Неточные совпадения
Друзья мои, вам жаль поэта:
Во цвете радостных надежд,
Их не свершив еще для света,
Чуть из младенческих одежд,
Увял! Где жаркое волненье,
Где благородное стремленье
И
чувств и мыслей молодых,
Высоких, нежных, удалых?
Где бурные любви желанья,
И жажда знаний и труда,
И страх порока и стыда,
И вы, заветные мечтанья,
Вы, призрак жизни неземной,
Вы, сны
поэзии святой!
— Не беспокойся. Что хорошо под кистью, в другом искусстве не годится. Все зависит от красок и немногих соображений ума, яркости воображения и своеобразия во взгляде. Немного юмора, да
чувства и искренности, да воздержности, да…
поэзии…
Оттого-то национальные
чувства со всеми их преувеличениями исполнены
поэзии в Италии, в Польше и в то же время пошлы в Германии.
Чувство изгнано, все замерло, цвета исчезли, остался утомительный, тупой, безвыходный труд современного пролетария, — труд, от которого, по крайней мере, была свободна аристократическая семья Древнего Рима, основанная на рабстве; нет больше ни
поэзии церкви, ни бреда веры, ни упованья рая, даже и стихов к тем порам «не будут больше писать», по уверению Прудона, зато работа будет «увеличиваться».
«Да, — думала она про себя, побежденная и завоеванная в свою очередь, — тут есть какое-то совсем особенное, истинное
чувство… чарующая
поэзия, которую не выучишь по нотам».
Эта чрезвычайно желчная дева, очень искусно «выламывавшая» пальцы своих учениц, чтобы придать им необходимую гибкость, вместе с тем с замечательным успехом убивала в своих питомцах всякие признаки
чувства музыкальной
поэзии.
И это было правда. Тайна этой
поэзии состояла в удивительной связи между давно умершим прошлым и вечно живущей, и вечно говорящею человеческому сердцу природой, свидетельницей этого прошлого. А он, грубый мужик в смазных сапогах и с мозолистыми руками, носил в себе эту гармонию, это живое
чувство природы.
Не знаю, сказал ли я все, что хотелось бы сказать, но, кажется, довольно уже заставлять тебя разбирать мою всегда спешную рукопись и уверять в том, что ты и все вы знаете. На этот раз я как-то изменил своему обычаю: меньше слов! — Они недостаточны для полных
чувств между теми, которые хорошо друг друга понимают и умеют обмануть с лишком четвертьвековую разлуку. — Вот истинная
поэзия жизни!
Да, чем дальше подвигаюсь я в описании этой поры моей жизни, тем тяжелее и труднее становится оно для меня. Редко, редко между воспоминаниями за это время нахожу я минуты истинного теплого
чувства, так ярко и постоянно освещавшего начало моей жизни. Мне невольно хочется пробежать скорее пустыню отрочества и достигнуть той счастливой поры, когда снова истинно нежное, благородное
чувство дружбы ярким светом озарило конец этого возраста и положило начало новой, исполненной прелести и
поэзии, поре юности.
Их любовь к литературе и
поэзии все-таки развила в них
чувство чести и благородства.
— В
поэзии прежде всего должна быть высочайшая правда и
чувств и образов! — сказал ему Вихров.
— Дядюшка твердит, что я должен быть благодарен Наденьке, — продолжал он, — за что? чем ознаменована эта любовь? всё пошлости, всё общие места. Было ли какое-нибудь явление, которое бы выходило из обыкновенного круга ежедневных дрязгов? Видно ли было в этой любви сколько-нибудь героизма и самоотвержения? Нет, она все почти делала с ведома матери! отступила ли для меня хоть раз от условий света, от долга? — никогда! И это любовь!!! Девушка — и не умела влить
поэзии в это
чувство!
Возражение это нисколько не сбивало капитана: он продолжал упорно стоять на своем и вообще по многим вопросам расходился в своих мнениях с Миропою Дмитриевною, причем в ней, сколько ни субтильна была ее фигура, всегда проглядывали некоторая практичность и материальность, а у здоровеннейшего капитана, напротив,
поэзия и
чувство.
Ответ на это более ясный читатель найдет впоследствии, а теперь достаточно сказать, что Сусанна Николаевна продолжала любить мужа, но то была любовь пассивная, основанная на уважении к уму и благородству Егора Егорыча, любовь, поддерживаемая доселе полным согласием во всевозможных взглядах;
чувство же к Углакову выражало порыв молодого сердца, стремление к жизненной
поэзии, искание таинственного счастия, словом,
чувство чисто активное и более реальное.
Тут я что-то возразил, что тогда был век романтизма и
поэзии, и были и писатели такого характера, а нынче век гражданских
чувств и свободы…
— Я, сударь мой, такого мнения, — начал опять Потугин, — что мы не одним только знанием, искусством, правом обязаны цивилизации, но что самое даже
чувство красоты и
поэзии развивается и входит в силу под влиянием той же цивилизации и что так называемое народное, наивное, бессознательное творчество есть нелепость и чепуха.
Никакой
поэзии нет, никаких благородных
чувств.
Все другие искусства, подобно живой действительности, действуют прямо на
чувства,
поэзия действует на фантазию; фантазия у одних людей гораздо впечатлительнее и живее, нежели у других, но вообще должно сказать, что у здорового человека ее образы бледны, слабы в сравнении с воззрениями
чувств; потому надобно сказать, что по силе и ясности субъективного впечатления
поэзия далеко ниже не только действительности, но и всех других искусств.
Какова бы ни была первоначальная форма народных песен, но до нас доходят они почти всегда искаженными, переделанными или растерзанными на куски; монотонность их также очень велика; наконец, есть во всех народных песнях механические приемы, проглядывают общие пружины, без помощи которых никогда не развивают они своих тем; но в народной
поэзии очень много свежести, простоты, — и этого довольно для нашего эстетического
чувства, чтобы восхищаться народною
поэзиею.
Нужда научила Аполлинария выдумать компромисс, — именно, продекламировать оду, написанную «Легконосной Пулхерии», перед нашей девушкой Неонилой, которая усвоила себе в модном магазине Морозовой разные отшлифованные городские манеры и, по соображениям Аполлинария, должна была иметь тонкие
чувства, необходимые для того, чтобы почувствовать достоинство
поэзии.
Мечтательность, призраки, стремление к чему-то неведомому, надежда на успокоение там, в заоблачном тумане, патриотические
чувства, обращенные к русским шлемам, панцирям, щитам и стрелам, соединение державинского парения с сентиментальностью Коцебу, — вот характеристика романтической
поэзии, внесенной к нам Жуковским.
Барды, прославляющие подвиги победителей, да трубадуры и менестрели, воспевающие воинскую доблесть, знатное происхождение и неестественно возвышенные
чувства, овладевают всей
поэзией.
Но его
поэзии недостает всесторонности взгляда; простой класс народа является у него в уединении от общих интересов, только с своими частными житейскими нуждами; оттого песни его, при всей своей простоте и живости, не возбуждают того
чувства, как, например, песни Беранже.
Это отталкивающее преклонение пред бесчеловечием мертвит всю
поэзию Рима, и человеческое
чувство пробуждается в ней почти только для эпикурейских наслаждений.
В
поэзии Кольцова выразилась его душа, его жизнь, полная возвышенных стремлений, тяжелых испытаний и благородных, чистых
чувств.
Поэзия, основывается на нашем внутреннем
чувстве, на влечении нашей души ко всему прекрасному, доброму и разумному.
Но на деле выходит, что они, увлекшись своими мыслями или добрыми стремлениями, не позаботились вовсе о
чувстве, и потому, вместо
поэзии, пустились в дидактику, т. е. в холодные рассуждения.
Его песни по своему духу во многом сходны с народными песнями, но у него более
поэзии, потому что в его песнях более мыслей, и эти мысли выражаются с большим искусством, силою и разнообразием, потому что
чувства его более глубоки и сознательны и самые стремления более возвышенны и определенны.
Но все же он боролся и даже многое выиграл в этой борьбе; его
поэзия досталась ему не даром: многого стоило ему сохранить и воспитать в себе поэтическое
чувство, выучиться слагать стихи и даже приобрести то скудное образование, какое видно в его произведениях.
На этом основании для
поэзии необходимы живые, определенные образы, чтобы она могла удовлетворить нашему
чувству.
Характер
поэзии Кольцова. Верность и правдивость в изображении предметов. Положительный взгляд на вещи. Присутствие мысли в стихотворениях. Думы. Некоторые черты народного характера в песнях Кольцова. Сила
чувства и выражения. Язык Кольцова. Заключение.
Нам страшно прикоснуться своей холодной и жесткой рукою к этому нежному поэтическому созданию; сухим и бесчувственным пересказом мы боимся даже профанировать
чувство читателя, непременно возбуждаемое
поэзией тургеневского рассказа.
Кроме того, наше образованное общество отличается вкусом к изящным искусствам и
поэзии; а известно, что Малороссия изобилует прелестными песнями, прославляющими козацкую удаль и нежные семейные
чувства.
Губернатор, читая статью, прослезился, читали ее даже казанские дамы, а редактор в первое воскресенье был приглашен к губернатору обедать, и после обеда губернаторша имела с ним разговор о
поэзии и
чувствах.
Хранитель милых
чувств и прошлых наслаждений,
О ты, певцу дубрав давно знакомый гений,
Воспоминание, рисуй передо мной
Волшебные места, где я живу душой,
Леса, где я любил, где
чувство развивалось,
Где с первой юностью младенчество сливалось
И где, взлелеянный природой и мечтой,
Я знал
поэзию, веселость и покой…
— Фу! фу! фу!.. Кажись
поэзией понесло откуда-то!.. Батюшки мои! стишки читает! — смешливо затараторила Затц, потянув по воздуху носом и тотчас же защемив себе ноздри двумя пальцами. Она желала этим игриво и мило изобразить
чувство отвращения.
Все нехорошо, — с сухою глупостью и немецкой сентиментальностью, без
чувства,
поэзии и рифмы.
Белая, бледная, тонкая, очень красивая при лунном свете, она ждала ласки; ее постоянные мечты о счастье и любви истомили ее, и уже она была не в силах скрывать своих
чувств, и ее вся фигура, и блеск глаз, и застывшая счастливая улыбка выдавали ее сокровенные мысли, а ему было неловко, он сжался, притих, не зная, говорить ли ему, чтобы всё, по обыкновению, разыграть в шутку, или молчать, и чувствовал досаду и думал только о том, что здесь в усадьбе, в лунную ночь, около красивой, влюбленной, мечтательной девушки он так же равнодушен, как на Малой Бронной, — и потому, очевидно, что эта
поэзия отжила для него так же, как та грубая проза.
Пьер, который знал, что она была очень глупа, с странным
чувством недоуменья и страха иногда присутствовал на ее вечерах и обедах, где говорилось о политике,
поэзии и философии.