Неточные совпадения
— Я знаю, — перебила она его, — как тяжело твоей
честной натуре лгать, и жалею тебя. Я часто думаю, как для меня ты погубил свою
жизнь.
Но в глубине своей души, чем старше он становился и чем ближе узнавал своего брата, тем чаще и чаще ему приходило в голову, что эта способность деятельности для общего блага, которой он чувствовал себя совершенно лишенным, может быть и не есть качество, а, напротив, недостаток чего-то — не недостаток добрых,
честных, благородных желаний и вкусов, но недостаток силы
жизни, того, что называют сердцем, того стремления, которое заставляет человека из всех бесчисленных представляющихся путей
жизни выбрать один и желать этого одного.
Всё, что постигнет ее и сына, к которому точно так же как и к ней, переменились его чувства, перестало занимать его. Одно, что занимало его теперь, это был вопрос о том, как наилучшим, наиприличнейшим, удобнейшим для себя и потому справедливейшим образом отряхнуться от той грязи, которою она зaбрызгала его в своем падении, и продолжать итти по своему пути деятельной,
честной и полезной
жизни.
Не плачь обо мне: я постараюсь быть и мужественным и
честным, всю
жизнь, хоть я и убийца.
— Она очень важна; от нее, по моим понятиям, зависит все счастье твоей
жизни. Я все это время много размышлял о том, что я хочу теперь сказать тебе… Брат, исполни обязанность твою, обязанность
честного и благородного человека, прекрати соблазн и дурной пример, который подается тобою, лучшим из людей!
— А потом мы догадались, что болтать, все только болтать о наших язвах не стоит труда, что это ведет только к пошлости и доктринерству; [Доктринерство — узкая, упрямая защита какого-либо учения (доктрины), даже если наука и
жизнь противоречат ему.] мы увидали, что и умники наши, так называемые передовые люди и обличители, никуда не годятся, что мы занимаемся вздором, толкуем о каком-то искусстве, бессознательном творчестве, о парламентаризме, об адвокатуре и черт знает о чем, когда дело идет о насущном хлебе, когда грубейшее суеверие нас душит, когда все наши акционерные общества лопаются единственно оттого, что оказывается недостаток в
честных людях, когда самая свобода, о которой хлопочет правительство, едва ли пойдет нам впрок, потому что мужик наш рад самого себя обокрасть, чтобы только напиться дурману в кабаке.
— Ну, — черт его знает, может быть, и сатира! — согласился Безбедов, но тотчас же сказал: — У Потапенко есть роман «Любовь», там женщина тоже предпочитает мерзавца этим…
честным деятелям. Женщина, по-моему, — знает лучше мужчины вкус
жизни. Правду
жизни, что ли…
— Это ты — из деликатности, — сказала Варвара, задыхаясь. — Ах, какое подлое, грубое животное Стратонов… Каменщик. Мерзавец… Для богатых баб… А ты — из гордости. Ты — такой чистый,
честный. В тебе есть мужество… не соглашаться с
жизнью…
— Вы подумайте — насколько безумное это занятие при кратком сроке
жизни нашей! Ведь вот какая штука, ведь
жизни человеку в обрез дано. И все больше людей живет так, что все дни ихней
жизни — постные пятницы. И — теснота! Ни вору, ни
честному — ногу поставить некуда, а ведь человек желает жить в некотором просторе и на твердой почве. Где она, почва-то?
— Нет, не камнем! — горячо возразила она. — Любовь налагает долг, буду твердить я, как
жизнь налагает и другие долги: без них
жизни нет. Вы стали бы сидеть с дряхлой, слепой матерью, водить ее, кормить — за что? Ведь это невесело — но
честный человек считает это долгом, и даже любит его!
Мы взроем вам землю, украсим ее, спустимся в ее бездны, переплывем моря, пересчитаем звезды, — а вы, рождая нас, берегите, как провидение, наше детство и юность, воспитывайте нас
честными, учите труду, человечности, добру и той любви, какую Творец вложил в ваши сердца, — и мы твердо вынесем битвы
жизни и пойдем за вами вслед туда, где все совершенно, где — вечная красота!
Правда и то, что и пролитая кровь уже закричала в эту минуту об отмщении, ибо он, погубивший душу свою и всю земную судьбу свою, он невольно должен был почувствовать и спросить себя в то мгновение: «Что значит он и что может он значить теперь для нее, для этого любимого им больше души своей существа, в сравнении с этим «прежним» и «бесспорным», покаявшимся и воротившимся к этой когда-то погубленной им женщине с новой любовью, с предложениями
честными, с обетом возрожденной и уже счастливой
жизни.
Прибавьте, что он был юноша отчасти уже нашего последнего времени, то есть
честный по природе своей, требующий правды, ищущий ее и верующий в нее, а уверовав, требующий немедленного участия в ней всею силой души своей, требующий скорого подвига, с непременным желанием хотя бы всем пожертвовать для этого подвига, даже
жизнью.
Но человека
честного и развитого, опытного в
жизни и в особенности умеющего пользоваться теориею, которой держался Лопухов, нельзя обмануть никакими выдумками и хитростями.
«Вы разбогатели под моим начальством, каждый из вас имеет вид, с которым безопасно может пробраться в какую-нибудь отдаленную губернию и там провести остальную
жизнь в
честных трудах и в изобилии.
— Людмила Андреевна! — сказал он, торжественно протягивая ей руку, — я предлагаю вам свою руку, возьмите ее? Это рука
честного человека, который бодро поведет вас по пути
жизни в те высокие сферы, в которых безраздельно царят истина, добро и красота. Будемте муж и жена перед Богом и людьми!
Подавая ей руку, я обещал, что эта рука поведет ее по пути
жизни, и, как
честный человек, должен сдержать свое слово.
А там опять примется за прежнее; этого с достоверностью можно ожидать, зная, что в нем вовсе не развито внутреннее сознание о необходимости
честной и полезной
жизни…
Так они и остались вне
жизни, эти люди
честных стремлений и самостоятельных убеждений (нередко, впрочем, на деле изменявшие им вследствие своей непрактичности).
Пример этих бездарных фразеров показывает, что смастерить механическую куколку и назвать ее
честным чиновником вовсе не трудно; но трудно вдохнуть в нее
жизнь и заставить ее говорить и действовать по-человечески.
Князь, позвольте вас спросить, как вы думаете, мне вот всё кажется, что на свете гораздо больше воров, чем неворов, и что нет даже такого самого
честного человека, который бы хоть раз в
жизни чего-нибудь не украл.
Видите, князь, мне хоть раз в
жизни хочется сделать совершенно
честное дело, то есть совершенно без задней мысли, ну, а я думаю, что я теперь, в эту минуту, не совсем способен к совершенно
честному делу, да и вы, может быть, тоже… то… и… ну, да мы потом объяснимся.
Встречаются даже странные случаи: из-за желания оригинальности иной
честный человек готов решиться даже на низкое дело; бывает даже и так, что иной из этих несчастных не только честен, но даже и добр, провидение своего семейства, содержит и питает своими трудами даже чужих, не только своих, и что же? всю-то
жизнь не может успокоиться!
В своей чересчур скромной обстановке Женни, одна-одинешенька, додумалась до многого. В ней она решила, что ее отец простой, очень
честный и очень добрый человек, но не герой, точно так же, как не злодей; что она для него дороже всего на свете и что потому она станет жить только таким образом, чтобы заплатить старику самой теплой любовью за его любовь и осветить его закатывающуюся
жизнь. «Все другое на втором плане», — думала Женни.
— Люба, дорогая моя! Милая, многострадальная женщина! Посмотри, как хорошо кругом! Господи! Вот уже пять лет, как я не видал как следует восхода солнца. То карточная игра, то пьянство, то в университет надо спешить. Посмотри, душенька, вон там заря расцвела. Солнце близко! Это — твоя заря, Любочка! Это начинается твоя новая
жизнь. Ты смело обопрешься на мою сильную руку. Я выведу тебя на дорогу
честного труда, на путь смелой, лицом к лицу, борьбы с
жизнью!
Очевидно, сердце припоминало старую боль. Я слишком долгое время чувствовал себя чужим среди чужих и потому отвык болеть. Но нам это необходимо, нам нужна ноющая сердечная боль, и покамест это все-таки — лучший (самый
честный) modus vivendi [образ
жизни (лат.)] из всех, которые предлагает нам действительность.
— Царица Раиса, дайте вашу ручку! — лепетал Прозоров, падая на колени. — И слабая женщина нашла наконец свое место на пиру
жизни… Да. Теперь
честной женщине нечего делать. Я понимаю вас! А вот мы, пьяненькие да несчастненькие, будем стоять у кабацкой стоечки и любоваться вами… ха-ха!..
Матери казалось, что он прибыл откуда-то издалека, из другого царства, там все живут
честной и легкой
жизнью, а здесь — все чужое ему, он не может привыкнуть к этой
жизни, принять ее как необходимую, она не нравится ему и возбуждает в нем спокойное, упрямое желание перестроить все на свой лад.
— Я —
честное слово! Куда вы ни пошлете меня — убегу, ворочусь, буду работать всегда, всю
жизнь.
Честное слово!
— Товарищ! — сказала мать, когда гостья исчезла. — Эх ты, милая! Дай тебе, господи, товарища
честного на всю твою
жизнь!
Их властно привлекала седая женщина с большими
честными глазами на добром лице, и, разобщенные
жизнью, оторванные друг от друга, теперь они сливались в нечто целое, согретое огнем слова, которого, быть может, давно искали и жаждали многие сердца, обиженные несправедливостями
жизни.
— Может быть, я говорю глупо, но — я верю, товарищи, в бессмертие
честных людей, в бессмертие тех, кто дал мне счастье жить прекрасной
жизнью, которой я живу, которая радостно опьяняет меня удивительной сложностью своей, разнообразием явлений и ростом идей, дорогих мне, как сердце мое. Мы, может быть, слишком бережливы в трате своих чувств, много живем мыслью, и это несколько искажает нас, мы оцениваем, а не чувствуем…
— Сытых немало,
честных нет! — говорил хохол. — Мы должны построить мостик через болото этой гниючей
жизни к будущему царству доброты сердечной, вот наше дело, товарищи!
Жизнь представлялась невспаханным, холмистым полем, которое натужно и немо ждет работников и молча обещает свободным
честным рукам...
Она не отвечала, подавленная тягостным разочарованием. Обида росла, угнетая душу. Теперь Власовой стало ясно, почему она ждала справедливости, думала увидать строгую,
честную тяжбу правды сына с правдой судей его. Ей представлялось, что судьи будут спрашивать Павла долго, внимательно и подробно о всей
жизни его сердца, они рассмотрят зоркими глазами все думы и дела сына ее, все дни его. И когда увидят они правоту его, то справедливо, громко скажут...
Более
честные, более сильные, более хищные говорили нам: «Возьмемся об руку, пойдем и погибнем, но будущим поколениям приготовим светлую и легкую
жизнь».
"Ты почто, раба,
жизнью печалуешься? Ты воспомни, раба, господина твоего, господина твоего самого Христа спаса истинного! как пречистые руце его гвоздями пробивали, как
честные нозе его к кипаристу-древу пригвождали, тернов венец на главу надевали, как святую его кровь злы жидове пролияли… Ты воспомни, раба, и не печалуйся; иди с миром, кресту потрудися; дойдешь до креста кипарисного, обретешь тамо обители райские; возьмут тебя, рабу, за руки ангели чистые, возьмут рабу, понесут на лоно Авраамлее…"
Только ненависть к
честным и высоким идеалам
жизни стоит неизменно и незыблемо, освещая своим распространяющим чад факелом путь распри, умственной смуты и лжи.
Напротив того, негодовать по поводу подобных дол, ежели они по временам прорываются в
жизнь, требовать их разъяснения и преследования — это не только считается"относящимся"делом, но и для всякого
честного человека обязательным.
Одним словом, кладет перо на всю
жизнь, и это грациозное «Merci» обращено к публике в благодарность за тот постоянный восторг, которым она сопровождала столько лет его постоянное служение
честной русской мысли.
Так гласит песня; но не так было на деле. Летописи показывают нам Малюту в чести у Ивана Васильевича еще долго после 1565 года. Много любимцев в разные времена пали жертвою царских подозрений. Не стало ни Басмановых, ни Грязного, ни Вяземского, но Малюта ни разу не испытал опалы. Он, по предсказанию старой Онуфревны, не приял своей муки в этой
жизни и умер
честною смертию. В обиходе монастыря св. Иосифа Волоцкого, где погребено его тело, сказано, что он убит на государском деле под Найдою.
Ехал Серебряный, понуря голову, и среди его мрачных дум, среди самой безнадежности светило ему, как дальняя заря, одно утешительное чувство. То было сознание, что он в
жизни исполнил долг свой, насколько позволило ему умение, что он шел прямою дорогой и ни разу не уклонился от нее умышленно. Драгоценное чувство, которое, среди скорби и бед, как неотъемлемое сокровище, живет в сердце
честного человека и пред которым все блага мира, все, что составляет цель людских стремлений, — есть прах и ничто!
Конечно, и люди этих мечтаний были умные, и разговоры их —
честные и серьезные, но все-таки на сцене первенствовала праздничная сторона
жизни.
И так хочется дать хороший пинок всей земле и себе самому, чтобы всё — и сам я — завертелось радостным вихрем, праздничной пляской людей, влюбленных друг в друга, в эту
жизнь, начатую ради другой
жизни — красивой, бодрой,
честной…
— Ты, — говорит, — Сеня, человек добрый, ты —
честный, ты сам всё видишь, помоги мне, несчастной! Кирилло, — говорит, — тайно сопьётся и меня зря изведёт, покуда Ефим Ильич своей смерти дождётся, — помоги, пожалей, гляди — какова я, разве мне такую
жизнь жить надо?
На такие справедливые замечания и советы, почерпнутые прямо из
жизни, Софья Николавна умела возражать с удивительной ловкостью и в то же время умела так убедительно и живо представить хорошую сторону замужества с человеком, хотя не бойким и не образованным, но добрым,
честным, любящим и не глупым, что Николай Федорыч был увлечен ее пленительными надеждами и дал полное согласие.
Татьяна Власьевна как ножом обрезала свою старую
жизнь и зажила по-новому, «
честной матерной вдовой», крепко соблюдая взятую на себя задачу.
В юности моей я дал клятву себе и другим… я поклялся, что всю
жизнь мою посвящу борьбе за все, что тогда казалось мне хорошим,
честным.
Андрей Ефимыч чрезвычайно любит ум и честность, но чтобы устроить около себя
жизнь умную и
честную, у него не хватает характера и веры в свое право.
О чем, бывало, ни заговоришь с ним, он все сводит к одному: в городе душно и скучно жить, у общества нет высших интересов, оно ведет тусклую, бессмысленную
жизнь, разнообразя ее насилием, грубым развратом и лицемерием; подлецы сыты и одеты, а
честные питаются крохами; нужны школы, местная газета с
честным направлением, театр, публичные чтения, сплоченность интеллигентных сил; нужно, чтоб общество сознало себя и ужаснулось.