создать крилос, по обычаю сотвориша праздник и кадила возжгоша, пения и лики составиша; и иде с ними в церковь, и поставиша я на пространьне месте, показающе красоту
церковную, пения и службы архиерейски» (Нестор, под
годом 6495).
Кудесник-законодатель перевертывает календарь, вместо
церковных праздников он отмечает иные благоприятные дни для чудес — дни легкие и черные; он создает условия для успешности всех начинаний — и эти условия — иные, чем правовые или нравственные нормы; между тем они так же строго формальны, как эти нормы: так, заговор должен быть произносим с совершенной точностью, так же следует исполнять обряд; зубы у заговаривающего должны быть все целы; передать силу заговора можно только младшему
летами; некоторые заговоры нужно произносить под связанными ветвями березки, над следом; другие — натощак, на пороге, в чистом поле, лицом к востоку, на ущерб луны.
Ананий Яковлев. Веры
церковной, и ко святым тайнам ходил тоже в Питере кажинный
год.
Солнце уже склонялось к западу, пышная природа Юга была во всей красе своего вечного
лета, когда в длинной платановой аллее, обвитой каменною оградой монастыря, показался игумен с юным другом своим, Феодором; уже неоднократно изливал он долго страдавшую душу свою в этот чистый сосуд, сосуд
церковный, божий.
— Троицкая служба трудная, Василий Борисыч, — молвила Манефа, — трудней ее во всем кругу [Круг (
церковный) — устав службы на весь
год.] нет: и стихеры большие и канон двойной, опять же самогласных [Самогласен —
церковная песнь, имеющая свой особый напев.] довольно… Гляди, справишься ли ты, Марьюшка?
И вспомянули ревнители древнего благочестия изреченные
лет полтораста тому назад словеса своего «страдальца», протопопа Аввакума Петровича, разрешившего поклоняться чудотворным иконам, хранимым никонианами, но не иначе как на открытом месте, например, на крестных ходах, а отнюдь не под
церковными сводами.].
— Красота-то где будет
церковная? Ведь без малого двести
годов сияла она в наших часовнях, двести
годов творились в них молитвы по древнему чину за всех христиан православных… И того лишиться должны!.. Распу́дится наше словесное стадо, смолкнет пение за вся человеки и к тому не обновится… Древнее молчание настанет… В вертепах и пропастях земных за имя Христово придется нам укрываться…
Между тем в зале за темною занавесью шло обычное торжество. Соединенный хор больших, средних и маленьких под управлением Фимочки, такого же злого и нервного, как и в былые
годы, а теперь еще более взвинченного благодаря побегу своей помощницы по
церковному пению регента Сони Кузьменко, которую он никак не мог кем-либо заменить, пел и «Серую Утицу», и «Был у Христа-Младенца сад», и «Весну-красну», и «Елку-Зеленую», словом, все песни приютского репертуара.
Он имел от роду
лет тридцать пять, происходил откуда-то из мещан; провел всю свою жизнь в занятиях
церковною живописью, был очень умен и наблюдателен; любил кутнуть и считал себя знатоком
церковного пения, постоянно распевал разные херувимские и концерты, но пел их не сплошь, а только одни басовые партии, отчего, если его слушать из-за стены, выходило похоже на пение сумасшедшего.
— Ах, все мы оторваны от родных, все мы здесь на той же чужбине, — немного раздраженно произнесла толстушка. — Разве тебе, Налечка, приятно прозябать нынешнее
лето в институтской тюрьме? И какое глупое, какое нелепое правило оставлять выпускной класс на все
лето в институте якобы для усовершенствования в
церковном пении и языках! Многому мы выучимся за три месяца, подумаешь!
Весь институт отсутствовал, разъехавшись на летние вакации, за исключением старшего класса, которому надлежало, согласно старым традициям, проводить
лето в учебном заведении для усовершенствования в языках и
церковном пении, да еще десятка два воспитанниц младших классов, родители или родственники которых, по домашним обстоятельствам, не могли взять девочек на летнее каникулярное время домой.
В Теркине в последние
годы совсем заглохли призывы верующего. Больше пяти
лет он не бывал у исповеди. Его чувство отворачивалось от всего
церковного. Духовенства он не любил и не скрывал этого; терпеть не мог встретить рясу и поповскую шапку или шляпу с широкими полями.
Построили дом, вместимостью не меньше храма, покрыли его железом; даже загородили проходившую тут проезжую дорожку, чтобы ни конный, ни пеший не мешали делать что нужно, и вот что придумали: завести в этой русской школе такого учителя, чтобы он за одну учительскую плату был тоже
церковным сторожем, а кстати также был бы
летом звонарем, подметал бы церковь и ходил у дьякона, у батюшек и у старосты на посылках…
Год траура по Петру Иннокентьевичу уже приближался к концу, когда новое горе, поразившее обитателей высокого дома, вызвало новое препятствие для Бориса Ивановича и Тани в осуществлении соединения их любящих сердец перед
церковным алтарем.
Униженная всенародно в
церковном ходе восьмого июня 1689
года, царевна поспешила решительно грянуть в своего брата и соперника третьим стрелецким бунтом, где в залог успеха была положена ее собственная голова.
Голос имею, что твоя труба, несколько раз в церкви Апостола читал и от
церковного старосты одобрение получил, а что касается до молодости, то всего тридцать два
года и все зубы целы».
Кроме военного, молодой Суворов с самых ранних
лет получил и религиозное образование. Он отличался набожностью и благочестием, любил сидеть над Библией и изучил в совершенстве весь
церковный круг.
Когда в 1770
году было сделано покушение на жизнь короля Станислава Понятовского, Сестренцевич, бывший в ту пору виленским суффраганом, не затруднился выступить на
церковной кафедре с обличительною речью против своеволия и бурливости своих соотечественников, не щадя при этом могущественных магнатов.