Неточные совпадения
Гоголь и Достоевский давали весьма обильное количество фактов, химически сродных основной
черте характера Самгина, — он это хорошо чувствовал, и это тоже было приятно. Уродливость быта и капризная разнузданность психики объясняли Самгину его раздор с действительностью, а мучительные поиски
героями Достоевского непоколебимой истины и внутренней свободы, снова приподнимая его, выводили в сторону из толпы обыкновенных людей, сближая его с беспокойными
героями Достоевского.
Так совершил свое учебное поприще Обломов. То число, в которое он выслушал последнюю лекцию, и было геркулесовыми столпами его учености. Начальник заведения подписью своею на аттестате, как прежде учитель ногтем на книге, провел
черту, за которую
герой наш не считал уже нужным простирать свои ученые стремления.
Он говорил с жаром, и
черты лица у самого у него сделались, как у тех
героев, о которых он говорил.
С своей стороны, Сенечка рассуждает так:"Коего
черта я здесь ищу! ну, коего
черта! начальники меня любят, подчиненные боятся… того гляди, губернатором буду да женюсь на купчихе Бесселендеевой — ну, что мне еще надо!"Но какой-то враждебный голос так и преследует, так и нашептывает:"А ну, как она Дятлово да Нагорное-то подлецу Федьке отдаст!" — и опять начинаются мучительные мечтания, опять напрягается умственное око и представляет болезненному воображению целый ряд мнимых картин,
героем которых является он, Сенечка, единственный наследник и обладатель всех материнских имений и сокровищ.
Ченцов, говоря дяде, что он, как Дон-Жуан, вероятно, невдолге бухнется в пропасть, — сказал не фразу: в нем, в самом деле, было несколько общих
черт с испанским
героем.
Вдруг узнает Фарлафа он;
Глядит, и руки опустились;
Досада, изумленье, гнев
В его
чертах изобразились;
Скрыпя зубами, онемев,
Герой, с поникшею главою
Скорей отъехав ото рва,
Бесился… но едва, едва
Сам не смеялся над собою.
Минута была самая решительная: она ждала своего
героя, и он явился. Шубы, которыми был закрыт всеми позабытый Ахилла, зашевелясь, слетели на пол, а сам он, босой, в узком и куцем солдатском белье, потрошил того, кто так недавно казался
чертом и за кого поднялась вся эта история, принявшая вид настоящего открытого бунта.
— Что же это такое? — взывал Пепко, изнемогая в борьбе с собственною слабостью. — Еще один маленький шаг, и мы превратимся в настоящих трактирных
героев… Мутные глаза, сизый нос, развинченные движения, вечный запах перегорелого вина — нет, благодарю покорно! Не согласен… К
черту всю «академию»! Я еще молод и могу подавать надежды, даже очень просто… Наконец, благодарное потомство ждет от меня соответствующих поступков,
черт возьми!..
Петр был очень доволен его ответами; он вспомнил некоторые
черты Ибрагимова младенчества и рассказывал их с таким добродушием и веселостью, что никто в ласковом и гостеприимном хозяине не мог бы подозревать
героя полтавского, могучего и грозного преобразователя России.
А то ведь в тихом-то омуте
черти водятся, мысленно заключил наш
герой.
Ведь рассказывать, например, длинные повести о том, как я манкировал свою жизнь нравственным растлением в углу, недостатком среды, отвычкой от живого и тщеславной злобой в подполье, — ей-богу, неинтересно; в романе надо
героя, а тут нарочно собраны все
черты для антигероя, а главное, все это произведет пренеприятное впечатление, потому что мы все отвыкли от жизни, все хромаем, всякий более или менее.
В самом деле, — раскройте, напр., «Онегина», «
Героя нашего времени», «Кто виноват?», «Рудина», или «Лишнего человека», или «Гамлета Щигровского уезда», — в каждом из них вы найдете
черты, почти буквально сходные с
чертами Обломова.
В это время приходит барышня ихняя. Тоже разохалась. Старушка ей всю эту комедию рассказала.
Черт знает что за идиотская история! Называют меня и
героем и спасителем, жмут руки, и всякая такая вещь… Слушаю их: и смешно мне и стыдно, право… Ну, думаю, попал в историю, нечего сказать… Насилу-то, насилу от них отделался. Этакая ведь глупая штука вышла! Глупее, кажется, и нарочно не выдумаешь…
Под именем Тужиловки Загоскин описал село своего отца, Рамзай, в котором он родился и воспитался; некоторые
черты в характере
героя романа, даже
черты лица срисованы автором с самого себя: без сомнения, это обстоятельство способствовало теплоте и верности описания.
Но спит народ под тяжким игом,
Боится пуль, не внемлет книгам.
О Русь, когда ж проснешься ты
И мир на месте беззаконных
Кумиров рабской слепоты
Увидит честные
чертыТвоих
героев безыменных?
Когда один мотив этой борьбы и страданий начинал казаться уже недостаточным, когда одна
черта благородства и возвышенности характера начинала как будто покрываться некоторой пошлостью, г. Тургенев умел находить другие мотивы, другие
черты, и опять попадал в самое сердце читателя, и опять возбуждал к себе и своим
героям восторженную симпатию.
Ведь вот г. Достоевский нашел же возможность подсмотреть живую душу в отупевших, одеревенелых
чертах своих
героев.
Но, может быть, эта жалкая
черта в характере
героев — особенность повестей г. Тургенева?
Здесь биограф сознается, что он ни за что бы не решился говорить о таких нестоящих, низких и даже щекотливых, скажем более, даже обидных для иного любителя благородного слога подробностях, если б во всех этих подробностях не заключалась одна особенность, одна господствующая
черта в характере
героя сей повести; ибо господин Прохарчин далеко не был так скуден, как сам иногда уверял, чтоб даже харчей не иметь постоянных и сытных, но делал противное, не боясь стыда и людских пересудов, собственно для удовлетворения своих странных прихотей, из скопидомства и излишней осторожности, что, впрочем, гораздо яснее будет видно впоследствии.
Герои веры, религиозные подвижники и святые, обладали различными познавательными способностями, иногда же и со всем не были одарены в этом отношении, и, однако, это не мешало их чистому сердцу зреть Бога, ибо путь веры, религиозного ведения, лежит поверх пути знания [Вот какими
чертами описывается религиозное ведение у одного из светильников веры.
Слушая все эти торопливые рассказы, смотря на более или менее удачные воспроизведения Корнева, Ашанин понял, что на «Витязе» центральной фигурой — так сказать
героем — был беспокойный адмирал. На нем сосредоточивалось общее внимание; ему давали всевозможные клички — от «глазастого
черта» до «прыгуна-антихриста» включительно, его бранили, за небольшим исключением, почти все, над ним изощряли остроумие, ему посвящались сатирические стихи.
Происходит что-то совершенно непостижимое. Человек стоит перед «
чертою». Кто-то запретил ему переступать
черту. Человек свергнул того, кто запрещает, и стер
черту. Казалось бы, перед человеком свободно открылся мир во всем разнообразии его возможностей. Человек может идти, куда хочет. Но не так для
героев Достоевского. Переступили
черту — и стоят. Им за чертою-то, может быть, делать нечего. Однако они стоят, смотрят назад и не отрывают глаз от линии бывшей
черты.
Один только из всех
героев Достоевского находит в себе достаточно силы, чтобы бесповоротно переступить
черту и заявить своеволие до конца. Это — Кириллов в «Бесах». И как же чудовищно жалко это торжество человеческого своеволия, каким ужасным поражением выглядит победа!
Есть у Достоевского другие
герои: в извлечении квадратного корня они неповинны, теорией «
черты» нисколько не интересуются, хотений «нормальных» и «добродетельных» не признают, а просто живут, проявляя себя и свое «самостоятельное хотение». Характерен среди них Свидригайлов. И чрезвычайно замечательно загадочное, очень трудно понимаемое отношение к нему Раскольникова.
Герой повести «Игрок» говорит: «Есть, есть наслаждение в последней степени приниженности и ничтожества!
Черт знает, может быть, оно есть и в кнуте, когда кнут ложится на спину и рвет в клочки мясо».
Мы не открывали вен, мы не писали кровью, мы просто сказали «да», но этого достаточно: как тебе известно, только люди нарушают свои договоры,
черти же всегда их исполняют… вспомни всех твоих волосатых и рогатых
героев с их спартанской честностью!
Хрущов. Мне надо идти туда… на пожар. Прощайте… Извините, я был резок — это оттого, что никогда я себя не чувствовал в таком угнетенном состоянии, как сегодня… У меня тяжко на душе… Но все это не беда… Надо быть человеком и твердо стоять на ногах. Я не застрелюсь и не брошусь под колеса мельницы… Пусть я не
герой, но я сделаюсь им! Я отращу себе крылья орла, и не испугают меня ни это зарево, ни сам
черт! Пусть горят леса — я посею новые! Пусть меня не любят, я полюблю другую! (Быстро уходит.)
Все самое характерное, через что прошел
герой романа Телепнев в"Ливонских Афинах" — испытал в общих
чертах и я, и мне пришлось бы неминуемо повторяться здесь, если б я захотел давать заново подробности о тогдашнем Дерпте, университете, буршах, физиономии города.
Но ни характер
героя, ни его жены, ни обстановка — ничто не подсказано той историей, которую я слыхал только в самых общих
чертах.
Этим было решительно все проникнуто среди тех, кого звали и"нигилистами". Движение стало настолько же разрушительно, как и созидательно. Созидательного, в смысле нового этического credo, оказывалось больше. То, что потом Чернышевский в своем романе"Что делать?"ввел как самые характерные
черты своих
героев, не выдуманное, а только разве слишком тенденциозное изображение, с разными, большею частию ненужными разводами.
Нечаев соединял в себе тип фанатика и изувера, допускавшего безнравственные и бесчеловечные средства, с
чертами героя-аскета.
«Я нисколько не удивлюсь, — говорит
герой „Записок из подполья“, — если вдруг ни с того ни с сего, среди всеобщего будущего благоразумия возникнет какой-нибудь джентльмен с неблагородной или, лучше сказать, с ретроградной и насмешливой физиономией, упрет руки в бока и скажет нам всем: а что, господа, не столкнуть ли нам все это благоразумие с одного раза, ногой, прахом, единственно с той целью, чтобы все эти логарифмы отправились к
черту и чтобы нам опять по своей глупой воле пожить (курсив мой. — Н.Б.).
Двумя отличительными
чертами характера моего
героя были деликатность и скопидомство.
Прошло два, три года, и Адольф, один из отличнейших офицеров шведской армии, молодой любимец молодого короля и
героя, причисленный к свите его, кипящей отвагою и преданностью к нему, — Адольф, хотя любил изредка припоминать себе милые
черты невесты, как бы виденные во сне, но ревнивая слава уже сделалась полною хозяйкой в его сердце, оставивши в нем маленький уголок для других чувств.
Последняя, как это всегда бывает с женщинами вообще, а с молоденькими девушками в особенности, чем более слышала дурного от своей матери о «спасителе», тем в более ярких
чертах создавала в себе его образ, и Капитолина Андреевна добилась совершенно противоположных результатов: симпатия, внушенная молодой девушке «авантюристом Савиным» — как называла его Усова — день ото дня увеличивалась, и Вера Семеновна кончила тем, что влюбилась по уши в
героя стольких приключений.
— Бывает, воротится
герой с подвигов своих, и оказывается: ни к
чертям он больше ни на что не годен. Работать не любит, выпить первый мастер. Рад при случае взятку взять. Жену бьет. К женщине отношение такое, что в лицо тебе заглянет — так бы и дала ему в рожу его… широконосую! — неожиданно прибавила она с озлоблением, поведя взглядом на Спирьку.
— На кой
черт преподносят мне этого выдуманного
героя, в котором ни на грош нет трезвой правды и жизни?
Более или менее интересное сочетание былей с небылицами в этом роде составляет главное содержание всех «скасок», а характерные
черты их бродяжных
героев — это отвага, терпенье и верность.