В иную минуту казалось, что я ребенок, что няня рассказала мне
чудную сказку о неслыханных людях, а я заснул у ней на руках и вижу все это во сне.
Это Терек! Бурное дитя Кавказа, я узнаю тебя!.. Он рассказывает бесконечно длинную,
чудную сказку, сказку речных валунов с каменистого дна… И бежит, и сердится, и струится… Потом я услышала цокот подков быстрого кабардинского коня, звонкие бубенцы тяжеловесных мулов, лениво тянущих неуклюжую грузинскую арбу. Колокольчики звенят… Звон стоит в ушах, в голове, во всем моем существе. Я вздрагиваю и открываю глаза.
Красавицы, воздушные, как облако, созданные волшебством ваших гениальных поэтов, посещали меня ночью и шептали мне
чудные сказки, от которых пьянела моя голова.
Она снова заключила его в свои объятия, на которые он ответил также страстно. Он был просто опьянен счастьем. Все это так походило на самую
чудную сказку, какую он мог себе вообразить, и он, ни о чем не спрашивая, ни о чем не думая отдался очарованию. Вдруг возле рощи послышался голос, звавший Осю. Станислава Феликсовна вздрогнула.
Неточные совпадения
В своей полувосточной обстановке Зося сегодня была необыкновенно эффектна. Одетая в простенькое летнее платье, она походила на дорогую картину, вставленную в пеструю раму бухарских ковров. Эта смесь европейского с среднеазиатским была оригинальна, и Привалов все время, пока сидел в коше, чувствовал себя не в Европе, а в Азии, в этой
чудной стране поэтических грез, волшебных
сказок, опьяняющих фантазий и
чудных красавиц. Даже эта пестрая смесь выцветших красок на коврах настраивала мысль поэтическим образом.
— Да; вот заметьте себе, много, много в этом скудости, а мне от этого пахнэло русским духом. Я вспомнил эту старуху, и стало таково и бодро и приятно, и это бережи моей отрадная награда. Живите, государи мои, люди русские в ладу со своею старою
сказкой.
Чудная вещь старая
сказка! Горе тому, у кого ее не будет под старость! Для вас вот эти прутики старушек ударяют монотонно; но для меня с них каплет сладких сказаний источник!.. О, как бы я желал умереть в мире с моею старою
сказкой.
Звёзды ясные, звёзды прекрасные
Нашептали цветам
сказки чудные…
На суку извилистом и
чудном,
Пестрых
сказок пышная жилица,
Вся в огне, в сияньи изумрудном,
Над водой качается жар-птица...
Все, что казалось мне ночью сном или
сказкой, оставалось при свете дня самой настоящей действительностью. И какой
чудной, какой яркой действительностью! Со мной был мой друг! Со мной была Гуль-Гуль!
Между этими дамами одна отличалась
чудною красотою и собольею островерхою шапочкой наподобие сердца, посреди которой алмазная пряжка укрепляла три белые перышка неизвестной в России птицы. Черные локоны, выпадая из-под шапочки, мешались с соболем воротника. Если б в старину досталось описывать ее красоту, наши деды молвили бы просто: она была так хороша, что ни в
сказках сказать, ни пером написать. Это была молдаванская княжна Мариорица Лелемико.
—
Чудный человек твой хозяин, — сказал Аристотель своему спутнику, — боится диавола, как дитя, напуганное
сказками своей няньки, ненавидит иноверцев и считает их хуже всякого нечистого животного, из неприятеля на поле битвы готов сделать чучелу и между тем чести, благородства необыкновенного! Своими руками убьет воина, который оберет пленника, и готов сына убить, если б он посягнул на дело, по его понятиям, низкое.
Извозчичьи сани мягко стукали по ухабам и бесшумно уносили Валю от тихого дома с его
чудными цветами, таинственным миром
сказок, безбрежным и глубоким, как море, и темным окном, в стекла которого ласково царапались ветви деревьев.