Бросились к суворинскому календарю, стали искать, нет ли статьи о движении народонаселения, но таковой не оказалось. Тогда начали припоминать, что говорилось по этому поводу в старинных статистиках, и припомнили, что, кажется, средний
человеческий возраст определялся тридцатью одним годом.
Покойный император находился в самой поре мужества и зрелости
человеческого возраста, ему шел сорок восьмой год, все привыкли считать его крепким, здоровым, способным переносить безвредно всякие телесные труды и всякие душевные тревоги, которых, как известно, он испытал немало; не было ни малейшего слуха об его болезни, даже о нездоровье — внезапная весть об его кончине должна была потрясти всех.
Неточные совпадения
Трагизм
человеческой жизни в нем еще
возрастет, но станет более внутренним, углубленным.
Неправильность и шаткость устоев, на которых зиждется общественный строй, — вот где кроется источник этой обязательности, и потому она не может миновать ни одного общественного слоя, ни одного
возраста человеческой жизни.
Понятно, что всякий
человеческий звук, неожиданно врывавшийся в это настроение, действовал на него болезненным, резким диссонансом. Общение в подобные минуты возможно только с очень близкою, дружескою душой, а у мальчика был только один такой друг его
возраста, именно — белокурая девочка из поссесорской усадьбы.
Наоборот, по коренному свойству
человеческой природы можно предположить, что по мере увеличения силы заводовладельца будет
возрастать благосостояние его рабочих, потому что именно здесь их интересы совпадают.
Я убежден, что нет
человеческого существа и
возраста, лишенного этой благодетельной, утешительной способности мечтания.
Жизнь
человеческая движется, проходит, как жизнь отдельного человека,
возрасты, и каждый
возраст имеет соответствующее ему жизнепонимание, и жизнепонимание это неизбежно усваивается людьми.
Достигается это одурение и озверение тем, что людей этих берут в том юношеском
возрасте, когда в людях не успели еще твердо сложиться какие-либо ясные понятия о нравственности, и, удалив их от всех естественных
человеческих условий жизни: дома, семьи, родины, разумного труда, запирают вместе в казармы, наряжают в особенное платье и заставляют их при воздействии криков, барабанов, музыки, блестящих предметов ежедневно делать известные, придуманные для этого движения и этими способами приводят их в такое состояние гипноза, при котором они уже перестают быть людьми, а становятся бессмысленными, покорными гипнотизатору машинами.
О, где ты, волшебный мир, Шехеразада
человеческой жизни, с которым часто так неблагосклонно, грубо обходятся взрослые люди, разрушая его очарование насмешками и преждевременными речами! Ты, золотое время детского счастия, память которого так сладко и грустно волнует душу старика! Счастлив тот, кто имел его, кому есть что вспомнить! У многих проходит оно незаметно или нерадостно, и в зрелом
возрасте остается только память холодности и даже жестокости людей.
Не говорим уже о том, что влюбленная чета, страдающая или торжествующая, придает целым тысячам произведений ужасающую монотонность; не говорим и о том, что эти любовные приключения и описания красоты отнимают место у существенных подробностей; этого мало: привычка изображать любовь, любовь и вечно любовь заставляет поэтов забывать, что жизнь имеет другие стороны, гораздо более интересующие человека вообще; вся поэзия и вся изображаемая в ней жизнь принимает какой-то сантиментальный, розовый колорит; вместо серьезного изображения
человеческой жизни произведения искусства представляют какой-то слишком юный (чтобы удержаться от более точных эпитетов) взгляд на жизнь, и поэт является обыкновенно молодым, очень молодым юношею, которого рассказы интересны только для людей того же нравственного или физиологического
возраста.
Яковлев кончил жизнь в 1817 году, находясь в полной силе и цвете
возраста человеческого.
Конкретно же
человеческая жизнь являет собой чередование
возрастов, необходимо оканчивающееся смертью, поэтому внезапно вспыхнувшее время столь же внезапно и угасает.
Учение о человеке отцов и учителей церкви, учение о пути
человеческом, которому научает нас жизнь и творения святых, отвечает не на все запросы человека в нынешнем его духовном
возрасте, знает не все
человеческие сомнения и соблазны.
Первые 15 лет XIX столетия в Европе представляют необыкновенное движение миллионов людей. Люди оставляют свои обычные занятия, стремятся с одной стороны Европы в другую, грабят, убивают один другого, торжествуют и отчаиваются, и весь ход жизни на несколько лет изменяется и представляет усиленное движение, которое сначала идет
возрастая, потом ослабевая. — Какая причина этого движения, или по каким законам происходило оно? спрашивает ум
человеческий.