Неточные совпадения
— Уж прикажите за братом послать, — сказала она, — всё он изготовит
обед; а то, по вчерашнему, до шести
часов дети не евши.
— Ну, во всяком случае я заеду домой пред
обедом, — сказал он, глядя на
часы.
Из театра Степан Аркадьич заехал в Охотный ряд, сам выбрал рыбу и спаржу к
обеду и в 12
часов был уже у Дюссо, где ему нужно было быть у троих, как на его счастье, стоявших в одной гостинице: у Левина, остановившегося тут и недавно приехавшего из-за границы, у нового своего начальника, только что поступившего на это высшее место и ревизовавшего Москву, и у зятя Каренина, чтобы его непременно привезти обедать.
Ровно в пять
часов, бронзовые
часы Петр I не успели добить пятого удара, как вышел Алексей Александрович в белом галстуке и во фраке с двумя звездами, так как сейчас после
обеда ему надо было ехать.
Обед был накрыт на четырех. Все уже собрались, чтобы выйти в маленькую столовую, как приехал Тушкевич с поручением к Анне от княгини Бетси. Княгиня Бетси просила извинить, что она не приехала проститься; она нездорова, но просила Анну приехать к ней между половиной седьмого и девятью
часами. Вронский взглянул на Анну при этом определении времени, показывавшем, что были приняты меры, чтоб она никого не встретила; но Анна как будто не заметила этого.
Разговор их был прерван Анной, нашедшею общество мужчин в бильярдной и с ними вместе возвращавшеюся на террасу. До
обеда еще оставалось много времени, погода была прекрасная, и потому было предложено несколько различных способов провести эти остающиеся два
часа. Способов проводить время было очень много в Воздвиженском, и все были не те, какие употреблялись в Покровском.
После графини Лидии Ивановны приехала приятельница, жена директора, и рассказала все городские новости. В три
часа и она уехала, обещаясь приехать к
обеду. Алексей Александрович был в министерстве. Оставшись одна, Анна дообеденное время употребила на то, чтобы присутствовать при
обеде сына (он обедал отдельно) и чтобы привести в порядок свои вещи, прочесть и ответить на записки и письма, которые у нее скопились на столе.
Вместе с путешественником было доложено о приезде губернского предводителя, явившегося и Петербург и с которым нужно было переговорить. После его отъезда нужно было докончить занятия будничные с правителем дел и еще надо было съездить по серьезному и важному делу к одному значительному лицу. Алексей Александрович только успел вернуться к пяти
часам, времени своего
обеда, и, пообедав с правителем дел, пригласил его с собой вместе ехать на дачу и на скачки.
После
обеда часов в шесть я пошел на бульвар: там была толпа; княгиня с княжной сидели на скамье, окруженные молодежью, которая любезничала наперерыв.
За два
часа до
обеда Андрей Иванович уходил к себе в кабинет затем, чтобы заняться сурьезно и действительно.
Гости слышали, как он заказывал повару
обед; сообразив это, Чичиков, начинавший уже несколько чувствовать аппетит, увидел, что раньше пяти
часов они не сядут за стол.
На другой день Чичиков отправился на
обед и вечер к полицеймейстеру, где с трех
часов после
обеда засели в вист и играли до двух
часов ночи.
И так они старели оба.
И отворились наконец
Перед супругом двери гроба,
И новый он приял венец.
Он умер в
час перед
обедом,
Оплаканный своим соседом,
Детьми и верною женой
Чистосердечней, чем иной.
Он был простой и добрый барин,
И там, где прах его лежит,
Надгробный памятник гласит:
Смиренный грешник, Дмитрий Ларин,
Господний раб и бригадир,
Под камнем сим вкушает мир.
Уж восемь робертов сыграли
Герои виста; восемь раз
Они места переменяли;
И чай несут. Люблю я
часОпределять
обедом, чаем
И ужином. Мы время знаем
В деревне без больших сует:
Желудок — верный наш брегет;
И кстати я замечу в скобках,
Что речь веду в моих строфах
Я столь же часто о пирах,
О разных кушаньях и пробках,
Как ты, божественный Омир,
Ты, тридцати веков кумир!
Maman уже не было, а жизнь наша шла все тем же чередом: мы ложились и вставали в те же
часы и в тех же комнатах; утренний, вечерний чай,
обед, ужин — все было в обыкновенное время; столы, стулья стояли на тех же местах; ничего в доме и в нашем образе жизни не переменилось; только ее не было…
Старик один засмеялся; Аркадий выразил улыбку на своем лице. Базаров только затянулся. Беседа продолжалась таким образом около
часа; Аркадий успел сходить в свою комнату, которая оказалась предбанником, но очень уютным и чистым. Наконец вошла Танюша и доложила, что
обед готов.
На следующее утро Анна Сергеевна тотчас после завтрака отправилась ботанизировать с Базаровым и возвратилась перед самым
обедом; Аркадий никуда не отлучался и провел около
часа с Катей.
Два
часа только до
обеда, что успеешь сделать в два
часа?
После
обеда, вечером — его нет, нет. До десяти
часов она волновалась надеждой, страхом: в десять
часов ушла к себе.
— Нет, я так только заметил; ты обыкновенно к
обеду прямо приходишь, а теперь только еще первый
час.
Но ему не было скучно, если утро проходило и он не видал ее; после
обеда, вместо того чтоб остаться с ней, он часто уходил соснуть
часа на два; но он знал, что лишь только он проснется, чай ему готов, и даже в ту самую минуту, как проснется.
Он старался растолкать гостя, но тот храпел. Яков сходил за Кузьмой, и вдвоем
часа четыре употребили на то, чтоб довести Опенкина домой, на противоположный конец города. Так, сдав его на руки кухарке, они сами на другой день к
обеду только вернулись домой.
Бабушка не решилась оставить его к
обеду при «хороших гостях» и поручила Викентьеву напоить за завтраком, что тот и исполнил отчетливо, так что к трем
часам Опенкин был «готов» совсем и спал крепким сном в пустой зале старого дома.
Между тем они трое почти были неразлучны, то есть Райский, бабушка и Марфенька. После чаю он с
час сидел у Татьяны Марковны в кабинете, после
обеда так же, а в дурную погоду — и по вечерам.
— Я не хочу, чтоб дома заметили это… Я очень слаба… поберегите меня… — молила она, и даже слезы показались в глазах. — Защитите меня… от себя самой!.. Ужо, в сумерки,
часов в шесть после
обеда, зайдите ко мне — я… скажу вам, зачем я вас удержала…
— Да, она перемогает себя, собирает последние силы! — шептал он, проводив ее наконец домой, где их ждали к
обеду. — Ужо, ужо! — твердил он и ждал шести
часов вечера, когда стемнеет.
Татьяна Марковна была с ней ласкова, а Марья Егоровна Викентьева бросила на нее, среди разговора, два, три загадочных взгляда, как будто допрашиваясь: что с ней? отчего эта боль без болезни? что это она не пришла вчера к
обеду, а появилась на минуту и потом ушла, а за ней пошел Тушин, и они ходили целый
час в сумерки!.. И так далее.
После
обеда он уснул в зале от усталости и проснулся, когда только что пробило шесть
часов и стало смеркаться.
После
обеда мне позволяли в большой зале играть
час в мячик, прыгать через веревочку, но тихонько, чтоб не разбить зеркал и не топать ногами.
Я съел
обед, съел даже лишнее, чтобы иметь право как можно дольше оставаться, и просидел, я думаю,
часа четыре.
Мне дали тесную комнатку, и так как я всю ночь был в дороге, то и заснул после
обеда, в четыре
часа пополудни.
«Зачем так много всего этого? — скажешь невольно, глядя на эти двадцать, тридцать блюд, — не лучше ли два-три блюда, как у нас?..» Впрочем, я не знаю, что лучше: попробовать ли понемногу от двадцати блюд или наесться двух так, что человек после
обеда часа два томится сомнением, будет ли он жив к вечеру, как это делают иные…
Часу в пятом мы распрощались с девицами и с толстой их ма, которая явилась после
обеда получить деньги, и отправились далее, к местечку Веллингтону, принадлежащему к Паарльскому округу и отстоящему от Паарля на девять английских миль.
Потом
часам к шести сходились обедать во второй раз, так что отец Аввакум недоумевал, после которого
обеда надо было лечь «отдохнуть».
Мне несколько неловко было ехать на фабрику банкира: я не был у него самого даже с визитом, несмотря на его желание видеть всех нас как можно чаще у себя; а не был потому, что за визитом неминуемо следуют приглашения к
обеду, за который садятся в пять
часов, именно тогда, когда настает в Маниле лучшая пора глотать не мясо, не дичь, а здешний воздух, когда надо ехать в поля, на взморье, гулять по цветущим зеленым окрестностям — словом, жить.
Он объявил, что за полтора пиастра в сутки дает комнату со столом, то есть с завтраком,
обедом, ужином; что он содержит также и экипажи; что коляска и пара лошадей стоят в день два пиастра с половиной, а за полдня пиастр с четвертью; что завтракают у него в десять
часов, обедают в четыре, а чай пьют и ужинают в восемь.
Хотя наш плавучий мир довольно велик, средств незаметно проводить время было у нас много, но все плавать да плавать! Сорок дней с лишком не видали мы берега. Самые бывалые и терпеливые из нас с гримасой смотрели на море, думая про себя: скоро ли что-нибудь другое? Друг на друга почти не глядели, перестали заниматься, читать. Всякий знал, что подадут к
обеду, в котором
часу тот или другой ляжет спать, даже нехотя заметишь, у кого сапог разорвался или панталоны выпачкались в смоле.
«Не опоздайте же к
обеду: в 4
часа!» — кричал мне консул, когда я, в ожидании паланкина, пошел по улице пешком.
К
обеду, то есть
часов в пять, мы, запыленные, загорелые, небритые, остановились перед широким крыльцом «Welch’s hotel» в Капштате и застали в сенях толпу наших. Каролина была в своей рамке, в своем черном платье, которое было ей так к лицу, с сеточкой на голове. Пошли расспросы, толки, новости с той и с другой стороны. Хозяйки встретили нас, как старых друзей.
— «А вот отдохните здесь, теперь три
часа, в четыре подадут
обед: обедайте, если хотите, а после я тотчас велю закладывать экипажи, пораньше, для вас, и вы поедете кататься.
После
обеда адмирал подал Кавадзи золотые
часы; «к цепочке, которую вам сейчас подарили», — добавил он. Кавадзи был в восторге: он еще и в заседаниях как будто напрашивался на такой подарок и все показывал свои толстые, неуклюжие серебряные
часы, каких у нас не найдешь теперь даже у деревенского дьячка. Тсутсую подарили
часы поменьше, тоже золотые, и два куска шелковой материи. Прочим двум по куску материи.
В шесть
часов мы были уже дома и сели за третий
обед — с чаем. Отличительным признаком этого
обеда или «ужина», как упрямо называл его отец Аввакум, было отсутствие супа и присутствие сосисок с перцем, или, лучше, перца с сосисками, — так было его много положено. Чай тоже, кажется, с перцем. Есть мы, однако ж, не могли: только шкиперские желудки флегматически поглощали мяса через три
часа после
обеда.
Уж я теперь забыл, продолжал ли Фаддеев делать экспедиции в трюм для добывания мне пресной воды, забыл даже, как мы провели остальные пять дней странствования между маяком и банкой; помню только, что однажды, засидевшись долго в каюте, я вышел
часов в пять после
обеда на палубу — и вдруг близехонько увидел длинный, скалистый берег и пустые зеленые равнины.
После
обеда,
часу в третьем, вызывались музыканты на ют, и мотивы Верди и Беллини разносились по океану.
Я не знал, на что решиться, и мрачно сидел на своем чемодане, пока товарищи мои шумно выбирались из трактира. Кули приходили и выходили, таская поклажу. Все ушли; девятый
час, а шкуне в 10
часу велено уйти. Многие из наших обедают у Каннингама, а другие отказались, в том числе и я. Это прощальный
обед. Наконец я быстро собрался, позвал писаря нашего, который жил в трактире, для переписки бумаг, велел привести двух кули, и мы отправились.
Но вот мы вышли в Великий океан. Мы были в 21˚ северной широты: жарко до духоты. Работать днем не было возможности. Утомишься от жара и заснешь после
обеда, чтоб выиграть поболее времени ночью. Так сделал я 8-го числа, и спал долго,
часа три, как будто предчувствуя беспокойную ночь. Капитан подшучивал надо мной, глядя, как я проснусь, посмотрю сонными глазами вокруг и перелягу на другой диван, ища прохлады. «Вы то на правый, то на левый галс ложитесь!» — говорил он.
Сегодня,
часу в пятом после
обеда, мы впятером поехали на берег, взяли с собой самовар, невод и ружья. Наконец мы ступили на берег, на котором, вероятно, никогда не была нога европейца. Миссионерам сюда забираться было незачем, далеко и пусто. Броутон говорит или о другой бухте, или если и заглянул сюда, то на берег, по-видимому, не выходил, иначе бы он определил его верно.
Четвертый
час — надо было торопиться к
обеду.
— Впрочем, мы после поговорим, — сказал Селенин. — Иду, — обратился он к почтительно подошедшему к нему судебному приставу. — Непременно надо видеться, — прибавил он, вздыхая. — Только застанешь ли тебя? Меня же всегда застанешь в 7
часов, к
обеду. Надеждинская, — он назвал номер. — Много с тех пор воды утекло, — прибавил он уходя, опять улыбаясь одними губами.