Неточные совпадения
Обычно романтизм считают восстанием природы вообще,
человеческой природы с ее страстями и эмоциями против разума, против
нормы и закона, против вечных и общеобязательных начал цивилизации и
человеческого общежития.
Я не имею даже отдаленного представления о типических процессах, общих всем
человеческим организмам; а между тем каждый больной предстает передо мною во всем богатстве и разнообразии своих индивидуальных особенностей и отклонений от средней
нормы.
Во Христе заключается не только высшая и единственная
норма долженствования для человека, но и закон
человеческого бытия, хотя это и раскроется лишь в конце нашего зона, на Страшном Суде.
Новое рождение указано здесь в качестве задачи супружества, как внутренняя его
норма, и на этой основе строится вся полнозвучная гамма
человеческих отношений в семье, в которой с такой мудрой прозорливостью усмотрел существо
человеческого общества Η. Φ. Федоров: муж, жена, отец, брат, сестра, деды, внуки — во все стороны разбегающиеся побеги и ветви Адамова древа.
Ибо Бог для него есть трансцендентная
норма, закон, образец, пример, а человек должен обойтись своими
человеческими силами.
Таковым можно считать эдемское состояние прародителей до грехопадения, и такова же внутренняя, онтологическая,
норма человеческого творчества.
Как связанная не с субстанциальностью, но модальностью
человеческого существа, как плод первородного греха, нравственность вообще не представляет собой вершины, абсолютной грани, она преодолима, ибо святость, хотя в себя и включает «делание заповедей», но сама находится уже «по ту сторону добра и зла»; также и дети, состояние которых, по слову Спасителя, является живой
нормой Царствия Божия [«Если не обратитесь и не будете как дети, не войдете в Царство Небесное» (Мф. 18:3).], свободны от уз нравственности.
Потому что ценность жизни определяется не малым разумом, не логическими
нормами и методами, а великим разумом «нутра», творящим
человеческое «я».
Кантовская этика закона противополагает себя принципу эвдемонизма, счастья как цели
человеческой жизни, но под счастьем и эвдемонизм понимает отвлеченную
норму добра и совсем не интересуется счастьем живой неповторимой индивидуальной
человеческой личности.
Она не увидела в Св. писании предписаний о творчестве, а понятны для нее были прежде всего предписания и
нормы, она не вникла в смысл притч, не поняла призыва к
человеческой свободе, хотела знать лишь откровенное, а не сокровенное.
Этика закона, как этика греха, узнается потому, что она знает отвлеченное добро, отвлеченную
норму добра, но не знает человека,
человеческой личности, неповторимой индивидуальности и ее интимной внутренней жизни.
Только этика творчества может победить искалечение и иссушение
человеческой души отвлеченной добродетелью, отвлеченной идеей, превращенной в
норму и правила.
Этика в глубоком смысле слова должна быть учением о пробуждении
человеческого духа, а не сознания, творческой духовной силы, а не закона и
нормы.
Буржуазный мир буржуазного мира — не космичен, это плохая бесконечность вражды, введенной в
нормы и границы из целей корыстных и слишком
человеческих.
Преобладание эмоциональной стороны
человеческой природы, жизни чувства над стороной волевой и мыслящей, отрицание закона и
нормы — одинаково характерно и для нашего правого, и для нашего левого народничества.
Но там религиозное воспитание
человеческой души было таково, что и после утраты веры и отпадения от христианства остался крепкий осадок в форме
норм цивилизации и культуры, которые были секуляризованными религиозными добродетелями.