Неточные совпадения
Грустно видеть, когда юноша теряет лучшие свои
надежды и мечты, когда пред ним отдергивается розовый флер, сквозь который он смотрел на дела и чувства
человеческие, хотя есть
надежда, что он заменит старые заблуждения новыми, не менее проходящими, но зато не менее сладкими…
Вера не шла, боролась — и незаметно мало-помалу перешла сама в активную роль: воротить и его на дорогу уже испытанного добра и правды, увлечь, сначала в правду любви,
человеческого, а не животного счастья, а там и дальше, в глубину ее веры, ее
надежд!..
Эти разговоры могли бы в ком угодно из тонких знатоков
человеческого сердца (такого, какого не бывает у людей на самом деле) отнять всякую
надежду увидеть Катерину Васильевну и Бьюмонта повенчавшимися.
Не только тем изумительна жизнь наша, что в ней так плодовит и жирен пласт всякой скотской дряни, но тем, что сквозь этот пласт все-таки победно прорастает яркое, здоровое и творческое, растет доброе — человечье, возбуждая несокрушимую
надежду на возрождение наше к жизни светлой,
человеческой.
Он говорил, что объективная наука не считается с
человеческими иллюзиями и
надеждами.
И не мог осмыслить человек этой власти над ним естественного, обожествленного человечества,
человеческого общества,
человеческого рода, вечно умирающего и вечно рождающего, беспощадно разбивающего все
надежды личности на вечную и совершенную жизнь.
Для греческого религиозного сознания мир был бессмысленным круговоротом играющих сил природы и не было никакого разрешения этой игры, никакого исхода, никакой
надежды для
человеческого лица.
У нас, как известно, каторжные работы сопряжены с поселением в Сибири навсегда; приговоренный к каторге удаляется из нормальной
человеческой среды без
надежды когда-либо вернуться в нее и таким образом как бы умирает для того общества, в котором он родился и вырос.
— Прошлялся я по фабрикам пять лет, отвык от деревни, вот! Пришел туда, поглядел, вижу — не могу я так жить! Понимаешь? Не могу! Вы тут живете — вы обид таких не видите. А там — голод за человеком тенью ползет и нет
надежды на хлеб, нету! Голод души сожрал, лики
человеческие стер, не живут люди, гниют в неизбывной нужде… И кругом, как воронье, начальство сторожит — нет ли лишнего куска у тебя? Увидит, вырвет, в харю тебе даст…
Что ж, сказал он мне, надо быть снисходительным к
человеческим слабостям; ведь эта милая капиталистка представляет для нас единственную
надежду выйти из скверного положения…
«Любить — значит не принадлежать себе, перестать жить для себя, перейти в существование другого, сосредоточить на одном предмете все
человеческие чувства —
надежду, страх, горесть, наслаждение; любить — значит жить в бесконечном…»
На третий, на четвертый день то же. А
надежда все влекла ее на берег: чуть вдали покажется лодка или мелькнут по берегу две
человеческие тени, она затрепещет и изнеможет под бременем радостного ожидания. Но когда увидит, что в лодке не они, что тени не их, она опустит уныло голову на грудь, отчаяние сильнее наляжет на душу… Через минуту опять коварная
надежда шепчет ей утешительный предлог промедления — и сердце опять забьется ожиданием. А Александр медлил, как будто нарочно.
И восторг по поводу упразднения крепостного права, и признательность сердца по случаю введения земских учреждений, и светлые
надежды, возбужденные опубликованием новых судебных уставов, и торжество, вызванное упразднением предварительной цензуры, с оставлением ее лишь для тех, кто, по
человеческой немощи, не может бесцензурности вместить.
Тут были и воспоминания об институте, в котором они воспитывались, и вычитанные урывками мысли о людях труда, и робкая
надежда с помощью институтских связей ухватиться за какую-то нить и при ее пособии войти в светлое царство
человеческой жизни.
Чтобы разорвать прочные петли безысходной скуки, которая сначала раздражает человека, будя в нём зверя, потом, тихонько умертвив душу его, превращает в тупого скота, чтобы не задохнуться в тугих сетях города Окурова, потребно непрерывное напряжение всей силы духа, необходима устойчивая вера в
человеческий разум. Но её даёт только причащение к великой жизни мира, и нужно, чтобы, как звёзды в небе, человеку всегда были ясно видимы огни всех
надежд и желаний, неугасимо пылающие на земле.
Но
надежды человеческие обманчивы.
«Берусь за перо, чтобы рассказать, каким образом один необдуманный шаг может испортить всю
человеческую жизнь, уничтожить все ее плоды, добытые ценою долгих унижений, повергнуть в прах все
надежды на дальнейшее повышение в избранной специальности и даже отнять у человека лучшее его право в этом мире — право называться верным сыном святой римско-католической церкви!
Мера терпения
человеческого преисполнилась; впереди не было никакой
надежды, и двое из негодяев, из числа самых приближенных к барину и — что всего замечательнее — менее других терпевшие от его жестокости, решились на ужасное дело: они отравили его мышьяком, положа мышьяк в графин с квасом, который выпивал по обыкновению Михайла Максимович в продолжение ночи.
Беседы дяди Петра напоминали Евсею материны сказки; кузнец тоже, должно быть, видел в огне горна и чертей, и бога, и всю страшную
человеческую жизнь, оттого он и плакал постоянно. Евсей слушал его речи, легко запоминал их, они одевали его сердце в жуткий трепет ожидания, и в нём всё более крепла
надежда, что однажды он увидит что-то не похожее на жизнь в селе, на пьяных мужиков, злых баб, крикливых ребятишек, нечто ласковое и серьёзное, точно церковная служба.
Я приобрел полное благоволение
Надежды Ивановны, чему очень радовались в моем семействе, потому, что мысль о будущем богатстве, которым она некогда обещала наделить нас, не могла быть совершенно чуждою
человеческим соображениям и расчетам.
При переложении оперы для фортепиано теряется большая и лучшая часть подробностей эффектов; многое решительно не может быть с
человеческого голоса или с полного оркестра переведено на жалкий, бедный, мертвый инструмент, который должен по мере возможности воспроизвести оперу; потому при аранжировке многое должно быть переделываемо, многое дополняемо — не с тою
надеждою, что в аранжировке опера выйдет лучше, нежели в первоначальном своем виде, а для того, чтобы сколько-нибудь вознаградить необходимую порчу оперы при аранжировке; не потому, чтобы аранжировщик исправлял ошибки композитора, а просто потому, что он не располагает теми средствами, какими владеет композитор.
Сперва все шло довольно тихо, не без оттенка унылости; уста жевали, рюмки опорожнялись, но слышались и вздохи, быть может, пищеварительные, а быть может, и сочувственные; упоминалась смерть, обращалось внимание на краткость
человеческой жизни, на бренность земных
надежд; офицер путей сообщения рассказал какой-то, правда военный, но наставительный анекдот; батюшка в камилавке одобрил его и сам сообщил любопытную черту из жития преподобного Ивана Воина; другой батюшка, с прекрасно причесанными волосами, хоть обращал больше внимания на кушанья, однако также произнес нечто наставительное насчет девической непорочности; но понемногу все изменилось.
— Неужели ты действительно — только сон души
человеческой и
надежда, созданная отчаянием в тёмный час бессилия?
«Ответ ваш, — пишет он, — подает
надежду, что размножение типографий послужит не только к распространению знаний
человеческих, но и к подкреплению правосудия.
«Гораздо несчастнее холопства, — говорит он, — было состояние земледельцев свободных, которые, нанимая землю в поместьях или в отчинах у дворян, обязывались трудиться для них свыше сил
человеческих, не могли ни двух дней в неделе работать на себя, переходили к иным владельцам и обманывались в
надежде на лучшую долю: ибо временные корыстолюбивые господа или помещики нигде не жалели, не берегли их для будущего.
Порой мелькали мгновения невыносимого, уничтожающего счастья, когда жизненность судорожно усиливается во всем составе
человеческом, яснеет прошедшее, звучит торжеством, весельем настоящий светлый миг и снится наяву неведомое грядущее; когда невыразимая
надежда падает живительной росой на душу; когда хочешь вскрикнуть от восторга; когда чувствуешь, что немощна плоть пред таким гнетом впечатлений, что разрывается вся нить бытия, и когда вместе с тем поздравляешь всю жизнь свою с обновлением и воскресением.
Не такова молитва преступного, рыдающий, поверженный в прахе, он алчет одного прощения, его молитва раздирает его душу; в ней вся его
надежда и вместе отчаяние; он чувствует свою недостойность, но чувствует и безмерную благость бога; он боится, трепещет, уничтожает себя и возрождается, живет токмо в нем, в искупителе рода
человеческого.
— У Царицы Небесной, — твердо ответила Августа. — Покаместь она, матушка, убогого дома нашего не оставила, какую еще нам искать заступницу?.. Не на помощь
человеческую, на нее
надежду возлагаем… Скажи, красавица, матушке Манефе: не погневалась бы, не посердитовала на нас, убогих, а не поеду я к ней на собрание.
Ты единая
надежда в печалях и озлоблениях… устрой вся во славу имени своего, устрой, Господи, не
человеческим мудрованием, но ими же веси путями».
Часто поверхностный человек, задумываясь над несчастиями, которые так сильно угнетают
человеческий род, теряет
надежду на возможность улучшения жизни и испытывает недовольство провидением, управляющим мировым порядком.
Поэтому мне кажется более соответствующим
человеческой природе и чистоте нравов обосновывать веру в будущую жизнь на чувствах благородной души, чем, наоборот, основывать ее благородное поведение на
надежде на будущую жизнь.
«Славу мира возлюбил, — говорили про него строгие поборники старообрядства, — возлагает он
надежду на князи и на сыны
человеческие, в них же несть спасения, водится с ними из-за почестей и ради того небрежет о хранении отеческих преданий».
Таким образом, все высшие карательные меры не дают преступнику вечного успокоения в могиле, именно того, что могло бы мирить мое чувство со смертною казнью, а с другой стороны, пожизненность, сознание, что
надежда на лучшее невозможна, что во мне гражданин умер навеки и что никакие мои личные усилия не воскресят его во мне, позволяют думать, что смертная казнь в Европе и у нас не отменена, а только облечена в другую, менее отвратительную для
человеческого чувства форму.
Он доказывал Кишенскому, что поступки его с Висленевым превосходят всякую меру
человеческой подлости; что терпение жертвы их, очевидно, перепилено, что это нерасчетливо и глупо доводить человека до отчаяния, потому что человек без
надежды на спасение готов на все, и что Висленев теперь именно в таком состоянии, что он из мести и отчаяния может пойти и сам обвинить себя неведомо в каких преступлениях, лишь бы предать себя в руки правосудия, отомстя тем и Кишенскому, и жене.
Истинный хилиазм, то есть
надежда на наступление Царства Божия не только на небе, но и на земле, был отвергнут, но восторжествовал как бы ложный хилиазм, освятивший слишком земное и слишком
человеческое, принадлежащее исключительно историческому времени.
Утром дождь уже не стучал в окна, но небо по-вчерашнему было серо. Деревья стояли печальные и при каждом налете ветра сыпали с себя брызги. Следы
человеческих ног на грязных тропинках, канавки и колеи были полны воды.
Надежда Филипповна решила ехать.
Это ее свойство, связанное с живущей в каждом
человеческом сердце
надеждой.
Женитьба брата, да еще с последствиями, предсказанными Кржижановским, вконец разрушала эти
надежды. По странности
человеческой натуры, эта опасность неосуществления только изредка мелькавших в уме княжны
надежд сделала их для нее более определенными, и ей казалось, что если она до сих пор жила, то жила только ими. И вдруг… все кончено.
В прогулках своих я не любил ходить по спокойным пробитым дорогам; нет, я старался быть там, где следа
человеческого не видано, кроме моего, куда можно было пройти с опасением упасть и погибнуть или с радостною
надеждой быть там первым.
Вот те успокоительные мысли, которые подсказывал ему внутренний голос, голос
надежды, присущий каждому
человеческому сердцу. Граф Иосиф Янович стал надеяться и терпеливо ждать. Время летело.
По книгам это называлось воздухом, атмосферой, но по чувству
человеческому это было и вечно оставалось небом — извечною целью всех стремлений, всех поисков и
надежд.
Капитан сидел на берегу этой реки, уносившей в бездну его
надежды и мечты о
человеческом счастье, и все грустнее и жальче становилось ему себя.
Они удовлетворяли той вечной
человеческой потребности
надежды на облегчение, потребности сочувствия и деятельности, которые испытывает человек во время страдания.